Обреченные на разлуку

Солнце, казалось, превратилось в раскаленный огненный шар и грозило спалить все, до чего добирались его жаркие лучи. Парило так, что Алеша счел за лучшее укрыться от полуденного зноя в тенистой прохладе еженощно проветривавшихся конюшен. Собственноручно протерев и почистив застоявшуюся Ласточку, а затем покормив её любимой морковкой, Алеша растянулся на сене, вслушиваясь в далекие раскаты грома и тихое пофыркивание кобылки. Он прикрыл глаза всего на мгновение… Колокольный звон все приближался, пока не ударил набатом — и внезапно утих. Алеша стоял на паперти совершенно один, затем потянул за медные ручки тяжелые, кованые церковные двери. К его удивлению они легко поддались. Сразу же оглушило знакомое «Слава тебе, Боже наш», и он обнаружил себя стоящим на шикарном алом ковре, устремив свой взор к аналою. Там, улыбаясь, в полном облачении стоял его духовник отец Федор. В церкви было не протолкнуться от празднично одетых хорошо и не очень знакомых людей. Но не это повергло в ступор Алешу. Рядом с батюшкой в ослепительно белом платье стояла невеста, её лица не было видно из-за тонкого кружева фаты. Она опиралась на руку Александра. Он был бледен, темные глаза пристально смотрели на Алексея, и тот, словно завороженный, сделал несколько шагов вперед и стремительно приблизился. — Соня? — услышал свой голос словно со стороны Алеша. С минуту ничего не происходило, но вдруг густая вуаль стала истончаться, превращаясь в светлую дымку, открывая всем присутствующим бледное изможденное лицо княжны Софьи Гагариной. От шипения, что услышал из её уст Алексей, на висках выступил пот и в груди похолодело: — Откажис-с-с-сь… откажис-с-сь от меня. Иначе с-с-с-смерть… вс-с-сем. Помертвевший Алексей с ужасом увидел, как белоснежное одеяние невесты медленно превратилось во вдовий наряд, а после и сама девушка медленно осела на церковный пол. Песнопения прекратились, его брат подхватил темную тень на руки. Со всех сторон нарастал людской ропот. Ужасающе громко ударял церковный колокол… Алеша проснулся с бешено бьющимся сердцем и испариной на лбу. Сначала он смутно воспринимал окружающую действительность и лишь потом понял, что спал, а разбудил его раскат грома. Дождь уже вовсю стучал по крыше, испуганные громом лошади метались в стойлах, а молодой граф с трудом приходил в себя. Что это за сон ему приснился такой — яркий, жуткий. Видимо, все дело в жаре, не стоило столько времени проводить на солнце. Соня и Александр… Страшный вдовий наряд… Алеша подивился необычному сну, поднялся с соломы и уже хотел пойти в дом, как на пороге появился Макар Степанович. Управляющий был в насквозь промокших штанах и рубахе. — Барин, как хорошо что я вас нашел. Александр Андреевич к Гагариным отбыть изволили, а батюшка ваш опять с подагрой мается. — Что случилось? — встревожился Алеша, глядя на тяжело вздымавшуюся грудь управляющего. — Говори. — В Ульяновке от молнии амбар загорелся, только мужик прискакал. Уряднику сообщили, но, боюсь, при такой жаре огонь может дальше перекинуться. От домов-то амбар далече, а вот от полей и сенных стогов… — Что же мы стоим? Немедленно скачем туда, тут верхом четверть часа. Скорее. Батюшку вестями не беспокой, пошли человека к брату. Собери мужиков верхами, а мы с Борисом сейчас же отправляемся. Управляющий во все глаза смотрел на молодого графа, что уверенно и твердо отдавал указания, параллельно успевая седлать лошадь, и проникался к нему невольным уважением. — Все сделаю, как говорите, барин, только вы уж осторожнее там, батюшка ваш с меня три шкуры на конюшне спустит, коли с вами приключится чего. Алеша только отмахнулся от Макара Степаныча и вывел лошадь под уздцы из конюшни. Дождь прекратился. Капли испарялись, не долетая до земли, и это было плохо, значит дождь им не помощник в борьбе с огнем, да еще и ветер усилился, обещая усложнить задачу по укрощению стихии. Борис нашелся в библиотеке. В последнее время он частенько пропадал там, компенсируя свою, как он считал, малую грамотность и знания. Казалось, он находил особое удовольствие в чтении в уютной тиши библиотеки. — В Ульяновке пожар, Борис. Мы должны ехать, Саша с Петром, надеюсь, скоро тоже