Выпускной

До сегодняшнего дня, до сего момента, Чонгук не мог понять одни чувства. Понять какую-то ответственность, не мог разобраться в себе и понять, что он делает. Он не мог просто бросить омегу одного, но и ребёнка не хотел. Молод ещё. И эти чувства преследуют его, как кошмарный сон, вроде и всё ясно, но ничего не понятно. И эти чувства называют отцовскими. Теперь, стоя у двери, которая решает его будущее, Чона передёргивает. Он боится. Боится потерять родных. Шансы, конечно, есть, что пройдет всё успешно, но малы, ведь срок только семь месяцев. У Чимина должно быть ещё два в запасе. Дверь операционной скрипнула и оттуда вышел доктор, направляясь прямо к Чону. Чонгук побледнел, ведь ему померещилась кровь на халате. — Это Вы Чонгук? — хриплым и уставшим голосом говорит доктор. Наверняка сегодня много операций переделал. — Д-да, что с ними? — у Чона голос предательски дрожит, и ноги подкашиваются от того, что он может услышать. — Прошу, успокойтесь. Всё прошло хорошо, даже отлично. Могу сказать одно — ваш муж родился в рубашке, — уже более навеселе говорит доктор, хлопая парня по плечу. А Чон сейчас в душе радуется и одновременно тоскует, «Он мне не муж». — Омега, видимо, очень перенервничал, и из-за этого чуть не случился выкидыш, но вы вовремя успели и мы максимально постарались спасти жизнь, как ребёнку, так и омеге. Но если подобное или какая-то малейшая ошибка произойдет, то в дальнейшем нам спасти его будет сложнее, ведь уже седьмой месяц, и ребёнок активно растёт. Поэтому я попрошу вас — проследите за своим мужем и не заставляйте его нервничать, а наоборот — покажите больше любви. Это ему поможет поправиться. А теперь извините, мне нужно идти к пациентам. Удачи вам, — доктор вежливо отклонился и оставил Чонгука стоять на ватных ногах. Все слова, сказанные доктором, отдаются эхом в голове. «Как Чимин мог перенервничать? Из-за чего, или испугался чего?», — Чонгук сейчас думает, как поступить и что теперь делать, но одно знает точно, теперь он Чимина не бросит и попытается доказать ему свою истинную любовь и намерения. Дверь операционной снова открывается и оттуда выходят два санитара с каталкой. А на каталке Чимин. Лежит под капельницей, глаза закрыты, в руки страшные иглы воткнуты, где точно будут синяки, лоб вспотел, капли пота стекают по вискам, чёлка прилипает, а самое милое — животик выпирает под простыней. Чон сейчас безумно хочет прижать к себе Чимина, погладить за округлый живот и чмокнуть в макушку. Но санитары быстро увозят Чимина в палату, под сопровождением Чона, и оставляют их двоих. Чонгук сейчас о многом думает. Мысли путаются, создавая кашу в голове. Встав возле Пака и посмотрев тому в лицо, на глаза выступили слёзы. Такое бледное, как фарфор, личико потухло и устало. Омега спит девятым сном, ведь недавним временем пережил страшные муки и боли, от которых сгибался в четверо и ревел не своим голосом. Чонгук плачет. Ведь не знает, что произошло, из-за чего, почему его рядом не было, почему он не помог своему омеге. Чон очень сожалеет и теперь готов костями лечь, но ни за что больше не бросит его Чимина с его малышом. За раздумиями Чонгук устало присел возле кровати и задремал, положа голову на руку омеги. Спустя несколько минут дремоты, Чон почувствовал во сне, будто его кто-то за щеку гладит и щипает. Альфа сразу проснулся, смотря прямо на Чимина, а тот лежит и смотрит на него уставшим взглядом. Чон оживился и наклонился ближе к лицу омеги, чтобы получше рассмотреть черты. — Чимини, ты в порядке? Всё хорошо, ничего не беспокоит? — Чон сжимает теплую ладонь Пака и осыпает того вопросами. А тот лишь смотрит альфе в глаза, где скапливается влага, и еле выдергивает руку, бросая тихое «Уходи». Чонгук смотрит отрешенно и думает, не послышалось ли ему, но после ещё одного «Уйди, Чонгук», понимает, что теперь точно не послышалось. — Почему? Что я такого сделал, что ты сейчас меня прогоняешь? Да, я был последним дураком, который изначально тебя бросил, — Чон снова хватает того за руку и смотрит прямо в глаза, не отрываясь, — но теперь я хочу извиниться. Извиниться за всё, что тебе сделал, и хочу начать всё заново. Просто мне нужно было время подумать, ведь всё случилось так неожиданно, — Чона перебил взгляд Пака, полный слёз и обиды. — Время? Какое, к чёрту, время? Ты только о