Танец на лезвиях неба

И ты не знаешь, насколько все это будет всерьез

Маре было очень спокойно сидеть в кольце чужих рук, слушая гулкие удары не своего, но такого родного сердца. Но любая идиллия, к сожалению, кратковременна в большинстве случаев. Вот и сейчас, оба демона, услышав мягкие шаги, синхронно обернулись. Подошел Алахан и сейчас, склонив голову, в упор смотрел на Мару. — Мы должны что-то делать. Пропал Росс, Легион несет потери. Кем мы, Тьма пожри, заменим Витанда? Чистого мага огня, чтоб ему в посмертии покоя не было. Мара, заканчивай ломать комедию. Еще когда основали Легион, кстати, кто основал? Ну-ка вспомним… Ах да, ты! Так вот, ты должна была стать главой, а не этот притырошный вампир, который только баб исправно трахает. Не ломала б ты комедию тогда, и все было бы гладко! Алахан уже давно перешел на повышенные тона и сейчас банально орал. Конечно, имел право, это он оказался тут первым, и вынужден был и призыв бросить, угробив до Тьмы и больше магии, и метаться, вылавливая яд, но в руках себя держать надо. Оборвал его душевные излияния Джарвис, холодным: — Держи себя в руках. — Демон встал, протянул Маре руку, а после, обернувшись к Алахану, спокойно продолжил. — Можно подумать, раньше все было идеально. Кто вам мешал решить проблему веками ранее? Сами виноваты, и нечего валить с одной головы на другую. Спокойствие Джарвиса граничило с равнодушием. Складывалось впечатление, что ему абсолютно наплевать, что творится вокруг. Вот он размял плечи, закрыл глаза и откинул челку, которая мешала обзору. Казалось бы, останови дыхание, и это будет идеальная статуя. Но вот глаза открылись, и в них полыхало пламя. Алахан отвел глаза, не выдержав тяжелый, пронзительный взгляд. Подошли Кларит и Герда, которые, услышав подобие перепалки, не могли остаться в стороне. И тут вступила Мара. Демоница была махровым холериком, поэтому долго терпеть нападки в свою сторону, а после спокойно отвечать, не могла. Точнее, как не не могла. Не хотела. — Слушай ты, мечник убогий, а не пойти бы тебе к Тьме со своими воплями? Нашли козу отпущения, мать вашу . Рога у меня, потому что раса обязывает, — Прошипела Мара, снимая морок с аккуратных, витых рогов, а заодно выпуская из кокона крылья и хвост, — И к тому же, напомню, я демон, а не коза. И мне этот Легион вообще не сдался. Тоже мне ещё, кружок по интересам. Интересы кстати, весьма сомнительные. Так вот, в гробу трухлом видала я себя в качестве главы Легиона! Мара неразумно горячилась, но, даже понимая, что несет бред чистой воды, останавливаться не собиралась. Но тут поднятую для широкого жеста руку перехватили, и демоницу развернуло. Глядя на неё как на тронутую, Джарвис поставил антизвуковой барьер и, хорошенько встряхнув Мару, иронично вопросил: — Ты сама понимаешь, что несешь? — И тут же, закрыв демонице рот свободной рукой, спокойно продолжил. — Ты несешь околёсицу. А теперь слушай, что мы имеем на данный момент. С сегодняшнего дня я заступаю на службу при дворе. Мордред, твой отец, и с этим мы кстати тоже потом разберемся, нанял меня. Отца тоже. Только ему на растерзание отдана экономика, политика и иже с ними, а мне армия и активная подготовка к военным действиям. Ты же понимаешь, война с Тьмой будет. А сейчас ты хочешь лишить меня такой значимой боевой единицы, как Легион? Тут же все на главаре основывается. Вон Росса сколько терпели, и хоть бы кто пикнул. Если ты скажешь, что надо голыми побегать, находясь при этом на посту главнокомандующего — побегают же! Думай головой, любимая, она тебе дана не только для того, чтоб рога на ней росли. На секунду у демоницы промелькнула мысль, что Джарвис хочет ею управлять в обход её желаний и интересов. Но мозги включились, заработали, и все произошедшее и сказанное разложилось по полочкам. Это же Джарвис, это же, Тьма