Дальше

      — Рокфаул... — негромко пробормотала Нора, тихо, словно разговаривая сама с собой. — Это не тот ли рыцарь-сержант, с которым нам довелось встретиться... не так давно?       И замолчала, словно забыла закончить свою мысль или договаривала ее уже про себя. За Норой такое водилось, когда она, забывшись, начинала рассуждать о чем-то вслух. Зашелестела картой, пестревшей маленькими разноцветными флажками, и снова замерла, склонилась над ней. Задумчиво постукивая по ней карандашом, она слегка поджала губы.       Рокфаул — с недавних пор паладин Рокфаул — справился со своей задачей в Ривет-Сити. И когда я сама изучала в его рапорте те самые схемы, что теперь просматривала Нора, то могла только удивляться. Не тому, что он справился, и даже не вере Мэксона в своих людей или преданности людей своему старейшине.       Возможно, бездонной глубине этой самой веры.       — Крещение огнем своего будущего паладина, — пробормотала она, словно услышав мои мысли и соглашаясь с ними, — Вполне в духе старейшины.       Наверное, следовало усмехнуться и пошутить, изобразив тонкий сарказм, но, во-первых, забавного в этом лично мне виделось мало, а во-вторых, погруженная в работу, я просто не могла отвлечься от нее настолько быстро. Промямлив что-то невнятное в ответ, лишь пожала плечами и продолжила стучать по клавиатуре.       На мониторе сеть имела вид таблицы со множеством неровных ячеек — и вроде бы годилась к тому, чтобы свести в единую сеть такое множество разных данных. Данных хватало — у самой уже в глазах рябило.       Но проблема заключалась не в этом. И не одна проблема.       — В анклавских бумагах есть упоминание некой операции «Балтимор», — внезапно сказала Нора, неловким кульбитом меняя тему. — Но сам Балтимор?.. Наземные транспортные пути и даже узлы телепортации — там ничего нет... Как и тактического смысла в сохранении там активности. И эта атака на Ривет-Сити...       Я стерла из ячеек таблицы числа и ввела новые, глянула на другой монитор, на котором центр сетки радара медленно пополз чуть влево, рядом с ним зеленой полоской побежал-потёк ручеек цифр. Я вздохнула. Балтимор уже перестал занимать мои мысли — теперь там безраздельно властвовало всё, на чем мог поставить свою метку вездесущий «Вест-Тек». Когда-то это был гигант, подмявший под себя, сожравший и переваривший едва ли не половину старого мира. Теперь же... хм...       Старейшина Мэксон приказал мне предоставить ему всю информацию, которой мы располагаем по «Вест-Тек» — и одна из проблем заключалась в том, что ее было удивительно мало.       Впрочем, «удивительно» — это было не то слово.       Катастрофически. Фатально.       Я покосилась на Нору, но она, занятая картой, не обращала внимание на дисплей моего терминала. Старейшина ничем не ограничил мои полномочия — и я была почти уверена, что он не сделал этого отнюдь не по рассеянности или недомыслию. Кто угодно, но только не Мэксон.       Но всё же... Я предпочла бы не объяснять того, зачем мне понадобилось развернуть некоторые из новых радаров на запад, и тем более — почему среди их функций появился перехват сигнала. И к чему им дополнительные заглушки — тоже.       При упоминании Ривет-Сити взгляд Норы заледенел, а сама она словно превратилась в камень.       «Вряд ли Данс остался бы в Ривет-Сити, — бесцветным голосом ответила мне Нора, когда я спросила ее об этом еще два дня назад. Штурм авианосца ураганом пронесся по побережью Потомака, не оставив местами и камня на камне. Пальцы Норы сжались на коробке с голодисками, но это были все чувства, что умудрились пробиться сквозь ледяную броню, — Данс не говорил, что с ним происходило... там, в лаборатории Института. Но после всего этого он не стал бы задерживаться в пределах города».       Она не уточняла, после чего «всего» Данс не стал бы задерживаться. Но у меня возникло вполне однозначное ощущение, что она имела ввиду нечто большее, чем свое путешествие в лабораторный комплекс Института. Да что там ощущение... Я знала почти наверняка о Норе и Дансе, но думать об этом было уже либо поздно, либо слишком рано.       