Танец на лезвиях неба

Легкий ветра вздох... Смерти нет. Тот, кто пламя сам, не сгорит в огне

В глубине души Мара надеялась, что это галлюцинация. Глупая игра разума, бред. Закрой глаза и оно пройдет. Останется тихий вечер. Но демоница очень долго училась доверять своим глазам и не могла слепо надеяться на то, что именно сейчас они ошиблись. В её двор пожаловала Тьма собственной персоной. И вдруг заболели старые раны. Сведенные шрамы словно снова прорезали кожу, а сама кожа во многих местах почернела, истрепалась, обнажая плоть. — Я бы поприветствовала тебя. Но не хочу, чтоб ты здравствовала. Джарвис перевел настороженный взгляд с пришедшей на Мару. Демоница стояла неестественно прямо, а в глазах, под тщательно напущенной холодностью плескался животный страх. Ногтями она неосознанно впилась в его руку так, что разорвала кожу. Неприятнейшее ощущение — когда рука заживает вокруг инородного тела. — Ты как всегда груба и невоспитанна. А потом произошло то, что Джарвис долго пытался разобрать в своих воспоминаниях. В мгновение ока он был сбит с ног и обездвижен, а рядом плясали в смертельном танце две женщины. В руках Тьмы полыхнуло багряным заклинание, от которого Мара шарахнулась в сторону. Заряд разворотил землю в пяти метрах от нее, на секунду закрыв все завесой пыли. А когда пыль рассеялась, не было видно никого. Хлопали крылья и обездвиженный Джарвис решил, что они взлетели. — Ну-ну, не кривись так. Ты увидишь как она умрет, обещаю. Тьма сняла с Арони заклинание и она присела над демоном, оставаясь вне зоны видимости. Бешенство Джависа было ощутимо, осязаемо, и мстительной демонице доставляло непередаваемое удовольствие доводить его до белого каления. Но толку от её разговоров не было. Арони не понимала, или не хотела понимать, что она всего лишь резерв на который не обращают внимание. Джарвис пытался вернуть контроль над телом, Мару сейчас отвлечь не могла и гибель измерения, Тьма не считала нужным обращать внимание на что-то кроме жертвы. Вся публика на которую работала Арони была погружена в свое. Но она упорно и жалко пыталась утвердиться в пустоте. Мара не видела землю. Сейчас остались болезненно-заостренные рефлексы и всеобьемлющий страх от которого мелко тряслись руки. Настораживало то, что от Тьмы тоже пахло страхом. Великая, Мрак её дери, боялась её. Демоница была не из тех, кто радостно бы ослабил защиту и кинулся вперед почувствовав страх противника и сейчас она пыталась понять, что именно в ней пугает Тьму. Это было настолько важно, что должно было лежать на поверхности, но она не видела этого. С трудом отбив магический удар Мара ринулась вперед и вниз, пытаясь поднырнуть под Тьму и оказаться у неё за спиной. Не вышло. В последний момент ей удалось изменить направление и избежать удара мечом. Демоница не спешила атаковать. Тьма сейчас в связке с Арони и обладает удвоенным магическим резервом, нападать на неё сейчас — бестолку тратить силы. Нужно убрать учительницу. Причем не просто убрать, а максимально ослабить и только после этого убить, иначе освобожденная энергия перейдет Тьме. Отчаянно надеясь на помощь Джарвиса она пыталась отодвинуть как можно дальше момент, когда ей придется умереть или покончить со всем этим. На второй вариант надежды было мало. Вспышка, резкий удар и в левой руке разлилась боль. На секунду отвлекшись, Мара пропустила удар и теперь плоть выше кисти превратилась в обугленное мясо сквозь которое просвечивала кость.Она не кричала. Кольцо вспыхнуло, не позволяя потерять сознание от болевого шока, правая рука сильнее сжала рукоять меча. Первая кровь за Тьмой. Посмотрим, за кем будет кровь последняя. Схватка в небе была временно забыта на земле. Джарвис лежал тихо, пристально наблюдая за Арони. Он не понял, кто из них его заколдовал, но кто бы это ни был он допустил серьезную ошибку. Те, кто достигли звания «мастер» и выше в целительстве, могут нейтрализовать многие заклятия которые касаются непосредственно тела. А учитель Джарвиса раз в три дня в течении десяти лет накладывал на него сковывающие заклятия и с каждым разом все более сильные. И сейчас демон уже