побери, муж! И идею он выдвинул очень здравую. Мара, проведшая бОльшую часть сознательной жизни в Легионе знала, какую реакцию вызывает приказ работать на Измерение. Ведь отряд набирают из прославленных темных магов, попортивших кровь всем, кому можно, опального люда, воров, наемников. А попробуй этакую смесь контролировать. Вся их деятельность держалась на железном понимании того, что Тьма с ними церемониться не будет. А смысл работать на Измерения, которые отвергли их? Но раз их амбиции теперь будут грозить головной болью Джарвису, то надо свести их к минимуму. — Увиви уку й та! — Ничего не понявший демон приподнял бровь, но, увидев взгляд Мары, указывающий на его руку, по-прежнему зажимающую её рот, словил просветление. Руку убрал. — Спас-с-сибо. — Шипела демоница беззлобно, понимая, что сама дала повод для столь бесцеремонного поведения. — Убирай барьер. Я все осознала, поняла, и ты молодец. А ещё раз зажмешь мне рот рукой — руку оторву. — Хорошо, в следующий раз использую кляп или заклинание полного молчания. Невозмутимо парировал демон, убирая барьер. Алахан, что-то доказывающий магичкам, прервался, злобно зыркнув в их сторону. — Договорились, голубки? Росс прямо свахой послужил. До чего дорассуждались? — Собирай Легион. Сбор назначь на завтра, за час до полуночи. — Так как Мара смотрела в упор на Кларит, посыльный определился сразу. — Обсудим все вместе, во что мы влипли. *** — Позволите войти? — Галахард, не ёрничай. В своем обычном состоянии ты без стука ко мне в спальню вваливаешься. Демон пожал плечами, мол, было такое, что ж теперь. И в конце концов, он по делам тогда зашел. И сейчас он тоже по делам, хотя на Мордреда было смотреть жалко. Под глазами залегли огромные фиолетовые тени, лицо стало резче и жестче и на белой коже резко выделялась чёрная повязка, закрывающая левый глаз. Император неуклонно становился тенью себя самого, призраком, отголоском былого. — Я по делу. В руках демона действительно была объемная папка с документами, но сейчас она смотрелась очень нелепо. В комнате повисла такая горечь, что любое слово звучало убийственно. Какие сейчас могут быть дела, к чертовой матери? — Галар, какие, к Тьме, дела? Сегодня на закате похорон. Я хороню брата, который младше меня на пятьдесят столетий. Который умер от рук паршивой шестерки. Моей семьи теперь окончательно нет. Какие могут быть дела, друг? На пару мгновений Галахарду стало даже стыдно. Вот он, счастливый муж, отец и, наконец-то, свёкр. На Мару ворчал он для вида. Опасная девочка, проклятая. Но сын-то её любит. Стоп. Мара. И, секунду поколебавшись, демон рубанул: — Море, я нашёл твою дочь. *** В дом Мара вошла, имея за плечами отвратительное настроение и неаккуратно сложенные крылья. Демоница машинально пошла переоделась, накинув на себя несуразное платье выцветше-зеленого цвета, плюнув на то, что она платья терпеть не может, сходила на кухню, поставила готовиться мясо, набрала воды, полила цветы в горшках и умудрилась не заметить изучающий взгляд, который словно приклеился к ней. Джарвиса она заметила только тогда, когда демон перегородил дверной проем и почти вынудил на него посмотреть. — Мара, прекрати так отчаянно думать за ментальными барьерами. — И, уже тише. — Расскажи мне, родная. Все расскажи. Демоница вздернула подбородок, почти задохнувшись от комка в горле. О чем ему рассказать? Разве нужно вываливать свою тьму на того, кого любишь? А видит Мрак, она любила. — Джарвис, не нужно. Я просто немного задумалась. Все хоро… — Рассказывай. — Наклонившись, демон почти выдохнул это слово ей в ресницы. — У тебя больше нет твоих проблем. Джарвис прекрасно знал, что поступает неправильно. Он уже успел изучить её мысли в обход ментального барьера, довольно хиленького из-за обилия переживаний. А переживала Мара ужасно. Ей было жалко