себе тогда и думал. А обо мне ты не думал? Ты знаешь, каково было мне, когда я узнал, что беременный, прощай, всё, и аборт было делать поздно? Но, блять, я бы и не сделал. Ты-то хоть подумал, семь месяцев, а мне когда было думать, Чонгук? Но теперь у меня достаточно будет времени подумать, как мне дальше жить, а ты подумай о том, как тебе жить и вернуть того парня, которого ты бросил ради меня. Зачем? Жил бы себе, и… — Подожди, ты о Юнги говоришь? — Чон смотрит на Чимина, а тот в ответ отводит глаза к окну. — Тот парень, с которым я был, мой друг детства. У меня с ним очень тёплые отношения, но только дружеские, и я ему рассказывал тогда как раз о тебе. Так что то, что ты себе напридумывал — это ерунда, — Чон по тёплому улыбается и, когда понимает, что Чимин его ревновал, ликует внутри, ведь ещё не всё потеряно. Если ревнует, значит любит, а Чимин только сейчас осознает, какой же он наивный дурак, ведь только из-за этой ошибки он мог потерять своего маленького комочка, который как раз приятно шевелит ножками внутри. — Мне всё равно, Чонгук, просто уходи. Я не хочу больше страдать из-за тебя и тревожить ребёнка. Я сам его воспитаю и как-нибудь сам справлюсь. Оставь нас, пожалуйста, в покое, — Чимин выдернул руку из теплого захвата, положив её на живот, там, где малыш пинается, и тихо сдерживается, чтобы не запищать от щекотки. Чон полностью подавлен и ошеломлен словами омеги. Он не ожидал, что тот так легко может его бросить, как котёнка на улицу. Сердце неприятно колет, руки трясутся, голова становится квадратная и душа ломается, тело не слушается. Подсознание где-то кричит, чтоб тот попытался сказать хоть что-то в ответ, но альфе будто язык отрезали. Чон встал и, бросив короткий взгляд на лежащего Пака, ушел из палаты, ничего не сказав. Чонгук даст Чимину время подумать, о том сказанном и о том, что ему делать. После хлопка двери, эмоции охватывают лежащее тело и слёзы стекают вольным ручьем. Чимину сейчас так хочется встать и побежать за Чонгуком, обнять, поцеловать, зарыться своими пухлыми пальчиками в тёмные волосы и вдохнуть пленивший его душу аромат. Но он устал, как физически, так и морально. Чим не может сейчас трезво думать, ведь он на собственные глаза видел, как те обжимались, но хорошо, что хоть выслушал оправдание, отчего стало намного легче. Чонгук сейчас выходит из больницы и думает, что он даст время Чимину подумать… Но только до тех пор, пока не сбегает домой за вещами и в аптеку за лекарством. И больше нет. Он теперь ни за что не оставит Чима одного, даже если тот на коленях просить будет. Собрав все необходимые вещи и пару булочек, что прикупил по пути, Чон вылетел, как пуля, и прямиком в больницу. Когда альфа зашел в палату, Чимин так сладко спал, что ему вовсе не хотелось его будить, поэтому, оставив тихо пакеты с вещами, лекарствами и булочки, ушел. У Чонгука сейчас много дел. Он теперь твёрдо решил, что Чимин обязательно будет жить у него, поэтому он сейчас едет к Чимину домой, предварительно стырив у того ключи, за вещами, и перевезёт всё нужное к себе в тот дом, в котором они уже жили и будут жить. Чимин и не догадывается, что Чонгук сейчас делает, но, когда узнает, то прибьет точно, ведь тот уже покупает мебель для детской и игрушки. Чонгук сейчас чувствует себя очень счастливым, ведь он делает это всё ради своего сына, Чонни. Кстати, Чонгук нарадоваться не может имени малыша, ведь оно так похоже на его. И помимо того, что сегодня омега наговорил ему в больнице, он всё равно решил сделать по-своему. Ну он же мужик? Лёгкие лучики солнца приятно греют лицо омеги и тот, почти мурлыкая от теплоты, разлепляет глаза, чуть морщась. Мало того, что палата светлая, так ещё и солнце слепит. Кое-как поднявшись, Чимин смотрит со стороны на тумбочку, на которой покоятся его вещи, какие-то лекарства и пару булочек с корицей. М-м… Его любимые. Чимину нельзя вставать, категорически, но сдержаться от такого пленительного аромата невозможно. Запихнув кусок булочки в рот, омега прикрывает глаза и с удовольствием наслаждается вкусом. Пак и не замечает, как вошел доктор, и под тихое «Приятного аппетита» чуть не подавился куском. — Ой… Извините, не заметил, как Вы вошли, — Чимин дожевывает булку и пятится обратно на кровать. — Я вижу, Вам уже лучше, раз вставать можете? — доктор хмурится