будут там, а пока необходимо организовать мужиков, отвести в безопасное место детей и женщин, — Алеша огорошил страшным известием прямо с порога. Борис мгновенно поднялся и потянулся за сюртуком, а потом, подумав, откинул его прочь и, как был в одной рубашке и тонких брюках, последовал за Алексеем. Пара минут на сборы, последние указания управляющему и дворне — и молодые люди в сопровождении еще пятерых крепких мужиков покинули поместье. Небо рассекали молнии, гром грохотал над головами, заставляя всадников то и дело креститься и пришпоривать коней. Когда вдали показалась Ульяновка, Алеша и Борис поняли, что их самые худшие опасения подтвердились. Огонь перекинулся на поля, вплотную подбираясь к кромке леса. Пропаханные противопожарные полосы помогали плохо. Перед глазами Бориса вновь встали страшные картины пожарищ в родном Смоленске. Если боженька их оставит, шансов на быстрое подавление огня не будет, он это понял мгновенно. У Алексея опыта не было никакого, но он держался достойно, страха на его лице при виде надвигавшейся плотной стены огня не наблюдалось — только абсолютная решимость. Глаза блестели. Юноша рвался вперед, охваченный беспокойством и желанием помочь. Борис откровенно любовался им, корил себя за неуместные мысли и тем не менее не мог отказать себе в этой малости, наслаждаясь отсутствием посторонних глаз. Мужчины спешились и отвели испуганных лошадей на безопасное расстояние. Борис и Макар Степанович тут же взяли все в свои руки. Поспешивший к ним староста кратко обрисовал ситуацию. Воду подносили ведрами, но её уже сейчас катастрофически не хватало. Из-за сильной засухи ближайшая заводь сильно обмелела, а река была слишком далеко. — Все будет хорошо, — Борис ободряюще улыбнулся Алеше, стараясь скрыть от окружающих страх, что подбирался все ближе. Через мгновение он принялся раздавать указания: — Расставить мужиков с лопатами по всему периметру. Огню нельзя дать шанса пробиться к лесу. Всех, кроме женщин, стариков и младенцев, отправить на борьбу с пожаром. Борис молился о том, чтобы ветер не переменился, потому как пока огонь уходил все дальше от деревни. Сейчас главным было отвоевать именно её и не пустить огненного петуха к жилым домам и в лес. Господь все-таки не оставил их своими молитвами, через полчаса ветер стих, а грозовая туча на горизонте давала надежду на короткий, но сильный дождь. Вскоре, совместные усилия Макара Степановича, Бориса, Алексея и деревенского старосты стали приносить ощутимые плоды. Воспрянувшие духом в связи с приездом господ крестьяне выполняли все приказы скоро и четко и сумели отстоять деревню и даже пару амбаров с зерном. Борис метался от одного тяжелого очага к другому, рубашка его, пропитанная потом, была темной от гари и пыли, волосы растрепались и теперь топорщились во все стороны. Он старался ни на миг не упускать из виду Алешу, заодно наказав следить за ним уставшему, но довольному тем, как продвигались их дела, Макару. Молодой граф все норовил отправиться в самое пекло. Борис отлично понимал юношу. Алеша, брат героя войны, очень хотел на деле показать, что тоже чего-то стоит, что не является изнеженным барчуком и маменькиным сыночком. И у него это отлично получалось. Его светлая обезоруживающая улыбка, простота в общении с крестьянами и в то же время умение в нужный момент четко и повелительно отдавать приказы сослужили им отличную службу. Когда очередной стог сена готов был вспыхнуть свечкой, на деревню обрушился ливень такой силы, словно сам Николушка-Пророк услышал их мольбы о помощи. Дождь шел стеной, прямые густые струи хлестали по очагам пламени. Борис улыбнулся, перекрестился на видневшуюся на холме старую деревянную часовенку и тут же понял, что потерял Алексея. Вроде он только минуту назад слышал его звонкий голос поблизости, а теперь шум дождя заглушал все. Борис огляделся. Мужики, матерящийся Макар, уже неопасные языки пламени и ни следа молодого графа. — Макар, где Алексей Андреевич? Управляющий вскинулся и поспешил оправдаться: — Да только тут был, Ваше благородие. Борис только отмахнулся. Вроде ничего страшного. Пожар локализован, еще час-полтора, и все будет кончено. Но какое-то неприятное