спокойно мог встать, вот только руки пока не подчинялись. Нужно было ждать. Ночь уже полностью вступила в свои права. Тяжелая, ветреная ночь новолуния. Небо озарялось вспышками заклинаний да ещё светом двух зачарованных мечей. И Мара, и Тьма прекрасно видели в темноте. Не испытывал неудобств и Джарвис. А вот Арони, нервно-скованно взмахнув рукой, зажгла «светляк». После Мертвого города её зрение изменилось и темнота перестала быть подругой. Этим и воспользовался Джарвис. Демон полностью вернул себе контроль над телом и теперь, легко шевельнув кистью, послал заклинание переноса к своей шкатулке артефактов. О связующих заклинаниях он знал только из книг и свитков, но нужно же когда-то теорию подкреплять практикой. Поэтому сейчас, стараясь ничем себя не выдать, он притягивал к себе простенький браслетик из серого металла. Та ещё гадость. Наденешь — и она выкачает все силы, всю энергию, причем в считанные сукенды. Признает только одного хазяина, которому потом и отдает забранное. На укрощение строптивой вещицы Джарвис истратил более двух лет и наконец-то польза от неё будет. Браслетик скользнул змеей в высокой траве. Ни звука, ни шороха. Повинуясь мысленному указанию хозяина он поднялся вверх, обвивая изуродованное запястье Арони и в тот же миг Джарвис рванулся вперед, закрывая широкой ладонью рванувшийся у неё из горла крик. Серый металл засветился кровавым, засиял, источая жар. С неба раздался страшный хрип. Ровно в тот момент, когда Арони упала на траву глядя вверх бессмысленными глазами, Тьму занесло и она, на миг потеряв над собой контроль, начала падать. За ней рванулась Мара, пытаясь достать. Заклинание не прошло сквозь выставленный щит, но меч не подвел. Широкий клинок описал дугу и опустился на черное крыло, круша хрупкие кости. Тьма вскрикнула, но сразу же замолчала, выровняв полет. На месте страшной раны заклубился черный туман, скрывая ошметки крыла и она, злобно ухмыльнувшись, ринулась к Маре, успев ухватить её за обгоревшую левую руку. И все замерло. Внизу, Джарвис не смог подняться в воздух, какая-то невидимая сила пригвоздила его к земле, Тьма не смогла выговорить рвущееся с губ заклинание, а в широко раскрытых глазах Мары больше не отражалось ничего. Вспышки в голове. Память, память, память. Болезненная, жестокая, беспощадная. Сейчас восстанавливалось то, что она всеми силами старалась забыть и в голове зазавучал текст выученный наизусть. Неизвестное заклинание которое было предназначено ей. Которое Тьма не смогла применить к скованной и беззащитной пленнице. И Мара рванулась вверх, мертвой хваткой вцепившись в напавшую. Сейчас она чувствовала в себе невозможную силу. Демоница и подумать не могла, что кто-то может причинить ей вред. Замерев, она широко раскинула крылья и глядя прямо в глаза Тьме напевно начала читать то самое, неизвестное ей заклинание, которое не знал ни один из магистов Семи измерений, которое фрагментарно знали Крысы и докладывали, что оно смертельное И когда отзвучало последнее его слово, Демоница заметила мелькнувший ужас на дне глаз Тьмы. Она судорожно вздохнула, ощущая, как её покидают абсолютно все силы и успела закрыть рукой лицо, когда раздался взрыв. Джарвис наконец сумел выбраться из-под действия неизвестной ему силы, но понял, что опоздал. Оставалось только смотреть как Тьма на миг озаряется светом изнутри, а Мара, не замечая её руки с мечом, подается вперед. Тьму словно разрывает, но она успевает вогнать меч в грудь демонице. А в следующий миг падают обе. Рассеивается нагнанный Тьмой туман, стихает ветер. Мара летит вниз изломанной игрушкой и падая в теплые руки ощущает только вспыхнувшую боль. Меч Тьмы больше не заколдованный, но при полном магическом истощении стали в грудь достаточно. Джарвис смотрит на нее сверху и хочется улыбнуться, сказать, что все будет хорошо, но хорошо не будет. На губах пузырится кровь и все, что Мара успевает выдохнуть: — Джас… Лю. А в следующий миг всходит солнце, которое она так любила и больше не увидит. *** — Как ты думаешь, это надолго? — А я откуда знаю. Всем, чем я могла опоить — опоила. Жить захочет — будет жить. — Да ты эксперт, дорогая! — Не нравится — ищи другую. У меня осталась только дочь, и что я позволю ей умереть? Рыдания прекрасно заглушает длинный рукав платья. Вильгельмина жмется к мужу, в который раз рыдая, выплескивая из себя ту боль, что не выйдет. — Мы ничего не могли сделать. Голос мужчины тяжел и горек. Галахард прекрасно понимает, что ничего сделаь они не могли. Но если бы понимание могло перекрыть горе — в мире не было бы несчастных. — Джас?.. Джар...