Крыло счастья

      Чимин дома судорожно заваривает себе успокоительное, пока на кухне никого нет. Он отпивает горькую смесь залпом, морщась от противного вкуса, — немного переборщил с концентрацией в спешке.       Все это неправильно. Так не должно быть. Почему с ним так поступают на небесах? Для чего? Можно же было просто уничтожить души после смерти... Но Чимин жив, а на запястье вновь красуется «Мин Юнги».       Брюнет оставляет лекарства для Гуки там же и поднимается к себе. А пока по лестнице ступает медленно, то в голове проигрывается диалог с архангелом. – Неожиданно, не правда ли? – шепчет высший, образуясь около плеча Чимина, пока того возле палаты потряхивает. – Ч-что? Но... зачем? – тихо спрашивает Чимин, облокачиваясь о косяк и хватаясь пальцами за стену, ощущая то, как жжет запястье. – Это принц из соседнего королевства, – начинает вводить в курс дела архангел. – Его перевели в палату этого королевства, потому что там нехватка мест, – заглядывает в глаза Чимина. – Он лежит в коме с десятилетнего возраста, потому что слишком слабый ребенок, но умереть ему никто не даст, – делает паузу, а затем снова продолжает. – Мы утаили одну вещь при огласке наказания. – Какую вещь? – Этот человек лежит в коме уже восемь лет, Чимин-а. Мы использовали в тайне лишь малую частичку души для перерождения. – Я ничего не понимаю... – Чимин чувствует, как на глазах снова собирается пелена слез. – Это то, о чем я говорил в церкви, Чимин-а. Мы не думали, что ты пойдешь к лекарю... Ты не должен был узнать об этом сейчас, но... – делает высший глубокий вдох. – Это сосуд Юнги. Мы просто дадим шанс, если проклятие будет снято.       Если ничего не выйдет, то будет не две смерти, а три. Ох, не зря же Чимин купил себе успокоительное, потому что это слишком... Слишком многое навалилось за последние дни. Приехал на каникулы к кузену, называется.       Пока брюнет идет в свою комнату, проходя мимо покоев Чонгука, из заднего кармана выпадает фотография, а из-за своего состояния он даже не замечает ничего вокруг. Да и разве может сама по себе выпасть фотография, которая прижата к кусочку ткани плотно?

***

      Чонгук чувствует, как его знобить начинает, поэтому укутывается в одеяло сильнее. Он съел за весь день максимум три ложки каши, а остальное попросту не влезло. Принц долго думал по поводу Тэхена и что вообще могло произойти, но так ничего и не надумал. Еще этот Намджун со странными вопросами.       Чон приподнимается с постели, но в голове сразу же вопрос: «И зачем мне это надо?» — и усаживается вновь на кровать. Тем более уже давно вечер наступил, стоит ли вообще?       Посидев с минуту на краешке кровати с одеялом на плечах, принц все-таки встал и направился к двери. Но прежде чем ступить с мягкого ковра на голый паркет, приоткрыв дверь, он замечает бумажку, валяющуюся на полу. А поскольку Чонгук мальчик очень любопытный с детства, то конечно же он ее приподнимает.       На вид слишком потрепанная, а когда Гук переворачивает ее лицевой стороной к себе, то тут овладевает разумом... страх? На него смотрит его улыбающийся кузен, но ведь невооруженным глазом видно, что фотография сделана не в этом веке. Он замечает браслет, которым Чимин недавно хвастался, что нашел его у себя под дверью. Волна мурашек проходится по телу, заставляя встрепенуться. Он кладет фотографию на столик, а сам покидает комнату, сделав глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. «Все слишком странно», – тихо шепчет Чон и поправляет одеяло на плечах, прижимая его к себе крепче.       Он держит путь в сторону комнат прислуги, шаркая ножками о паркетный пол. И замедляет шаг около поворота, притаившись у стены. По коридорам разносится голос мамы и мисс Ким, и он слышит отдаленное «все будет хорошо, ведь нужно просто верить». Гук выглядывает одним глазком и видит, как они начинают спускаться по лестнице в той стороне. Принц проскакивает аккуратно к двери и отворяет ее, оглядываясь вокруг, — не увидел ли кто.       То, что перед его глазами, действительно пугает. Намджун ведь сказал, что из-за него натерпелись Тэхен и Чимин. Так, что он мог сделать такого, что Тэ выглядит так болезненно, уму непостижимо. Но на сердце и душе будто лежит тяжелый груз, благодаря чему Чонгук чувствует... жалость?       Он подходит к светловолосому, прикусив внутреннюю сторону щеки. И почему настолько больно просто смотреть? Он же лишь парень, который пришел в качестве прислуги со своей мамой. Подумаешь, что его имя нацарапано на запястье.       У Чона голова болит и ему то жарко, то холодно. Но он все же пришел к этому самому парню. Внутри разгорается желание взяться за чужую руку и он поддается своим чувствам. Он гладит мягкую кожу руки большим пальцем, а после касается тыльной стороной ладони щеки старшего, тихо проговорив «слишком холодный».       Принц еще долго сидит рядом с парнем, ожидая чего-то, а чего — сам не знает. Но уходит, когда чувствует себя только хуже.       Он встречает маму на первом этаже, когда хочет попить воды. Но та качает головой из стороны в сторону, заваривая отвар, и провожает его в комнату, укладывая спать.

***

      Ночь прекрасна своими тайнами и звездами на небе. Именно ночью начинает появляться что-то сверхъестественное. Юнги уселся в кресло напротив кровати юного принца, решив перекантоваться сегодня именно здесь.       Чуйка у духа уже выработалась давно, потому что после полуночи он слышит тихие шаги по паркету за дверью, и сразу же бросает хмурый взгляд на открывающуюся дверь, которая пропускает парня, а у того на правом крыле уже только половина перышек осталась.       Мина напрягает третий поход светловолосого в эту комнату, да и чувство странное до сих пор, поэтому идет к Намджуну, чтобы его разбудить поскорее.       У Чонгука сон даже после лекарств остался чутким, и он слегка приоткрывает глаза, начиная их тереть, а когда видит крылья, то трет чуть сильнее. Принц принимает сидячее положение и хватается за краешек одеяла.       Ему кажется что это все сон, потому что, ну, не бывает такого. Только Гук помнит понравившийся узор пера, который Ким перехватил из его рук, и узнает его в этих крыльях.       Парень сидит к нему спиной, и Чонгука это пугает до чертиков. Будто кошмар снится, а он даже шевельнуть пальцем не может. – Тэхен? – тихо спрашивает Чон и видит, как медленно к нему разворачиваются корпусом.       Взгляд абсолютно пустой, а цвет глаз приобрел серебристый оттенок, которого в радужках никогда и не было раньше. Из глаз по щекам видно, как бегут дорожки слез, а у светловолосого на лице никаких эмоций. И это реально заставляет вздрагивать от страха. Чонгуку хочется уснуть и поверить, что это все действительно сон, но в его плечи больно впиваются, оттолкнув на подушки. Слезы крупными каплями падают со щек на футболку, прожигая сквозь нее кожу. А пальчики медленно пробираются к шее, хватаясь за нее и начиная легонько сжимать...