предчувствие гнало его вперед. — Машенька… как же это… — скорее разгадал, чем расслышал глухие женские причитания Борис. Несколько шагов на звук, и он увидел седого мужика и молодую женщину в мокром насквозь крестьянском сарафане, что безвольно висела у него на руках. Мужик крепко держал её, не давая вырваться. — Что случилось? — голос Бориса был строг. — Да вот, барин, Аннушка говорит, дочка её по ягоды пошла да и не вернулась. — мужик махнул рукой в сторону горящего поля. — Барин… барин молодой найти обещался… — неразборчиво пробормотала крестьянка. — Что-о-о?! — волосы на голове Бориса зашевелились, а сердце словно приостановило свой бег. — Алексей Андреевич? — К лесу пошел. — женщина подняла голову и заголосила пуще прежнего: так взгляд его потемнел, что ей страшно сделалось. — Я за ним, — бросил мужику Борис. — Передай Макару. Он почти бегом бросился вперед, стремительно приближаясь к горящей полосе ячменного поля. Рванув на себе влажную рубаху и закрыв рот и нос тряпицей, он продвигался в сторону леса, изредка натыкаясь на испуганных, измотанных борьбой со стихией крестьян. Никто из них молодого барина не видел. — Алеша! Алексей! Але-е-е-ша! Собственное имя тот услышал и голос узнал, но, надышавшись дыму, уже очень плохо соображал и шел не спеша. Крепко прижимая к себе цепляющуюся за него маленькую девочку, Алексей вел её за собой, отчаянно надеясь, что идет в нужном направлении и не попадет в огненный капкан, который они только что миновали благодаря ливню. Девочку он нашел в стоге сена. Он бы прошел мимо, если бы не услышал истеричные детские всхлипывания. Увидев приближающийся огонь, девчушка не нашла ничего лучше-как спрятаться в стогу, который бы и стал её последним пристанищем, если бы не молодой барин. Алеша отыскал и кое-как успокоил ребенка, а когда повернул назад, то понял: огонь окружает их. И вот теперь, измотанный и уставший, он шел на знакомый голос, понимая, что там их ждет спасение в лице его замечательного друга. — Борис! — закричал Алексей, привлекая внимание, и моментально закашлялся. Мгновение спустя он увидел перед собой своего учителя, голого по пояс, растрепанного и с перекошенным лицом. Девочка, поглядев на закопченного мужчину с повязкой на лице, испугалась и закричала, утыкаясь в бедро своему спасителю. Алексей же сделал шаг к Борису, и тут же был подхвачен сильными руками. — Прости, я хотел помочь. — Алеша смотрел в синие глаза, что сейчас были почти черными, и слабо улыбался. Борис заскрипел зубами, поудобнее перехватил за плечи надышавшегося едкого дыма юношу, с ужасом замечая ожог на предплечье и обугленные концы светло-каштановых прядей. Плохо контролируя свои действия, он позволил страху отступить и, запустив руку в пропахшие дымом когда-то шелковистые пряди, истово прошептал: — Никогда, слышишь, никогда так больше не делай. Коснувшись запекшимися губами виска, бархатистой, покрытой сажей щеки, Борис пришел в себя, уже скользнув языком за чувствительное ушко. Алеша, широко распахнув глаза, застыл в кольце горячих сильных рук Бориса. Он чувствовал, что одна его рука гладила по макушке плачущую девочку, а другая судорожно обнимала крепкие загорелые плечи. Все остальное тело ему не принадлежало, его бросало из нервного озноба во всепоглощающий жар. Чужие губы, сухие и жесткие, сделали с ним что-то такое, от чего хотелось громко закричать. Но голоса не было — лишь перед глазами танцевали яркие круги, а внизу живота сладко тянуло. Борис отпрянул, успев заметить горячечный румянец на щеках Алеши, расфокусированный взгляд и прикушенную до крови нестерпимо чувственную, словно девичью губу. — Мы пойдем к маме? Пелена желания схлынула так же быстро, как накатила, стоило Борису услышать голос малышки. Прокашлявшись и стараясь не глядеть на Алексея, Борис прижал своё дрожащее сокровище к себе, девочку же, вцепившуюся в Алексея мертвой хваткой, он внимательно оглядел на предмет повреждений, но ничего не обнаружил. — Сейчас мы все вместе пойдем к твоей маме. Огонь отступил, не бойтесь. Идти пришлось минут десять. Скоро впереди раздались людские голоса, женский плач и отчаянная нецензурная брань князя Гагарина, призывавшая все кары небесные