Shadowhunters

[TOTAL! AU, действие происходит в Идрисе, переворота Валентина не было] Все легенды — правдивы, и Валентин Моргенштерн считал так неспроста. Джослин, его рыжеволосая улыбчивая жена, родившая ему сначала сына, а затем и дочь, относилась к его увлечению с некоторой снисходительностью, к которой она вообще была склонна. Казалось, эта женщина знает все на свете и для всего у нее есть логическое объяснение — вот только удивительное родимое пятно их младшей дочери Джоанны ей объяснить никак не удавалось. Это была удивительная метка, данная девочке Ангелом при рождении — словно несколько языков пламени отпечатались на ее ключице, сделав ее особенной для отца. Валентин чувствовал, знал — этот знак не просто шутка природы, это та самая часть его любимых легенд, которыми он зачитывался в обширной библиотеке Конклава. Мариза Лайтвуд, пожалуй, была единственной, кто воспринимал увлечение Валентина всерьез, а все потому, что в тот самый день, когда Джослин родила Валентину дочь, то произошло кое-что необычное. У старшего сына Маризы и Роберта, двухлетнего Александра, внезапно огнем вспыхнуло предплечье — и буквально на глазах у потрясенных родителей на коже мальчика проступила метка, изображающая зарницу. Мариза и Валентин искали вместе, уверенные в том, что это не простое совпадение, и спустя несколько месяцев они все же отыскали ответы на свои вопросы: в старинных семейных дневниках Моргенштернов сохранились записи о Договоре. История гласила о том, что четыре столетия назад два парабатая, Моргенштерн и Лайтвуд, подверглись нападению темного мага с достаточно крупным отрядом демонов. Битва была не из легких, Моргенштерн оказался серьезно ранен, но его парабатай спас ему жизнь, едва не потеряв свою собственную. В благодарность Моргенштерн поклялся Ангелом, что когда у него родится дочь, то он выдаст ее замуж за мальчика из семьи Лайтвудов, тем самым породнившись со своим парабатаем. Договор был скреплен особой руной, раненый в бою Лайтвуд вскоре погиб от тяжести ран, а при жизни Моргенштерна дочери у него так и не случилось. Время шло, Моргенштерны и Лайтвуды разъехались по разным концам мира, но Договор, скрепленный кровью и руной Ангела, оставался в силе — мешало лишь то, что в семье Моргенштернов рождались исключительно сыновья. До тех самых пор, пока четыре столетия спустя у Валентина Моргенштерна не родилась дочь по имени Джоанна. * * * — Ей всего восемнадцать! — неодобрительный тон матери Джоанне не часто приходилось слышать: Джослин казалась ей самой уравновешенной женщиной на свете. Даже ветреный, импульсивный и вечно влипающий в скандальные истории Кларенс крайне редко мог вывести мать из себя, а это уже кое о чем да говорит. — «Всего» звучит так, будто ты решила взять свои слова обратно и воспротивиться тому, что обещано Ангелу, — и осуждение, прозвучавшее в голосе отца, для Джоанны тоже оказалось в новинку. Валентин никогда не позволял себе с женой ничего, кроме как мягкого тона и ласковых слов. Подслушивать было нехорошо, но Джо не нарочно застала родителей за спором — она уже отправилась в Институт, но забыла куртку и потому вернулась. Она вовсе не пыталась прокрасться бесшумно — просто родители на кухне спорили достаточно громко, чтобы не услышать ее. И, раз уж она уже была здесь, то Джо задержалась всего на пару минут — из чистого любопытства. — Я не давала Ангелу никаких обещаний касательно моей единственной дочери! — воскликнула Джослин. — Я знаю, знаю, ты сейчас снова заговоришь о долге перед предками, о том, что предначертано, и о метках Джоанны и Алека, но, Валентин! Она еще так молода, она так вдохновлена перспективной работы в Институте и возможной отправкой на Землю… — Они смогут отправится на Землю вместе, Джос, — безапелляционно возразил отец на это. — Когда поженятся. Они даже смогут возглавить какой-нибудь из Институтов: к примеру, тот, что в Нью-Йорке. Ходж Старквезер уже слишком стар для того, чтобы нести там службу. — Валентин, — устало вздохнула Джослин. — Я молчала много лет, но ты только послушай себя! Это же наша девочка, наша Джо! Неужели мы отдадим ее замуж за этого угрюмого незнакомого ей мальчика только потому, что когда-то, почти двадцать лет тому назад, вы с Маризой перечитали сказок и решили, что имеете право… — Ангел отметил их, Джос, — напомнил Валентин в ответ. — Пламя на ее ключице — это огонь Лайтвуда. А зарница на его предплечье — это звезда Джоанны. Этому суждено случиться, любовь моя. Джоанна Моргенштерн станет женой Алека Лайтвуда в середине грядущей осени — Лайтвуды уже готовятся к церемонии. Дальше Джоанна слушать не стала — с пылающими щеками и бьющимся сердцем она выскочила прочь из дома. Сумбур, который творился в ее