погибшего Императора, приходившегося её дядей, она переживала, потому что рано или поздно придется встретиться с отцом, дергалась из-за пропавшего Росса и боялась. — Что я могу тебе рассказать? — Мара подалась вперед, прижимаясь к демону, руки скользнули по его руками, спине и, уткнувшись лицом в пахнущую чем-то терпким рубашку, всхлипнула. — Я боюсь. Демоница никогда и ни с кем так себя не вела. А сейчас она готова была плакать только из-за того, что её легко погладили по спине, в то время как другая крепкая ладонь лежала на талии, плотнее прижимая. — Чего ты боишься? — Тьмы. Джарвис улыбнулся, поцеловав Мару в макушку. Отстранил от себя и уже почти жестко сказал: — Значит, Тьме придется закончится. И когда Мара подняла на него глаза, демон понял, что Тьме действительно придется закончится. Что все, на что его жена покажет тонким пальчиком, будет превращено не в пыль, а в ничто. Мара, сама того не зная, ковала цепь, которая прочнее металла и магии. Которая превращает того, на ком она не в цепного пса, но в защитника и часть сковавшего. И имя этой цепи — любовь На заднем фоне что-то громко зашипело. Мясо, положенное в сферу минут двадцать назад, стоически переносило жар, превращаясь в блюдо, но сейчас громко шипело, обращаясь в угольки. Мара, обернулась на звук и с разочарованным стоном сделала пас рукой. Открылось окно, выпуская запах горелого, кусок мяса улетел в мусорное ведро. Откровенно говоря, демоница была бесконечно рада, что произошел такой казус. Она не знала, что ответить Джарвису. Мара всегда терялась в ситуациях, где приходилось показывать свои чувства. Нет, она не была бездушной и черствой. Просто не знала, как выразить то, что плескалось в душе, горле и глазах. — Ну что, дорогой и любимый муж, кормить я тебя сегодня не буду. Потенциальный обед сгорел. Джарвис облегченно рассмеялся. Она абсолютно отвратительно закрывала свои мысли, а он слишком хорошо мог их слышать. Поэтому сейчас демон практически купался в тепле, предназначенном ему. Этой женщине было катастрофически мало нужно. Зная, что она не одна и что её кому-то хочется любить, Мара расцветала. — Какой кошмар! Я раздавлен этим страшным известием. — Демон уселся на стул и, склонив голову вбок, продолжил. — А так как я очень злой, страшный и ужасный, ты будешь жестооко наказана. Схватив демоницу за руку, он резко дернул её на себя. Мара весело взвизгнула. С одной стороны — угол стола, с другой — неприветливая стена. Из двух зол надо выбирать третье, поэтому, удачно вывернувшись, демоница плюхнулась аккурат на колени Джарвису. — И как же ты меня накажешь? — Ну надо же обед чем-то заменять. Поэтому, я тебя… Договорить демону не дали. Грохнула входная дверь, словно её выломали, и дом заполнился звуком шагов. На пороге еще секунду назад светлой кухни возник бледный и суровый Модред. Мара вскочила с колен, встал Джарвис, оба демона поклонились. Но мужчина — из вежливости, а Мара… Она не хотела смотреть в глаза отцу. Тридцать столетий назад она ушла, чтоб не подвергать его жизнь опасности. Он должен был забыть. Он не должен был её найти. Мама, мамочка умерла. Отец чуть не умер. А с ней он не может, не должен видеться. Но Мордред пришел не для того, чтобы просто смотреть на кланяющуюся ему девушку. Джарвис давно выпрямился и с неодобрением поглядывал на Мару. Она не должна бежать от судьбы. Так суждено было, все случилось как нужно, как правильно. — Галахард сказал правду? — «Смотря что он сказал» — подумала Мара, не поднимая головы. — Девушка, вы и правда моя дочь? Глупая ситуация, глупые слова. Мордред прекрасно это понимал. Но что значат слова по сравнению с тем, что он, возможно, видит перед собой свою дочь. Мара вскинула голову, глядя на отца. Не изменился ни капельки. Та же повязка, та же гордая осанка. Только лицо уставшее. — Да, папа, это я.