Под кожей

Гарри было мягко, тепло. Измученное тело наслаждалось комфортом, и так не хотелось вставать, о чем-либо думать… «Приди в себя. Ты у Малфоя. Он купил тебя, как забаву…» Поттер открыл глаза и провел ладонью по груди. «Пижама… И от кожи хорошо пахнет, словно меня выкупали и натерли душистым маслом. Натерли, как игрушку, чтобы было приятно…» Тут он прикрыл глаза и закусил губу, вспоминая пережитый кошмар. Он помнил, как его укутывали в плащ, куда-то несли… Сколько он здесь? Гарри вздохнул и прислушался к ощущениям: между ног не было раздирающей боли, лишь легкая слабость осталась в теле. А потом дрожащими пальцами провел по шее и замер. Ошейник. Как на собаке, как на рабе. Гарри лежал на огромной постели, чувствуя, как дрожит каждый нерв — он боялся, что откроется дверь и войдет Малфой. Малфой, который просто разложит свою собственность в удобную позу и будет брать, брать… За окном послышался какой-то шум, и пленник вздрогнул. Мозг настойчиво искал выход из сложившийся ситуации. Взгляд скользнул по столу с бумагами и остановился на ноже с серебряной ручкой. «Лучше сразу… Чем терпеть позор и унижения. Сразу… У меня не хватит сил убить его, значит, я убью себя…» Лишь на секунду он задержался перед большим зеркалом в резной раме и вновь дотронулся пальцами до золотого ошейника. Решительный кивок самому себе, и несчастный подошел к столу. Холодный блеск металла в судорожно сжатых пальцах, слезы в зеленых глазах пленника. И шорох, который заставил обернуться. Он пришел. Его хозяин. «Нет, нет, никогда… Я не буду подстилкой…» — Не буду, не буду твоей шлюхой, Малфой. Слышишь? Доведенный до отчаяния, с бледным лицом, трясущимися губами, он взмахнул рукой, желая прекратить свои мучения. Но неведомая сила не позволила лезвию коснуться шеи. — Гарри, положи нож. Ты не сможешь себе причинить вред. Ни себе, ни мне. Я позаботился об этом. Магический ошейник с браслетами… Люциус медленно, но неумолимо надвигался на дрожащего Поттера. Выронив нож, Гарри попятился назад. — Нет, нет… — Послушай меня… — Не буду, не хочу… Не приближайся… Иначе я разобью себе голову о стену. Поттера трясло, как осиновый лист. — Похоже ты не готов к общению. Али! — обращаясь к кому-то за дверью. Высокий негр вошел в хозяйскую спальню и ловко подхватил на руки застывшего от неожиданности Поттера. — Али тебе устроит «ледяную», если не успокоишься. Я думаю, тебе не хочется стоять под струями холодной воды. Гарри всхлипнул и с ненавистью посмотрел на Малфоя. — Ты садист. Лучше сразу убей. — Не надейся, Поттер. Али, положи Гарри на кровать. *** Он скорчился на постели, продолжая сверкать зеленью глаз на хозяина дома. — Через десять минут я вернусь и надеюсь, ты будешь вести себя спокойно, — сказал Люциус. — Ты надругался надо мной. Подонок, — выплюнул Гарри. — Рот на замок. Ты предпочел бы сдохнуть там? Сдохнуть от пыток, от групповых изнасилований? После повреждений, которые бы тебе нанесли эти отбросы — ты валялся бы на соломе, истекая кровью, текущей из разорванной задницы. Валялся бы, харкая кровью, призывая скорую смерть. Ты знаешь, что такое групповое изнасилование? Тебе рассказать в подробностях? Я предостерегал тебя. Предлагал свое покровительство. Политика не для юнцов, Гарри. — Ненавижу… — Врешь. Поттер упрямо сжал губы, сверля взглядом нависшего над ним Люциуса. — Отпусти. — Нет. Ты будешь вести себя подобающим образом. И мы попробуем нормально общаться, — отчеканил платиновый красавец, выходя из спальни. «Может, если он получит то, что хочет — отпустит меня? » — мелькнула безумная мысль. Глупая мысль. Но Гарри был не в себе и поэтому медленно снял пижаму, осматривая свое тело. «И на щиколотках золотые браслеты. Золото на руках, ногах, шее, как у дорогого раба. А на коже нет больше никаких следов, словно их натерли лечебной мазью. Натерли, чтобы ничего не мешало, не отвращало…» И он лег на постель и зажмурился, нервно облизывая пересохшие губы. *** — Очень остроумно, Поттер, — донесся голос Малфоя. — Но тебе не идет роль мученика. — Ты же хотел меня. Бери. И отпусти, — раздвигая ноги, прикрывая пылающее лицо рукой. — Я же сказал - не отпущу. И возьму. Возьму так, что ты будешь стонать от наслаждения, — нависая над Гарри, наблюдая, как краска еще сильнее заливает щеки. — Но сейчас ты оденешься и пойдешь со мной в столовую на обед. — Не буду есть. Не буду вообще. — Очень умно. Вытерпеть издевательства этой своры и пытаться покончить с жизнью, моря себя голодом. Этого не будет, — властно приподнимая подбородок Гарри — Я ясно выразился? — Не буду спать с тобой, не буду сидеть за одним столом, — упрямо, но чувствуя дрожь от взгляда стальных глаз. — Значит, будешь спать у моей постели на ковре, прикованный цепью, будешь сидеть, как собака у моих ног за столом. Сидеть на цепи, — ровно, четко, не повышая голоса. — И ты знаешь меня. Это станет явью. И Гарри судорожно всхлипнул, облизывая губы. Всхлипнул, зная, на что способен Люциус Малфой. — Выбирай: или ты ведешь себя нормально, или сидишь у моих ног. И, словно зная ответ, уже подходя к двери: — Я жду тебя в столовой. Али поможет переодеться. И потерянный, взволнованный Гарри уставился на появившегося на пороге, низко поклонившегося ему чернокожего Али.