голове, улегся лишь к вечеру. * * * Отыскать Лайтвудов не составило большого труда — Мариза и Роберт были не последними людьми в Конклаве, в Идрисе их знали и уважали, вот только сама семья большую часть года жила на пресловутой Земле, неся службу в одном из многочисленных Институтов. Их дети, Алек, Изабель и Макс, постоянно находились при родителях, и все, чем Джоанна смогла удовлетвориться в ближайшие дни, был поиск и сбор крупиц информации о парне, который должен был стать ее мужем. Все, кто знал Алека Лайтвуда, твердили, что он угрюм и нелюдим, и ершист, и упрям, и невыносим в своем желании вечно быть правым и вечно быть лучшим. Все, кто знал Алека Лайтвуда, как один сходились во мнении, что лучше не иметь с ним дела. Джоанна начинала заочно недолюбливать этого парня, особенно после того, как тайком влезла в кабинет отца и отыскала дневники его предков, в которых и прочла о Договоре. Стоит сказать, что она была любимицей Валентина, да и сама всегда больше тянулась к отцу, чем к матери, так что ему удалось привить Джоанне с детства свой собственный фатализм и некую одержимость легендами и теми узами, которыми они опутывают нас из прошлого. Наверное, это было странно, но ей и в голову не пришло бунтовать и требовать для себя иной судьбы — тогда как Кларенс, несомненно (окажись он на ее месте), ни за что бы не принял как данность того факта, что ему предстоит связать свою жизнь с кем-то незнакомым и заведомо не особенно приятным. Единственное, что волновало Джо, так это тот факт, что она все же хотела бы познакомиться с Алеком до свадьбы. В середине лета такой случай ей предоставился — Конклав отправлял Институт, в котором она проходила обучение, на Землю для практики, и имелся список мест на выбор. В Институте Нью-Йорка значились такие практиканты, как Джейс Вэйланд, Изабель и Алек Лайтвуды. Что ж, это был знак, не иначе — и Джоанна записалась на практику туда же. * * * Самое главное, что забыли рассказать ей об Алеке, так это то, что у него потрясающие синие (иногда — голубые) глаза, непокорные темные вихры и лук всегда за спиной. В остальном ей не соврали — он был высок, широкоплеч, угрюм и высокомерен. Едва смерив ее взглядом, он что-то зашептал Джейсу, и светловолосый Вэйланд со скепсисом уставился на нее. Если б не Ходж Старквезер, который проводил обязательный инструктаж и рассказывал о порядках и правилах, Джо бы непременно стерла эту усмешку с губ Вэйланда. Вот уж с кем у нее не заладилось с самого начала, так это с Джейсом. * * * — Они смеются над тобой не потому, что ты хрупкая и ниже на две головы, — отыскав ее вечером третьего дня в оранжерее, сказала Изабель. — Они просто придурки, и все. Скоро станут парабатаями, и тогда их коллективный разум вообще достигнет границ идиотизма в краткие сроки. — Зачем ты говоришь мне все это? — безразлично повела плечом Джо, которая в глубине души была очень уязвлена грубостью Алека и его абсолютным нежеланием идти на контакт. — Я вижу, как ты на него смотришь, — просто отозвалась Иззи. — А вот сам Алек бесконечно слеп, и особенно — если речь идет о Джейсе. Джейс влюблен в моего брата, ты ведь уже поняла это? — Это не мое дело, — покачала головой Джо. — Как скажешь, — согласилась Иззи покладисто. — Но имей ввиду, что Алек в него не влюблен. Алек просто слишком дорожит их дружбой. * * * — Ты читала дневники, так ведь? — после разговора с Иззи в оранжерее, Джоанна отправилась к себе в комнату, и там застала Алека. Он казался мрачным и недовольным — как обычно. — Я тебя не приглашала, — напомнила ему Джоанна, замерев в дверях комнаты. — Боишься, что я тебя скомпрометирую? — усмехнулся Алек совсем по-джейсовски. — Просто не желаю выносить насмешки после ужина, — парировала Джо на это. — Так читала ты дневники, или нет? — снова спросил Алек. — Я здесь из-за них, — призналась Джо после недолгого молчания и игры в гляделки, в которой победил Лайтвуд. — Твои родители знают, что ты в курсе? — Нет, — отозвалась девушка. — Я… Мне просто хотелось узнать тебя до того, как… — Они все еще не сказали тебе, — кивнул Алек с желчной усмешкой, словно ничего иного и не ожидал. — Забавно… Мои, впрочем, тоже ничего еще не сказали мне. Но Иззи давным-давно в курсе — ей нравится подслушивать. — Она знает, кто я? Что я… Что мы с тобой… — Иззи знает обо мне все, — коротко ответил Александр. — Привыкай к этому. От нее у меня секретов нет. А от тебя, возможно, будут. Если, конечно, ты не докажешь, что тебе можно доверять. Лайтвуд удалился, больше ничего не сказав, но проводив взглядом его широкую спину, Джо не могла не улыбнуться. Кажется, он тоже был фаталистом. Кажется, в середине осени они в самом деле поженятся. Кажется, Джейс Вэйланд будет в ярости.