Обреченные на разлуку

Рябиновая ветвь с россыпью спелых, подернутых первым морозцем гроздей, била в не до конца затворенное французское окно. Поздний ужин в поместье графов Самойловых был окончен, октябрьский вечер, ясный и свежий, не давал засиживаться на террасе, как в теплом погожем августе. Дамы и Алеша, пожелав всем доброй ночи, поднялись к себе готовится ко сну. Старый граф и захмелевший Гагарин устроились за шахматным столиком. Борис с наслаждением курил на опустевшей террасе, стараясь удержать разливавшееся в груди тепло от нежной улыбки любимого, согревавшей его весь вечер и не обращать внимания на неприятный холодок, что покалывал спину острым пьяным взглядом Петра Гагарина, когда к нему подошел Александр и предложил пройтись. Борис с радостью согласился. Молодые люди спустились в сад.  — Как вам рыбалка на Волчьем? — Александр как и всегда интересовался искренне, что тепло передавал его бархатистый баритон.  — Прекрасно. Редко встречаются такие уютные и красивые дикие места, да еще с большим количеством рыбы и водоплавающей дичи. Давно не чувствовал себя так легко и покойно как там. — Ты прав. Оттуда не хочется уезжать. Но из-за слабого Алешиного здоровья мы бывали там редко, условия для него неподходящие. Боялись застудить. — Я получил от вашей матушки все необходимые указания перед поездкой, — улыбнулся Борис. — И потому уверен, что вашему брату было там тепло и комфортно. Борис представил жаркие картины того, как он «дарил тепло» любимому и поблагодарил вечер за его смурную пасмурность. Щеки, словно в далекой юности, полыхнули жаром.  — Я и не сомневался, — Александр улыбнулся. — Ты прекрасно справляешься со своими обязанностями наставника. Я вижу, брат в тебе души не чает. Повзрослел и больше не напоминает неоперившегося птенца. Борис тяжело вздохнул. «Если бы вы только знали, граф… насколько птенец оперился», а вслух сказал: — Алеша очень умный и способный молодой человек. Его лишь нужно немного направлять, поощрять. Часто рядом с ним я чувствую себя глупым малообразованным сыном священника, коим на самом деле и являюсь.  — Не наговаривай на себя. — Александр помолчал. И, чуть поколебавшись, продолжил: — Борис, я понимаю что тебе не хочется оставаться в этой глуши, но сейчас в Петербурге я не могу предложить тебе никакой должности, кроме своего личного секретаря, но и он мне пока без надобности. Все же лейб -гвардия — это не только престижно и ответственно, но и налагает определенные обязательства и кучу светских обязанностей. Человек твоего происхождения, прошу не обижайся, к сожалению…  — Прошу вас, Александр, — Борис вскинул голову. -…не утруждайте себя объяснениями. Я все понимаю. Мне здесь очень нравится, я не стремлюсь в столицу. Я и так многим вам обязан. И до конца своих дней не смогу вернуть вам эти долги. Поддавшись порыву искренней признательности, Борис с благоговением взял руку молодого графа в свою и поспешил припасть к ней благодарным поцелуем, но Александр не позволил. — Не смей! Ты друг мне, побратим, а не слуга! — Отняв руку и устремившись вперед по темной аллее, граф продолжил прерванный разговор: — Пообещай писать мне обо всем и помогать управляющему. Батюшка совсем сдал, а Алеша еще неопытен. И если вдруг Софье Андреевне что-то… — Не беспокойтесь. Я сделаю все, что будет в моих силах. — Борис справился с непрошеными эмоциями и спокойно зашагал рядом. — Вот и отлично, пойдем еще выпьем в кабинет. Покажу расчетные книги и все, что может понадобиться. Разбирайся потихоньку. Думаю в будущем назначить тебя официальным управляющим. — Но, ваша светлость! — Борис застыл на мгновение, ошарашено обдумывая неожиданное предложение графа. В груди противно заныло. Он отвечает на такое доверие черной неблагодарностью. — Прекрати этот официоз! Вспомни, чем я обязан тебе! — раздраженный Александр направился к крыльцу не заметив, как мгновенно помрачнел Борис. — Ты справишься, я уверен. Лучше слушай внимательно и мотай на ус… *** — Черт, черт, черт! — Петр Гагарин кусал губы, меряя шагами уютную спальню. За те два дня что прошли с момента его приезда в поместье Самойловых он не продвинулся в осуществлении своего плана ни на