Либо вообще бессмысленно, решила я. И с раздражением попыталась отмахнуться от ненужных чувств. «Вест-Тек» — напомнила я себе, подавляя сочувствие и понимание. Мне по-прежнему было жаль Нору — как было жаль Данса.       И даже Мэксона.       В конце концов, он был таким же заложником, и вся мыслимая власть старейшины ни на дюйм не распространялась на этот проклятый замкнутый круг. Не время было для сочувствия — как и для всех остальных чувств.       Я встряхнула головой, на что она отозвалась тупой болью. Но боль хотя бы вернула мысли в верное русло.       Отдел радиолокации существенно расширился за последнее время — кроме основного зала, оба его крыла обросли целым сонмом помещений — несколькими закрытыми отсеками для обработки сигналов с разных радаров. Нам уже не хватало одного помещения — как не хватало рабочих рук, времени... Много чего. С тех пор, как старейшина выдал мне карт-бланш на радиолокационное перекрытие Пустоши, я открыла в себе поразительную жадность до ресурсов — и в этом был и свой минус. Людские ресурсы оказались отнюдь не бесконечны, так что нам всем теперь приходилось трудиться за троих.       Но сейчас дело было не в этом.       «Вест-Тек», как выяснилось, являлся куда более закрытой и малодоступной темой, чем я полагала. Скудные досье на ученых-основателей, еще более скудные данные о структуре правительственных лабораторий... Дневники капитана Мэксона...       «Несомненно представляющие огромный интерес!» — не удержалась я от мысленного сарказма, пролистывая, наверное, в сотый раз одни и те же записи, повествующие скорее о личном отношении капитана Мэксона, чем о сути работы «Вест-Тек». Было ощущение, что мне подкинули кусочки детских пазлов из разных наборов и попросили собрать из них целую картину.       — Хэйлин, — вполголоса сказал Нора, прерывая мои мысли. — А что, если Балтимор тут вовсе ни при чем?       Откачнувшись от стола, я вздохнула и отодвинула клавиатуру терминала. Глаза щипало, словно в них насыпали песка, шея, казалось, не сможет выпрямиться больше никогда в жизни.       Нора, полевой паладин, разведчик, в Содружестве никогда не привлекалась к штабной работе. Там она получила от Мэксона абсолютную свободу на деятельность, а потому сидящей за картами и сводками я ее не видела никогда — да я и саму ее видела крайне редко.       «Поиски Института... — со странным чувством припомнилось мне. Почему-то вид Норы, склонившейся над картами и задумчиво покусывающей карандаш, напомнил мне о Содружестве, — Прошла будто тысяча лет».       Нора включилась в работу несколько дней назад — и сделала это весьма охотно, стоило мне лишь намекнуть о том, что ее помощь не будет лишней. Я ожидала возражений от мастера-скриптора — да и от старейшины, чего уж там... — но неожиданно получила добро от обоих.       Впрочем, так ли уж неожиданно? Покидать пределы Цитадели ей не светило — так чем еще ей было тут заниматься?       — Мы... думали об этом, — не желая говорить вообще и подавляя зевоту, всё же протянула я.       — И..? — с долей нетерпения подсказала мне Нора, даже не подозревая о том, что копирует манеру самого старейшины. Между собой мы, скрипторы, называли это «ускоритель разговора» — в лицо же старейшине этого никто никогда не говорил по вполне понятной причине.       — И — это вполне достойная версия. Ни больше, ни меньше. Мы не можем найти абсолютных доказательств ни одной из них, следовательно, они все одинаково нежизнеспособны.       — Его прочесал разведотряд. И не один раз.       — Балтимор? — уточнила я, хотя это было совершенно бессмысленно. Устала. — Да, насколько это возможно, — я сунула руку под ворот формы, помассировала затекшую шею, с каким-то смазанным отвращением отметив грязные волосы. Не помнила, когда я их мыла в последний раз, как не помнила, когда я нормально спала или ела. — Зачем спрашиваешь? Ты видела рапорты командиров.       