***
— Поговори со мной, — умоляет Уокер. Брайарклифф погрузился в свой еженощный сон — тяжелый, наркотический и тревожный, несмотря на свою беспробудность. Не спят лишь единицы — те, кому санитар не принес убойную дозу лекарств, потому что для опытов доктора Ардена пациент должен быть в сознании. Уокер пока еще не знает, что сегодня скальпель старого ублюдка с жидкой бороденкой станет делать на нем надрезы — Уокер все еще не отошел от многочасовой порки, во время которой сестра Джуд заходилась в криках, полных фанатического экстаза. Малия могла бы пожалеть его — если бы ей было до этого какое-то дело. Но у нее и своих проблем хватает — она не получает снотворное потому, что несколько раз в неделю ее дружно насилует вся ночная смена. Она принимает душ и морально готовится к очередному марафону унижений и издевательств: если бы в ней осталось еще хоть немного сострадания или умения сопереживать, она давно умерла бы от жалости к самой себе. В Брайарклиффе выживают лишь те, кто способен отключить свои эмоции раз и навсегда. Уокеру еще предстоит выучить этот урок — но Малия не станет преподавать его Киту. — Прошу тебя, скажи хоть слово, — умоляет Уокер, стоя за ее спиной. Малию давно уже не смущают чужаки, разглядывающие ее обнаженное тело. Она даже больше не воспринимает это тело, как нечто личное и неприкосновенное, как что-то свое. — Я невиновен, мне нужно как-то доказать это, — шепчет Уокер потерянно. — Все мы здесь невиновны, — разлепляет губы Малия и подставляет лицо под струи ржавой и холодной воды. Уокер жалок. Он вряд ли переживет эту ночь. Но это не проблемы Малии — уж она-то умеет выживать.Кит Уокер/Малия Тейт(Хэйл). AHS_Asylum/TW.
22 июля 2016 г. в 13:02
[Брайарклифф, психиатрическая лечебница для душевнобольных преступников, 1964 год]
— Я никого не убивал, — твердит Кит Уокер одну и ту же фразу, словно бы кто-то в этом месте придает значение подобным заявлениям.
Малия Тейт улыбается — ей просто нравится улыбаться, но Уокер так отчаянно пытается донести до всех факт своей невиновности, что принимает ее улыбку на свой счет и вцепляется в ее руку:
— Я здесь по ошибке, — говорит он быстро, так, что Малия едва разбирает слова.
— Я должен вернуться домой, — говорит он, и Малия с любопытством всматривается в его большие, испуганные и полубезумные глаза.
— Мою жену украли инопланетяне. — говорит он, и Малия теряет к нему интерес ровно в ту же секунду, когда в уголках губ у него начинает скапливаться пена.
Он начинает рассказывать — сбивчиво, торопливо, срываясь то на испуганный шепот, но на сиплый крик, и Малия все еще стоит рядом только потому, что его рука крепко держит ее запястье: под полукружьями впившихся в ее кожу ногтей проступают алые полосочки крови.
Уокер отпускает ее только тогда, когда сестра Джуд наотмашь бьет его по щеке — она запрещает пациентам прикасаться друг к другу в общей гостиной.
— Я не виноват, — почти плачет Уокер, держась за горящую от удара щеку, когда огромный санитар, будто личный цербер, всюду следующий за сухопарой и вечно взъяренной сестрой Джуд, уводит его прочь от Малии.
Малия знает — Уокера ждет порка.
Сестра Джуд готова охаживать симпатичные задницы розгами сутки напролет: у старой бляди, застегнутой на все пуговицы до самого горла, дьявол сидит глубоко внутри, и он куда страшнее, чем любой из здешних пациентов.