шаг. Времени оставалось в обрез, а поговорить с Борисом без лишних глаз и ушей ему так и не удалось. То Александр, то чертов мальчишка, светящийся, как новенький пятак, постоянно крутились около него. И если в случае с другом это можно было списать на случайность, то Алеша всегда появлялся рядом с наставником именно в тот момент, когда Петр был уверен в том, что загнал недруга в угол. Выбивало из колеи еще одно предположение, которое почти превратилось в уверенность. Юный граф уже попал на крючок этого богомерзкого извращенца Миронова. Петр скрипел зубами, видя ласковые, теплые, чуть смущенные улыбки Алеши, обращенные к ординарцу брата и неосторожные обжигающие взгляды Бориса, которыми он провожал мальчишку. Прислушавшись, Петр уловил шаги в коридоре, затем приглушенные голоса и осторожно выглянул из комнаты. Александр и Борис скрылись в кабинете старого графа. «Отлично! Теперь эта мразь допущена в святая святых — кабинет. Тем лучше. Именно там должен храниться заветный вексель». Петр предвкушающе улыбнулся и поспешно вернулся в комнату, не заметив, как из-за угла плохо освещенного коридора за ним внимательно следили сосредоточенно-блестевшие шоколадные глаза. *** В вечер их возвращения с Волчьего озера Алеша словно упал с благословенных небес на мерзлую землю. Реальность вторглась в его романтический мир впервые влюбленного подозрительными взглядами Гагарина и теплыми улыбками соскучившейся по своему «солнышку» матушки. Почувствовали ли они, поняли ли, как дрожали между ним и Борисом звенящие струны взаимной любви и явной чувственности? Пряча блестящие глаза за густыми ресницами, стараясь выглядеть абсолютно естественно, Алеша, легко мазнув любимого по плечу легким касанием, прошел к себе и до ужина тщетно пытался придать своему лицу равнодушно-скучающее выражение. В теле сохранялись приятная истома и легкость, а в голове крутилось на все лады лишь одно: « Боря, Боря, Боря». От бани в тот вечер он отказался, справедливо боясь, что банщики увидят отметины их любви и отговориться неудачным падением не получится. Алеша решил все для себя в ту бессонную ночь после поездки на озеро. Лежа в теплой постели с шелковистыми простынями и вышитыми подушками, он с блаженной улыбкой на искусанных губах с ностальгией вспоминал жесткие простыни охотничьего домика и ласковые теплые руки, что показали ему путь в неведомый ранее мир абсолютной нежности, которая, как он думал ранее, невозможна между мужчинами. Поглаживая сладко ноющие отметины, оставленные Борисом, вспоминая сокрушительную чувственность подаренного ему наслаждения, он решил, что не будет ждать, не станет надеяться на Бога и проведение, а сделает все сам. Он уже взрослый и самостоятельный, в его возрасте иные юноши уже ради Отчизны подвиги совершали. Решено. Он встретится с Петром один на один и не стыдясь выложит все карты на стол. А потом предложит ему свои услуги, выкрадет для него нужную вещь в обмен на спокойствие любимого, а если нет… Об этом Алеша старался не думать, но если нет… Он бросит Гагарину вызов и будь что будет. Утром князь Гагарин нашел под дверью записку. «Сегодня в полночь в бане.» Почерк был незнакомый, подпись отсутствовала. «Неужели Борис решил сам сделать первый шаг? Что ж… Это будет интересно…» *** Осенняя ночь была темной и холодной; звезды покинули небосвод. От заводи неприятно тянуло сыростью. Выручало только то, что в поместье Самойловых Петр ориентировался, как в своём собственном. Вот и баня… Внутри мелькнул огонек свечи. Значит, его неизвестный адресат уже здесь. Войдя в узкий предбанник, Гагарин насторожился. Дверь скрипнула и из темноты парной выступил чей-то силуэт. Это точно был не Борис. Незнакомец был ниже ростом, уже в плечах и… — Доброй ночи, князь. — Алеша? — Петр был не то чтобы удивлен, он был ошарашен. — Что ты здесь делаешь? — Жду вас, князь. — Но… — Это я написал ту записку. А кого вы надеялись увидеть?.. Петр перебирал все возможные варианты развития событий. «Борис подослал мальчишку специально? Алеша пришел за помощью и защитой? Он что — то знает? И если да, то что именно?» — Почему такая таинственность? Что ты хотел, Алеша? — прозвучало тепло, почти ласково. — Предложить вам помощь.