Необходимость спать или есть раздражала тем, что отнимала время, и я вполне могла бы не делать ни того, ни другого. Но пренебрежение потребностями своего организма имело и свои минусы — и моя ноющая тупой болью шея очень красноречиво мне о них рассказывала.       А волосы... Ах, мама, как хорошо, что ты не видела сейчас мои волосы!..       — Прочёсывал целый отряд бойцов в силовой броне... Шум, грохот, перестрелка... Ну всё как обычно.       Я оставила в покое свою шею, подняла голову. Отложив в сторону карту, Нора присела на самый краешек стола и скрестила руки на груди. Взгляд цепко вперился в меня в туманном ожидании.       Ее волосы сильно отросли и, обрамляя лицо, падали ей на плечи ровными волнами — и я отчего-то невольно отметила, что Норе очень к лицу быть вот такой... женственной. Между бровей у нее по-прежнему залегала морщинка, глаза смотрели на меня серьезно и требовательно, но никакие морщинки уже не придавали ей той суровой и мрачной дикости, что так поразила меня когда-то — давно, еще в Содружестве, когда я обманом прокралась к ней в камеру и передала диск с координатами. Прошел всего месяц, но сейчас казалось, что минул целый век — настолько всё изменилось.       Беременность украсила Нору, само собой подумалось мне. Сгладила ее и смягчила, насколько это было возможно, словно одарила непостижимой гармонией — и даже полевая форма паладина не портила этого впечатления. Я даже на минуту залюбовалась ее неуловимо округлившейся фигурой.       — Я понимаю, — осторожно подбирая слова, ответила я, — Нора, ты отчасти права — один разведчик мог бы сделать намного больше, чем целый отряд. Но чтобы справился один человек, мы должны сами располагать, во-первых, временем, во-вторых — гораздо большим объемом информации об объекте.       Она медленно кивнула — даже не кивнула, а наклонила голову. Взгляд отвердел, и мне совершенно не понравился знакомый огонек, что зажегся в ее глазах. Слишком хорошо я знала вот это выражение.       — Нет, Нора. Слышишь меня? Нет.       — Хэйлин...       — Выбрось из головы, — я предостерегающе подняла палец. — Поверь мне, Нора, это плохая идея.       — Хэйлин, я даже ничего не сказала, — она поджала губы, взгляд метнулся в сторону, то ли досада, то ли раздражение сверкнули в нем и погасли, — Не было необходимости цитировать мне устав разведчика. Если ты думаешь, что я способна только на глупости...       — ...или на самопожертвование, — закончила я за нее, ответила со всей твердостью, пытаясь закончить разговор. Отвернулась к терминалу и придвинула к себе клавиатуру, показывая, что тема исчерпана. — На твою свободу передвижений старейшиной наложен прямой запрет, ты хочешь оспорить его?       Нора медлила с ответом. В безмолвии зала, пульсирующего лишь звуками с радаров, я слышала ее ровное дыхание, и даже с некоторым беспокойством ожидала возражений. И то, что их не последовало, насторожило меня еще больше.       — Нора, — наконец произнесла я, не выдержав ее молчания и снова поворачиваясь к ней. — Послушай меня.       Она слушала. Зеленоватые отблески терминалов неровными мазками касались ее лица в такт с тихим писком индикаторов. Касались робко и нерешительно, словно и они тоже опасались того, на что была способна эта прошедшая сквозь время женщина.       Даже теперь, озаренная тайным светом внутренней гармонии, она буквально излучала невероятную энергию, едва-едва способную сдерживаться лишь неверной и смутной силой данного обещания.       Энергия несла в себе просто потрясающий разрушительный потенциал, неуправляемый как буйство стихии.       — Нора... — повторила я, пытаясь призвать на помощь остатки своей способности убеждать. — Сейчас ты можешь сделать только одно. Не мешать... ему.       