на голову Бориса Миронова, посмевшего подвергнуть смертельной опасности молодого графа. Алексей, остановился как вкопанный, а потом, словно кинувшись в омут с головой, развернулся лицом к Борису и прошептал: — Спасибо. Собрав последние силы, потянулся к мужчине и, отчаянно зажмурившись, слепо ткнулся губами, попав в ямочку на волевом подбородке. Борис задержал дыхание, тая от неожиданности и нежности этого жеста, но уже в следующий момент был вынужден призвать на помощь все свое самообладание, чтобы подхватить свалившегося в глубокий обморок мальчишку. Физическое и эмоциональное напряжение сделали свое дело. На окраину деревни Борис вышел с отчаянно цеплявшейся за его брюки невредимой девчушкой и бездыханным Алексеем на руках. В ту же минуту рядом оказались Александр и Гагарин. — Что с ним? Что случилось? — слышалось со всех сторон, а Борис не был способен адекватно воспринимать реальность. Только передав свою драгоценную ношу на руки взволнованному брату, он позволил себе расслабиться и на мгновение сомкнуть веки. То, что случилось между ним и Алексеем несколько минут назад, и страх за здоровье мальчика отключили все другие чувства и эмоции, кроме безмерного облегчения, глухого отчаянья и иррационального счастья. Алеша откликнулся, не оттолкнул, не отверг с ужасом и ненавистью невесомую, но чувственную ласку, так не похожую на дружеский поцелуй, а потянулся навстречу. И это не было пресловутой благодарностью — его юное тело ответило явно и однозначно. Желание пронзило их обоих. Два месяца борьбы с самим собой закончились полным провалом. Борис полюбил глубоко и страстно и понял, уже давно понял, что и к нему неравнодушны. Эти яркие золотисто-шоколадные глаза, смотрящие с немым обожанием и вниманием на каждом занятии, эти ежевечерние конные прогулки, которые выводили из себя Гагарина, эти доверительные разговоры о самом главном в укромных уголках сада, эти полыхающие румянцем щеки в полумраке бани. Он понимал: своими грешными желаниями он оскверняет невинную душу, тянет за собой в геенну огненную кроткого ангела. Он сам готов хоть сейчас сгореть в аду, но за любой косой взгляд в сторону Алеши, за волосок, упавший с его головы, он готов заплатить своей кровью. От такого всепоглощающего глубокого и яркого чувства, что впервые накрыло его удушливой волной, невозможно сбежать. Борис осознал что, за два месяца, пока он находился рядом с Алексеем, его мир обрел целостность, наполнился ярмарочным многоцветьем и глубокими переживаниями. Смысл его существования теперь заключался в невозможно красивом и чистом юноше, почти ребенке, с благородным сердцем и сильным характером. Поэтому он будет рядом, пока это возможно. А потом он уйдет… Скоро помолвка, свадьба с прекрасной юной девушкой, и его услуги больше не понадобятся. Он забудет, они оба забудут… — Спасибо, спасибо вам, барин! Век за вас буду Господа бога молить, — в себя Бориса привела стоящая перед ним на коленях крестьянка — мать потерявшейся девочки. — Молодого барина благодари и иди к дочке, там ты нужнее, — Борис поспешил прервать слезную благодарность и направился в ту сторону, где в окружении врача и брата лежал Алеша. — Куда ты так спешишь, герой? — Борис узнал язвительный голос Гагарина. — О нем и без тебя есть кому позаботиться. Борис развернулся и оказался лицом к лицу с удивительно безупречным в этом аду князем. — Вы правы, ваше сиятельство, — в голосе Бориса, несмотря на усталость звенела сталь. — Пожар еще не потушен, моя помощь нужна там. Князь низко склонился и прошептал прямо на ухо Борису: — Я за тобой слежу. Один неверный шаг — и твоей удачной карьере конец. Помни об этом, приближаясь так близко к жениху моей сестры. Ни источающий ненависть Гагарин, ни задыхающийся от негодования Борис не заметили, какой неоднозначной была их поза, в какой опасной близости оказались их губы, но это заметил вернувшийся из небытия юноша, что лежал сейчас на траве в двух шагах от них и одними губами шептал: «Борис». *** На следующий день княжна Гагарина прибыла в Осколково проведать своего жениха, еще слабого от пережитого стресса, как объяснил, качая головой, старый врач семьи. Она была как никогда сосредоточена и