- Алеша не приближался и старался держаться в тени. — Мне? Ты ничего не путаешь? — Петр старался заглянуть Алеше в глаза, чтобы разгадать, что за игру тот затеял. — Нет, не путаю. Вам нужно кое-что из того, что храниться у нас в поместье. — Что за глупости, Алеша… — Так да или нет? — повысил голос Алексей. Петр задумался и, поколебавшись, присел на скамью, кивком приглашая Алешу последовать своему примеру. Юноша решительно опустился на скамью напротив. — С чего ты взял? — Соня сказала. Гагарин напрягся, а потом, сняв и откинув плащ на полог, открыто расхохотался. — Ты бредишь, Алеша! Моя сестра ничего не знает о моих делах. — Вы её всегда недооценивали, — юноша напрягся от мрачного смеха собеседника. — Возможно. Но она ничего не может знать… — О чем? — Алеше очень хотелось узнать больше о планах Гагарина. Тот ухмыльнулся. — Чего ты хочешь? — Оказать вам услугу. — Алеша задохнулся от собственной наглости. — Даже так. — Петр с сомнением покачал головой. - Какой тебе резон, мальчик? Это, такое любимое в других устах обращение, неприятно резануло по ушам. Алеша поморщился. — Об этом потом… Что нужно вам? Петр вновь усмехнулся: «А юноша не глуп, очень даже не глуп…» — Ну хорошо. Вексель. — Вексель? — Алеша не удивился, его подозрения подтвердились. Все дело в деньгах. — Твой отец выкупил вексель моего и теперь я хочу получить его назад, минуя старого графа и выплату отступных. — Какой именно? — На Сафьяново. Алеша вскинул бровь. — Я не знал… — Я тоже… «Пока ко мне не явился кредитор» — Я достану, — уверенно и четко, так, будто вексель уже лежал у него в кармане, произнес Алеша. — Что ты хочешь за услугу? — Петр уже знал ответ, но позлить влюбленного мальчишку почему-то было приятно. Сможет ли он обличить в слова свой грех. — Вы оставите ЕГО в покое. — О чем ты? Алеша, услышав насмешку в язвительном шепоте, сверкнул глазами и произнес четко и ясно: — Вы оставите Бориса в покое. — Алеша, ты не понимаешь что говоришь. Этот нищий плебей… — Не смейте… Я запрещаю так говорить о моём… друге и наставнике. Я достаточно взрослый чтобы понимать… — Алеша… — Теперь насмешки в голосе собеседника не было, только какая-то обреченность. — Пойми, я не желаю тебе зла, ты для меня как младший брат. Ты всю свою жизнь прожил… в этой пасторальной глуши и не знаешь, как жестоки и подлы могут быть люди, которые порой кажутся нам прекрасными и благородными. «Это вы сейчас про себя, князь?» — подумал Алёша, а вслух произнес: — Но Он не такой… — Откуда ты знаешь? Что ты вообще о нём знаешь, кроме того что ему доверяет твой брат? Алеша промолчал. И Петр, воодушевленный тишиной, продолжил: — Те чувства, которые ты испытываешь к нему не твои, он вынуждает подобных тебе … — Нет, он не принуждает, он меня… — Это маска искусного соблазнителя, Алеша. Пойми, ты молод и горяч, а этот… человек… Его наклонности погубили уже не одного благородного юношу… Я буду вынужден говорить с твоим братом. — Петр решил вынуть из рукава последний страшный козырь. Алеша задохнулся. Опять шантаж! Злость и всепоглощающая ревность полыхнули в груди Алеши алым пламенем, с ним опять разговаривали как с жалким щенком, и соблюдать светские приличия стало невыносимо сложно. — Тогда не получишь вексель никогда! — юный граф с трудом подавлял отчаянное желание наброситься на Гагарина с кулаками. Петр скривился. Его увещевания ни к чему не привели. — Он принуждал тебя? Чем приворожил тебя этот…содомит, который даже в твою сторону смотреть не должен? — Легко поднявшись, Петр шагнул вперед и вцепился в плечи вскочившего на ноги юноши, стараясь заглянуть в глаза. — Ответь, Алеша. — Никогда. Он не тронул меня и пальцем. Я сам…- Алеша вдруг с ужасом понял, что в порыве гнева чуть не открыл свою самую главную тайну, стряхнул чужие руки, смело глядя в глаза напротив. — Отпустите. Отступив на несколько шагов и вновь опустившись на жесткую скамью, Гагарин произнес нарочито спокойным официальным тоном: — Ну что ж, как пожелаете, граф. Поговорим о деле. Если вы способны добыть вексель, вам наверняка понадобится копия-подделка, которая усыпит бдительность вашего отца и займет место оригинала в его деловых