Это было странно — всё равно что пытаться победить мастера его же оружием. Убеждение никогда не было моей сильной стороной, а уж в отношении Норы это было вдвойне бессмысленно. Настолько бессмысленно, что я устало выдохнула:       — Мэксон сказал, что в случае твоего побега он накажет всех, кто будет нести в тот день вахту.       — Накажет, — повторила она, словно смакуя слово и пытаясь найти в нем некий другой вкус.       — Кастрирует.       На ничего не выражающем лице Норы только едва заметно дрогнули брови — и это было куда красноречивее любых слов. Она помолчала.       — Он так сказал? — после долгой паузы уточнила она.       Я лишь вздохнула и снова принялась массировать шею. Почему-то меня совершенно не коробило обсуждение странной угрозы старейшины и ее весьма пикантных подробностей, хотя еще месяц назад я бы покраснела до самых ушей.       «Господи боже, Хэйлин!.. Что за слова? Это недостойно! — в праведном возмущении воскликнула бы мама, — Приличные девушки о таких вещах не разговаривают!»              Всего несколько мгновений, но каждое — длиной в бесконечность, стальной дух дышал нам в лица, опаляя свинцовой тяжестью, что даже казалось — еще миг и от нее начнут плавиться древние перекрытия ангара.       — Это война, — ровно сказал Мэксон, поочередно оглядывая нас. Голос прозвучал негромко, но всё же — было нечто, что отразилось в наших ушах громовым раскатом. — Наш враг показал свое лицо, но это не значит, что мы знаем его.       Питсбург, Берлингтон, Миддс — сигналы в диапазоне «тета» расцветающими бутонами вспыхивали на сетках радаров, расцвечивая карту в новые цвета. Расходящимися кругами они охватывали Пустошь, то ли уводя нас на запад, то ли пытаясь окружить Цитадель.       Силовая броня гулко захлопнулась, с коротким шипением включилась герметизация. Матовое воронение поглотило дневной свет, не намереваясь отдавать его обратно, как никогда ничего не отдавал ее хозяин.       Красный меч, пересекающий одну-единственную шестерёнку, неясным бликом согласился с Мэксоном.       — Старейшина Мэксон, — срывающимся от напряжения голосом произнес один из рыцарей, выступив вперед, и отчетливо вздрогнул, когда черный гигант повернул в его сторону голову, вперился в него взглядом. — Каковы будут ваши распоряжения в... отношении «объе...»       — Ей запрещено покидать стены Цитадели, — перебил его Мэксон. Переговорное устройство шлема исказило звук его голоса, отчего он стал еще более нечеловеческим. — Не выпускать из виду.       — Так точно, — выговорил рыцарь-вахтенный. На лице его мелькнуло что-то похожее на облегчение — тема «объекта зет» была под негласным запретом, поднимать ее при старейшине, да еще и озабоченном очередной вспышкой активности... Можно было понять напряжение вахтенного, вынужденного напоминать старейшине о Норе.       — Упустите её... — неожиданно добавил Мэксон, понизив голос и обращаясь не лично к вахтенному, а будто бы ко всем сразу, — Упустите — кастрирую всех.       Тишина накрыла всех разом, словно плюха загустевшего сублимированного пюре, вытряхнутого из банки — и я даже не удивилась, когда мне в голову пришла эта ассоциация.       Я не знала, чего мы могли ожидать от старейшины. И судя по лицам — все как одно несли на себе непривычную им печать растерянности! — никто не знал.              — Тебя что-то удивляет?       Нора ненадолго прикрыла глаза — и, наверное, лишь я смогла бы разглядеть в мимолетном движении ее ресниц смутно проплывшую тень прежней дикости.       «Неужели она действительно надеялась отсюда как-то выбраться? — внезапно ужаснулась я, отчетливо понимая, что в этом случае остановить ее не сможет даже Цитадель, — Черт возьми, а если и правда...»       — Он... пошутил, — медленно выговорила она.       — Мэ-эксон? — со всем возможным сарказмом протянула я. — Ну может он и шутил... Но кто же будет это проверять? Просто учти — за тобой тут следят сами стены.       Нора помолчала. Её лицо окаменело еще больше, из-под мягкости и безмятежности проступило неуправляемое безумие, слишком знакомое мне, слишком страшное — я даже... оробела?       