и смотрит Паку в глаза, отчего тот съеживается. — И-извините, прост-то… Я проголодался, и… — В общем, могу вас обрадовать. Анализы, которые вы вечёром вчера сдавали, хорошие, с малышом всё хорошо, так что, думаю, дня через три мы вас выпишем, но только с условием, — доктор улыбается и видит счастливый блеск в глазах омеги. — Какое? Я всё сделаю, обещаю, доктор, — Чимин пищит и радуется неимоверно, что с малышом всё хорошо, да и он здоров. — Обещайте мне, что впредь Вы будете осторожны, следить за своим здоровьем и не нервничать… — Доктор, вас срочно вызывают в операционную, — ворвавшийся в палату парень кричит и снова скрывается, убегая. Доктор подпрыгивает и выбегает, останавливаясь у двери. — И да, мужу передайте, что он большой молодец, что быстро среагировал, и впредь пусть Вас больше не нервирует, — доктор исчез на дверью, а у Пака сразу улыбка с лица пропала. Как доктор вспомнил о Чоне, и ещё сказав, что тот муж, то некая злость, вперемешку с счастьем, охватила Пака с головой. Чимин, возможно, простит когда-нибудь Чонгука, но для того, опять-таки, нужно время, и тут уже немало. Не столько, как сбегать домой за вещами и в аптеку за лекарством. Три дня прошли для Чонгука и Чимина на иголках. Чонгук полностью занят делами о переезде, осталось лишь малость, а Чимин в то время пакует сумку, ибо сидеть в четырёх стенах надоело. Омега намного лучше себя чувствует и решает сам пуститься в путь, но открытая дверь и Чонгук с ключами от машины в руках остановили его. — Здравствуйте, Чон Чонгук, это доктор Чимина. Пак Чимина. Почему Вы не сказали, что он не Ваш муж? Мне теперь так неловко. Кем Вы ему приходитесь? — доктор тараторит в трубку и слово Чону сказать не дает. — Здравствуйте, извините, что не сказал. Просто возможности не было, но это только временно. Этот вопрос уже решается, — Чонгук немного улыбается, понимая, что собеседник не видит его и сразу пугается. — Почему вы звоните? Случилось что? Как Чимин? — С Чимином и ребёнком всё хорошо, даже лучше. Через три дня его выписывают и нужно подписать документы на выписку, как от лица отца. — Что? Уже выписывают? — Да, Чимин разве Вам не сказал? В общем, приходите послезавтра, где-то в обед, — доктор что-то чавкает в телефон и бросает трубку. «Не, ну он сначала мне показался странным», — думает Чон и одновременно улыбается. Чимин стоит как вкопанный, сумка падает из рук и глаза хлопают. — Ты что здесь делаешь? — Чимин не понимал, как Чон узнал о выписке, но, подумав о своем чудо-докторе, которому Чон вроде как оставлял свой номер, под предлогом «если что, звоните», хлопнул себя по лбу. — Я за тобой приехал. Поехали домой, Чимин~а, — Чимин в ступоре, а Чонгук хватает сумку и выбегает из палаты под вопли Пака. — Эй, отдай немедленно! Куда ты её тащишь? Чон Чонгук! — кричит омега, пытаясь догнать альфу, но догоняет только у машины, когда тот ждёт его уже минуты две. Заметно, что Чимин ослаб, да и пузико круглое, что немножко мешает передвигаться. — Чонгук, отдай мне сумку. Я же сказал, чтобы ты меня оставил. Я никуда не поеду, а если и поеду, то только к себе домой, — Чимин хмурится и ворчит, держась руками за живот, тем самым смеша Чона. Чонгук кинул сумку в багажник чёрной иномарки и подошел к двери, открывая её для омеги. — Залезай и не бузи, Чимин, не маленький уже, — Чимин давится воздухом и смотрит охуевшим взглядом на самодовольного альфу, который подходит к нему и тащит, аккуратно усаживая спереди, пристегивая ремнём. Чонгук садится за руль и под тихое сопение и невнятное бурчание Пака выруливает на дорогу. Едут они в полной тишине, которая уши так и режет. Самому младшему тоже это надоело, поэтому он сильно пинает папу, отчего тот вскрикивает. Чонгук тормозит на обочине и испуганно смотрит. — Что такое? Болит где-то? Может, вернёмся? — Чон хотел вернуться уже, но Чимин остановил его, оттягивая за рукав. — Нет, всё нормально, просто он сильно меня толкнул, вот и… — Чимин по-детски улыбается и гладит своё маленькое чудо. Чонгука до безумия умиляет такой Чимин, и, легко улыбаясь, он снова выруливает на дорогу, давя в себе желание хоть кончиками пальцев, но прикоснуться к малышу. Ведь ему так понравилось в прошлый раз. — Почему и зачем ты это делаешь? — вдруг спрашивает Чим, смотря в сторону бокового окна. — Потому, что я люблю тебя. Очень.