вис. — Оба демона подпрыгивают, когда с кровати раздается слабый голос. Мара открыла глаза и, удивленно оглядываясь, попыталась усесться. Не вышло и она тут же опрокинулась обратно на подушки, слабо застонав. — А где это я? Обстановка вроде бы и знакомая, но какая-то уж очень странная. Узнав Вильгельмину демоница успокоилась и замаячившие дурные мысли отодвинулись на задний план, но слабость в теле не давала покоя. И вообще она была четко уверена, что умерла. После такого не выживают. С трудом высвободив левую руку из-под одеяла, Мара удивленно уставилась на вполне здоровую конечность. Да что тут вообще происходит?! — Мара, доченька, все хорошо. Только не волнуйся, тебе сейчас этого нельзя. Демоница шарахнулась от Виль настолько, насколько позволили кровать и силы. Ситуация окончательно потеряла ясность. Галар, зажмурившись, попятился к креслу, позволяя жене все обьяснить и рассказать. — А с каких пор я дочерью вам стала?! — Ты была его женой. Вильгельмина протянула к Маре руку, пытаясь то ли приласкать, то ли просто коснуться и лишь понимающе-грустно улыбнулась, когда она отодвинулась от неё. — Что значит была? — Но, посмотрев в глаза Вильгельмины, демоница поняла то, что должна была понять сразу. — То есть вы хотите сказать… Виль только грустно кивнула, а Мара почувствовала, как внутри что-то сломалось. Теперь уже окончательно. И навалилась свинцовая слабость в которой не было места ни слезам, ни крикам, ни чему-либо ещё. Хотелось только тишины. — Оставьте меня, пожалуйста. И, не дожидаясь ответа, демоница отвернулась к стене, краем сознания поняв, что комната опустела. *** Прошла неделя, после того, как демоница вышла из комы. Силы никак не хотели возвращаться. Руки не слушались, заплетались ноги, а простейший телекинез давался с огромным трудом. А ещё рядом все время кто-то был. Отец, пытающийся утешить дочку, Вильгельмина, которая лечила и старалась хоть как-то вытащить Мару из того оцепенения, в которое она впала, Галахард, который делал то же самое. И это вечное: — поплачь, тебе станет легче. Не станет легче, не станет! За всю неделю Мара не пролила ни слезинки. Демоница не верила, что Джарвиса больше нет. Не верила и не собиралась в это верить. Ей ли учиться сходить с ума? Пусть рядом будет его тень, но она будет. Он жив, он должен быть. На восьмой день Мара села на кровати, абсолютно игнорируя легкое головокружение и ласково погладила искореженный артефакт Ушедших который, по словам Вильгельмины, она с трудом сняла с её пальца. Виль вообще много чего её рассказала. Нашли они её утром, когда Галар не сумел выйти на связь с Джарвисом. Дом горел, а она лежала на голой, выжженой земле. Одна, если не считать двух трупов. Тьма и Арони. Обоих демоны сожгли. И вокруг не было ни следа Джарвиса, только лежал его покореженный меч и браслет. Забрав Мару домой демоны с трудом её выходили, и она лежала в коме достаточно долго, как для демона. Полторы недели забрала черная пропасть небытия. И больше ждать демоница не хотела. Быстро втиснувшись в форму Легиона, которая лежала на кресле, она натянула тяжелые сапоги и, не заботясь о бесшумности, сбежала вниз по лестнице. — Ты куда это собралась? Вильгельмина возникла из ниоткуда и замерла в дверном проеме, сжимая в руках небольшую ступку от которой тянуло травами. — Вы же знаете куда. Беловолосая только покачала головой. — Очнись, девочка. Даже я, мать, смирилась уже. Нет его больше. — Нет тела — нет дела. — Неожиданно зло отрезала Мара. — Можете смиряться сколко душе угодно. А сейчас с дороги. Опрометью выскочив за дверь, демоница замерла, щурясь от яркого утреннего солнца. Ничего еще не доказано. Ни-че-го