серьезна, так непохожа на себя обычную: жизнерадостную восторженную хохотушку. Но это никого не насторожило. Любящая невеста волнуется за своего жениха. Абсолютно нормально и правильно. Свадьба этих двоих для четы старших Самойловых и княгини Гагариной уже была делом решенным, а потому, чтобы соединить молодых быстрее, решили даже, с благословения батюшки, отступить от древней традиции — женить первым старшего сына. Удрученная болезнью младшего сына, Елизавета Павловна проводила дорогую гостью до его спальни и оставила молодых людей одних. Такое её поведение противоречило всем правилам светского приличия, но почтенная графиня и помыслить не могла что её дорогой Алеша может обидеть подругу недостойным поведением, да и Софья была девушкой в высшей степени благовоспитанной. Алеша, бледный, с темными кругами под глазами, в домашних брюках и тонкой рубашке, полулежал с книгой на заправленной тонким покрывалом постели и хотел было чинно раскланяться с гостьей, но, как только за Елизаветой Петровной закрылась дверь, Софья, не церемонясь, забралась прямо на кровать Алеши и, поцеловав его в щеку, зашептала: — Я не думаю, что нас будут подслушивать, но лучше перестраховаться. Проигнорировав вопросительный взгляд, Софи нарочито громко добавила: — Алеша, mon scheriе, я так о тебе беспокоилась. А затем в полголоса продолжила говорить: — Рассказывай, как ты себя чувствуешь? — Намного лучше, чем вчера. Нездоровый вид друга и его потухшие глаза насторожили княжну. — Прекрати себя жалеть, иначе я начну ругаться. — Я и не жалею, просто пока неважно себя чувствую. — Меня не обманешь. Ты же сам на себя непохож. Алеша сделал вид, что не заметил нарочитой грубости, и спросил: — Зачем такая таинственность? Что случилось, Софи? — Даже не знаю, с чего начать… Дело в Пете… Алеша, я же могу тебе доверять? Алеша выпрямился на подушках и с укором взглянул на подругу. От последней не укрылось, как на лицо друга набежала тень при упоминании имени её брата, но она поспешила продолжить разговор: — Вот и хорошо. Вот теперь ты действительно похож на того Алешу, что я люблю. Так вот, — продолжила княжна, переходя на шепот, — вчера к нам в поместье пожаловал странный человек из Петербурга. Нам с мама́ Петя сказал, что это его старый друг проездом, но он лжет. — С чего ты взяла? — А с того… - она замялась на мгновение. - Я их разговор в кабинете подслушала. У нас стена между библиотекой и кабинетом слишком тонкая, а я засиделась за книгой допоздна. — Так уж и засиделась. - Алеша озорно улыбнулся, ни на йоту не поверив подруге — Неважно, - отмахнулась Софи. - Главное — я узнала. Человек этот не друг, а совсем даже наоборот. — Это как… — Кредитор он. Даже не он, а его хозяева. Он лишь поверенный. И разговаривали они с братом о каких-то векселях, которые один богатый и уважаемый господин, чье имя я не расслышала, собирается предъявить к оплате. Петя говорил очень тихо, отвечая, но я так поняла, что он уговаривал подождать пару месяцев, что он все уладит. - Софи вздохнула и сжала руку Алеши, словно ища поддержки. — Но как же… - Алеша был удивлен. - Софи, вы же очень богаты. Дома, имение да еще дядюшкино наследство. — Я тоже так думала. Хотела даже у мама́ спросить, но побоялась тревожить. Она же сразу к брату побежит, и моя слежка будет раскрыта. — Странно это все, неужели он залез в долги? — пробормотал себе под нос Алеша, но Софи услышала его. — Ты думаешь, он играет? — она в ужасе распахнула свои серые глаза. - Как дедушка? Алеша прикусил губу. Об этой темной истории, произошедшей в семействе Гагариных, знали все. Дед по отцовской линии, Михаил Сергеевич Гагарин, был отчаянный игрок, что прокутил целое состояние. Его сын, отец Петра и Софи с трудом расплатился по долгам после смерти отца и вернул себе прежнее положение и состояние, чем заслужил уважение всей петербургской и не только знати. — Ну что ты… - Алеша поспешил успокоить девушку. - Не выдумывай. — Но если… - Софья прикусила губу, а затем выпалила. - Алеша, я боюсь, что для погашения долга он жаждет нашей свадьбы. — Что-о-о?! Но это же так… низко. - Алексей сверкнул глазами. Софи уронила голову на руки: — Мне так горько и страшно, но все указывает на