Впрочем, нет. Это была не робость. Это был страх.       И он меня удивил. Заставил задуматься. Возможно, впервые в жизни я поняла совершенно отчетливо — если где-то в мире и была женщина, способная выдержать старейшину Мэксона, то сейчас я видела ее перед собой. И то, что ужаснуло меня секунду назад — ее решимость, ее преодоление себя — было направлено не на то, чтобы сбежать. Наоборот.       — Я официально реабилитирована, — твердо сказала Нора. — Подозрения по отношению ко мне беспочвенны, а возможные обвинения сняты.       Возможно, «выдержать» — это было не совсем то слово... Я молчала довольно долго, вместо ответа принялась раскачиваться на стуле, слушая свои собственные размышления и глядя на Нору, как на объект исследования.       «Это дурная привычка, Хэйлин, — сказала бы мама, — Нельзя, чтобы все люди были для тебя подопытными мышами».       Нора тоже молчала. Всё так же сидела на самом краю стола и не было похоже, что хоть что-то могло бы поколебать ее вселенскую невозмутимость. На ее лице снова не отображалось ничего. Ни даже смущения или удивления. Совсем ничего. Она как будто была готова к любой причуде Мэксона — в том числе и этой.       «Выдержать»... Нет, неправильное слово.       К Мэксону нельзя быть готовым.       — А если подумать о тех, кто, получается, зависит от тебя? — спросила я.       — Я должна думать о причинных местах, которые могут пострадать от моего... мм... побега?       С трудом способная сформулировать свою собственную мысль, я помедлила с ответом. Устала. С мышами действительно было бы намного проще.       Нора же была подобна упрямому брамину, свернуть которого с его пути было под силу разве что ядерному взрыву. И то сомнительно.       — Я тебя смущаю? — спросила она, неправильно истолковав мое молчание.       — Нет, — ответила я. Вероятно, для того чтобы испытывать какие-то эмоции, кроме самых примитивных, я тоже уже была слишком утомленной. Эта щекотливая тема действительно должна была вогнать меня в краску, но отчего-то не вгоняла, — Хотя, с другой стороны... все мужчины, которых я до сих пор видела голыми, были мертвы, — пояснила я, — Да, кастрированные среди них тоже были. Рейдеры, при всей своей деградации, бывают иногда очень изобретательны, но вряд ли Мэксон имел ввиду что-то подобное... — я с сожалением заглянула в пустую кружку на столе, — Да и я пытаюсь тебе сказать не об этом.       Нора резко откачнулась от стола, взмахнула рукой, как если бы просила меня не продолжать. А еще лучше — прекратить этот разговор вообще.       — Я принесу тебе кофе, — сказала она и забрала мою кружку. В самых дверях Нора остановилась и произнесла, не оборачиваясь. — Я делаю, что должна, Хэйлин... Мы все... Даже ты — хотя почему-то думаешь, что я не понимаю, чем ты занимаешься. — Нора помолчала и добавила, — Дистанционное подключение к информационной базе Лост-Хиллс — это вообще-то... воровство.       — Воровство... — повторила я, по-прежнему раскачиваясь на стуле. Меня удивило последнее замечание Норы — я действительно была уверена, что ее не интересует происходящее на дисплее моего терминала, — А ты стала бы искать другие пути? — быстро осведомилась я, стараясь не показать удивления.       — Нет. Если бы воровство информации было единственным выходом, я сделала бы точно так же... Старейшина Мэксон, полагаю, тоже.       И в моем отсеке снова воцарилась тишина, когда Нора, цокая металлическими подковками сапог, удалилась.       Некоторое время я смотрела ей вслед, думая о том, что не знаю ее до сих пор. Мы служили в отряде паладина Данса, мы же потом выясняли его судьбу в обход всей секретности, что окутывала его миссию. Мы сблизились насколько это было возможно — я доверила бы Норе собственную жизнь, как не единожды доверялась мне она. Но всё же... Эта странная женщина из другого времени, из другого мира — Нора казалась призраком, непостижимым никому.