Насмешка судьбы

*** Он стоял в белой сорочке у открытого окна, прикрыв веки и вдыхая утренний воздух. Он был особенным, бодрящим. Ему чудился запах свежескошенной травы, будто он на поляне устланной цветами, прокладывал дорогу. Под ногами чувствовалась роса, словно сладкие слезы, он пробовал их на вкус, слезы Дениора. — Уходи, — грубо бросил фразу Эшесс, распахивая глаза и оборачиваясь к незваному гостю. Синие, такие родные омуты смотрели с сожалением и болью, в них плескалась печаль. Когда это началось? Он не смог прекратить это, остановить, сказать стоп, глупые эмоции. Неправильная, горькая, но вместе с тем она дарила наслаждение вперемешку с муками совести. Они не могут, так не должно быть, это временно. Долг превыше всего. — Я сказал - проваливай, — скривив губы, отрезал старший подходя к письменному столу, на котором был расположен графин и наполнил бокал водой. Резкий порыв ветра и около него оказался Дениор, он схватил Эшесса за плечи, слегка потряхивая. Его глаза метали молнии, между бровями пролегла складка, а по скулам стали ходить жевалки. — Прекрати, прекрати претворяться! Какая нам разница до болтовни слуг и рабов? Почему?! Почему мы не можем быть вместе?! Ты трус! — прорычал он, приближая своё лицо к лицу Эшесса, — Дай нам шанс, мы сможем… Пару секунд, в них, в глазах с вертикальным зрачками мелькнула искорка, огонёк, который мог дать им надежду, но тут же погас, стал пеплом. Эшесс оттолкнул, предал, вонзил нож в сердце, вырвал его. Дениор покачнутся, но не упал. Вода не расплескалась, ни одна капля не пролилась. Эшесс отпил и поставив хрупкий сосуд на плоскость и сурово окинул взглядом брата. Сумасшествие, эта лихорадка ничем хорошим не закончится для них обоих. — Я отказался от всех наложников Эшесс, и от того последнего, ради тебя, все ради тебя! — орал Дениор подходя. Слишком горячий, вспыльчивый, не для его. Руки Дениора тряслись, голос дрожал от переизбытка, передозировки эмоций. — Прошу… — и обнял застывшего брата за талию, уткнувшись в шею ,и вздохнул любимый запах горького шоколада. Сердце Дениора учащенно забилось, разрывало от счастья. Он надеялся, что брат его не бросит, что согласиться на это безумство. И Эшесс сдался, прикусив мочку уха, кожу на шее и, отодвинувшись, жадно накинулся на губы, а затем слизал языком боль от укусов. Его часто дыхание опаляло, голова шла кругом от чувств, хотелось большего. — Сбрось лишнее… — глухо попросил Дениор между острыми, пряными поцелуями и Эшесс послушал. Отбросив ненужный элемент одежды, он вновь слился в жестком страстном поцелуе с братом, покусывал его распухшие губы, провёл ладонями по оголенной груди, задевая горошинки сосков, и прижал податливое тело к себе, схватив за упругие ягодицы через ткань. Они, таким образом, высказывались, молчание, обиды, ревность все было отображено в поцелуях. Дениор царапал его спину, теснее прижимаясь к нему, пытаясь раствориться в нем, забыться. — Теперь твоя очередь, братик, — насмешливо протянул Эшесс, проведя большими пальцами по щекам не отрывая глаз от синих. И Дениор стал в спешке избавляться от брюк, боксерок и вновь вернулся к игле, к своему наркотику. Нежные ласки стали перерастать в нечто большее. И Эшесс повернув Дениора спиной к себе, заставил прогнуться, надавив рукой на спину, впиваясь ногтями в нежную кожу… Дениор протяжно застонал и подчинился, такое непокорный, дерзкий, он сейчас был таким беззащитным, слабым. Пот лился по его лоснящемуся телу. Шлепнув по упругим ягодицам, Эшесс просунул два пальца в узенькую дырочку, предварительно намочив слюной расширяя стенки. Младший дёрнулся от проникновения. — Аккуратней, я не из твоих шлюх, у меня не дыра, а маленькое… Эшесс прервал его, приставив головку члена к пещерке проникая внутрь, при этом сжал сочащийся от смазки пенис брата. Подушечки пальцев нежно провели до основания члена, добрались до яичек, немного поиграли с ними. И погрузился до основания в его анус. — Ты в порядке? — шёпотом. — Да, меньше разговаривай и… Охх, да… Эшесс грубо вдалбливался, припечатал его к полу, лаская потвердевший соски, пощипывая и потягивая, отчего получил в благодарность сдавленный стон. Дениор чувствовал наполненность, твёрдая плоть входила до упора, сотни электрических зарядов, пронизывали, взрывали мозг. А тёплые ладони творили сумасшедшие вещи с его сосками, он охрип, сорвал голос от стонов, только под него он ложился, только ему позволял… Любимому. Он ощущал спиной, как бьется его сердце, сердце ледяного принца от чего поднимался холодок, пальцы начали неметь. Нервы итак были натянуты до предела. Живот потяжелел. Выйдя, он перевернул Дениора и, приподняв за бёдра, резко проник. В бешеном ритме. Глаза в глаза. — Ты шлюха. А иначе, зачем ты зашёл ко мне? Ничего не будет. Я лишь пользовался тобой, мне нужно было что-то новое. Понимаешь? — оскалился Эшесс, кончив в Дениора. Психологическое воздействие, игра на нервах, на струнах души, она уничтожала, но другого выхода не было. Он не отступиться, нужно убить его мечты, разбить их. *** Он использовал его, как куклу, марионетку. Ненужный, значит так? Так он решил поступить с ним? Слезы? Плач? Нет, Эшесс этого и ждёт. Дениор вихрем направился к тому полю. Увиденная картина взбесила его, ярость наполняла, выливалась через край. — Снять его и привести в нормальное состояние. Через два часа коронация. И чтобы он был готов. И со слащавой улыбочкой он подошёл к надзирателю и схватил его за горло приподнял. — Никогда не трогай то, что принадлежит мне. Тем более моего фаворита. — Н-но вы сс-самии… Звук сломанной шеи успокоил его. Люди вокруг не шумели, они не кричали, лишь смиренно ожидали распоряжений. И оно не заставило их долго ждать. — Уберите это. Эшесс, опустошил его, высосал последнее и теперь он будет поступать также. Никакой добродетели. Как же было больно…хотелось, чтобы он солгал, притворился, но…он сжёг все живое в нем, оставив разбитые осколки, по которым он сейчас шёл, каждый шаг, он наступал на них, ходил по осколкам собственного сердца