это, Алеша. Он притянул её к себе и обнял за плечи, удивляясь, что такая тесная близость с девушкой не задевает в нем никаких тайных струн, о которых так часто упоминает его брат: — Все образуется. Вот увидишь. — До твоих именин неделя осталась, а значит, и до объявления помолвки, - девушка смешно шмыгнула носом. - А значит у нас нет… совсем нет времени. — Я поговорю с родителями, не посвещая их в твою тайну. — Нет, нет, - девушка выбралась из объятий Алеши и аккуратно села, разгладив складки платья. - Я сделаю кое-что другое. — И что же? — эта девушка-загадка снова интриговала его. — Помнишь я тебе говорила, что если у меня появится сердечная тайна, то ты будешь первым, кому я её открою. — И… - растерянно протянул Алексей, - у тебя она появилась? — Да. Не сегодня и даже не вчера, - девушка посмотрела прямо в удивленные глаза друга, а затем произнесла одними губами: - Это Александр Самойлов. — Саша! — Алеша от изумления почти прокричал имя брата. — Да, - просто подтвердила невозможная Софи, закрыв ему рот рукой. — И-и-и… - Алеша понял что стал заикаться. - И как давно? Девушка опустила глаза, став наконец похожей на своих кокеток-ровесниц, и на щеках её расцвел обворожительный румянец. — Сколько себя помню. — Так ты поэтому постоянно задирала его в детстве, - Алексей констатировал факт. — И поэтому тоже, - Софья грустно улыбнулась. - А потом он вернулся такой… такой красивый, такой… герой. — И ты опять влюбилась. — Глупый, я его любить не переставала. Любовь она вот здесь, - княжна поднесла нежную кисть к левой груди. — Эм-м-м, - Алеша показался себе глупым сопливым младенцем. - А он знает? — Что ты, - Софи снова грустно улыбнулась. - Это очень личное. Да и твои родители давно дали понять, что хотят старшему наследнику в жены девушку богатую и знатную, ко двору приближенную, с родственными связями в военном ведомстве. Твой брат — герой войны. У меня же только один шанс — признаться. Или он возьмет меня в жены, или уедет в Петербург, и я его больше не увижу. Я решилась и поговорю с ним прямо сегодня. И пусть Александр, — девушка с особым чувством произнесла имя любимого, что не ускользнуло от Алеши, — решает нашу с тобой судьбу. Алексей молчал, у него от страстных слов подруги противно засосало под ложечкой, а голова снова разболелась. Он действительно наивен, слеп и слаб как ребенок. Настолько, что молоденькая девушка решилась ради него на такой неслыханный поступок — самой признаться мужчине в любви. Мужчине, который скорее всего к ней равнодушен. А если брат скажет "нет"? Алеша затрепетал, и взял руки Софи в свои: — Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой, сестренка. Девушка кивнула, и Алеше показалось, что в уголках её глаз дрожат слезинки. — Ты тоже всегда будешь моим названным братом, но мы стали бы самыми несчастными супругами, если бы обвенчались. Алеша кивнул, припоминая свой странный и страшный сон, он не рискнул рассказать о нем, боясь напугать и без того взволнованную княжну. Вскоре Софи покинула спальню Алексея, чтобы спуститься в гостиную, где скучал в одиночестве Александр Самойлов, и пригласить его на прогулку по саду. Алеша переместился с кровати в кресло у открытого окна и всей грудью вдыхал напоенный ароматами цветов воздух. Сегодня с самого утра все обитатели дома приходили справиться о его самочувствии. Даже Макар Степанович, чувствовавший себя виноватым в происшествии с молодым хозяином, со своей тайной зазнобой Варварой заглянул. Не было лишь одного человека, которого так отчаянно хотел и боялся видеть Алексей. Пытаясь осмыслить все, что сейчас услышал от Софи, он определенно понял лишь одно. С сегодняшнего дня он простится с детством навсегда, перестанет быть маленьким глупым и слабым младшим сыном и братом, каковым его мнят все окружающие; он, как и Софи, станет бороться за своё счастье, попробует доказать всем, а главное ему, что способен на настоящие мужские поступки и… чувства. Тот мимолетный поцелуй сквозь удушливый дым и запах гари точно ему не пригрезился. Алеша не помнил, ответили ли ему на отчаянную неловкую попытку его вернуть. Не помнил, но это почему-то было неважно. В груди сладко ныло, и хотелось обнять весь мир.