Под кожей

Вечером он задумчиво стоял перед портретом Люциуса. Ему не давала покоя еще одна загадка — кто же был тогда в библиотеке. А в том, что там кто-то был, Гарри не сомневался. Ну почти. Он пытался не думать о случившемся, но все было безуспешно. И, вздохнув, он вновь отправился в полюбившийся уголок дома, где его ждут книги. Отправился, загнав свое любопытство, как можно глубже. *** Несколькими днями позже… « Господин хочет видеть Гарри. Господин ждет Гарри. Али проводит» Заинтригованный Поттер последовал за слугой. Низко поклонившись, Али бесшумно распахнул дверь, а потом так же тихо притворил ее за зеленоглазым юношей. А Поттер вновь почувствовал, как его предательски окатило жаром. И голос Малфоя… И обстановка- интимная, словно мерцающая, пропитанная ароматом Востока. — Гарри, не хочешь мне составить компанию. Даже не вопрос, а приказ-утверждение Люциуса, раскинувшегося на подушках — расслабленно и одновременно вызывающе. Порочно выпускающего легкий дымок изо рта, возлежащего словно шейх, наслаждающегося отдыхом. Булькнул кальян, Гарри вздрогнул. — Иди ко мне… Завораживающе, волнуя стушевавшегося Гарри. Гарри, старавшегося не смотреть на обнаженную кожу груди, не смотреть на мягкую ткань, скрывающую бедра, ноги. — Вот сюда… Уже несмело присаживаясь рядом, продолжая вдыхать аромат курения. — Дотронься до них. Почувствуй шелк, бархат… Послушно проводя ладонью по подушкам, проводя пальцами по искусно вышитым узорам. Причудливо-витиеватым, сочным, поблескивающим шелковой нитью. Безотрывно следя за рукой Люциуса, также скользящего пальцами по узорам. « Как красиво… Необычно, чарующе…» — подумал он и вспомнил прикосновения к своей коже и сглотнул внезапно ставшую вязкой слюну. И не подозревал, как сам идеально вписывается в эту экзотическую красоту в своем восточном наряде. И смотрел на Люциуса, любующегося им, Люциуса, вновь напоминающего «снежного барса» на отдыхе. И ему до зуда на кончиках пальцев захотелось провести по белоснежной гриве, вдохнуть запах кожи платинового красавца. — Что ты хочешь…? — вкрадчиво, словно зная тайные мысли Гарри, нависая над ним, наблюдая его смятение, желание. Желание, прячущееся в уголках зеленых глаз. — Можно…? Дотрагиваясь до черной ленты, сдерживающей светлые волосы, понимая, что вновь отдастся, если его пожелают. — Смелее, мой гриффиндорский лев, — слегка подзадоривая, замирая, давая возможность снять ленту, провести ладонями по плечам… Все еще робко зарываясь руками в платину волос, отвечая на поцелуй. Легкий, как касание крыльев бабочки, но вместе с тем и многообещающий, с привкусом курительной смеси. Чуть пряной, чуть сладковатой. — А теперь попробуй… Не бойся… — аккуратно поднося резной мундштук к соблазнительным губам. — Я никогда… — Я же сказал — не бойся. Неужели ты думаешь, что я хочу накачать тебя наркотиком? Некоторые считают, что подобное времяпрепровождение несет за собой полное отрешение от реальности. Но это не так. На Востоке никогда не злоупотребляют дурманящими веществами. Это лишь расслабление, отдых ума и тела. Обводя кончиком мундштука губы Гарри — эротично, провокационно, подкладывая подушки, касаясь его обнаженных щиколоток, оглаживая их, невесомо лаская. И Гарри довольно зажмурился — приятная нега окутала тело, и освоивший науку — он поудобнее разместился на подушках. И легкий запах — малины пьяной аромат дразнил обоняние Гарри и он с наслаждением вновь выпустил душистый дым изо рта. Ласкаясь, но пока не переходя к прелюдии, вновь касаясь друг друга. — Люц, расскажи мне… — О чем? — перебирая темные пряди, слегка касаясь линии носа, губ… — О Востоке. Какой он? — Расскажу и покажу. Но чуть позже. А сейчас хочешь сказку? Маленькую, но полную любви… — проводя ногтем по ладони Гарри, наблюдая, как он вновь жмурится и послушно жмется к нему. — Угу… И отложив мундштук, Поттер прикрыл веки, словно желая полостью погрузиться в сказку. Люциус рассказывал неспешно, сочно и Гарри словно наяву видел золотистый песок, мягко и важно ступающих верблюдов. Караван «плыл» по пустыне, мерно покачивались тюки, шипели змеи, прячась в редких кустарниках… Видел правителя, его старый кальян — с затянутой пеленой колбой и со стертыми от времени узорами, являющуюся деву, чарующую своей красотой. Берущую в плен неосторожных путников, коварную словно джинн, сладкую, как рахат-лукум, дурманящую, как сон-трава… Видел юношей прекрасных и страстных, предающихся ласкам, отважного влюбленного, ищущего свою принцессу, инкуба, смущающего дев… И как загадка сложная, Восток вставал перед взором Гарри, расслабленно лежащего на мягких подушках. — А что было дальше? — немного томно, не подозревая, как он сейчас напоминает любимого наложника султана, наложника, будоражащего кровь, волнующего, пробуждающего страсть. — Дальше было много любви…- поднося мундштук к губам Гарри, Гарри осознавшего, что несмотря на раслабленность, в паху разливается томление и легкая материя шаровар не может скрыть эрекцию, а соски словно бусины трутся о ткань жилета. — Чувственный, сладкий… — вновь вовлекая в поцелуй, «выпивая» аромат малины, слушая вздох, скользя ладонью по бедру. И Гарри приоткрыл губы, желая нового поцелуя, желая полностью раствориться в чувственной неге.