бумагах. Я могу предоставить её вам прямо сейчас. Алеша внимательно слушал, стараясь унять нервную дрожь и подавить желание вцепиться в это красивое самодовольное лицо лучшего друга его любимого брата, которого еще месяц назад ценил и уважал. Всегда ли Петр был таким бесчестным и подлым? Или это обстоятельства впервые вынудили его на столь крайние меры, как шантаж и кража? Как милая, добрая и справедливая Соня может быть сестрой этого подлеца? — То, что вы делаете, недостойно благородного человека, князь. — Алеша взял себя в руки. Голос его звучал глухо, но спокойно и уверенно. — Я сделаю то, о чем вы просите. Но вы пообещаете мне, что получив желаемое, больше не потревожите покой дорогих мне людей. Я сохраню вашу тайну, а вы сохраните мою и постараетесь как можно реже бывать в Осколково. Если бы свет догорающей свечи был более ярким, Алеша смог бы разглядеть самодовольную улыбку на лице Гагарина. «Наивный маленький мальчик, до сих пор верящий в благородство и клятвы там, где замешаны деньги и родовая честь!..» — Я принимаю ваши условия, граф. Но боюсь, что моё резкое охлаждение к вашей семье может показаться подозрительным. К тому же, моя сестра скоро станет вашей невесткой. — Ничего особенного в этом не вижу. Тем более, что мой брат на днях отбывает на службу в Петербург и ваше присутствие здесь в его отсутствие как раз и будет выглядеть странно. — Пойми, Алеша, я не враг тебе. Я лишь хочу, чтобы люди подобные Миронову, держались подальше от вашей, а теперь уж и моей семьи. Оставляя вас наедине с этим… — Гагарин презрительно хмыкнул, на секунду забыв о столь необходимой осторожности. — Замолчите! Я думал, что мы услышали друг друга! — сейчас Алеша говорил и выглядел как настоящий зрелый мужчина, уверенный в себе и не желающий продолжать бессмысленный разговор. Гагарин резко поднялся и, дернув на себя сброшенный плащ, бросил: — Завтра в это же время я принесу вам бумагу. Чем быстрее я получу оригинал, тем лучше. Дверь за ним тихо затворилась, и Алеша, позволил себе склонить до сего момента гордо поднятую голову. Он не был полностью уверен в том, что поступает правильно, но юношеский максимализм, благородство души и любовь, теплым негасимым огоньком согревавшая его каждое мгновение, придавали сил. *** Усадьба погрузилась в тягучий послеобеденный сон, бивший в оконные стекла холодный дождь навевал дрему и на господ, и на дворню. Обед был плотным и обильным, свежая наливочка — крепкой, а потому старый граф похрапывал в тиши своей спальни, а графиня с княгиней в тепле уютной гостиной засели за вышивание. Александр Самойлов отправился в поместье Гагариных, где скучала в осенней промозглости его невеста. Отговорившись плохим самочувствием и мерзкой погодой, Алексей остался в поместье. Александр же настойчиво потащил на прогулку «засидевшегося на перинах» Бориса. Бросив украдкой вопросительный взгляд на Алешу и получив его одобряющий кивок, тот нехотя согласился. Как только молодые люди покинули поместье, Алеша не медля отправился в отцовский кабинет. В послеобеденное время в этой части дома стояла привычная тишина. Ключ от кабинета всегда торчал в замочной скважине, старый граф никогда не был осмотрителен, скорее даже беспечен, тем паче, что все важные бумаги и матушкины драгоценности хранились в Петербургском доме. Алеша очень надеялся, что ключи от отцовского сейфа схоронились там же, что и десять лет назад, а тот злополучный вексель находится именно в нём. Закрыв за собой дверь изнутри, Алеша огляделся. Тут же его окутал знакомый с детства терпкий аромат крепких отцовских сигар и, отступившая было совесть снова подняла голову. Алеша тряхнул волосами и троекратно перекрестился, решительно подошел к основательному письменному столу и, протянув руку к одной из массивных ножек, повернул её против часовой стрелки. Раздался глухой щелчок и юноша облегченно вздохнул, извлекая на свет из распахнутой полости медный ключ со специфическими зазубринами. Да, это был именно он, тот ключ, что распалял воображение маленького Алеши, уснувшего однажды в отцовском кабинете и ставшего свидетелем таинства извлечения его из тайника. Сейф находился здесь же — небольшой ящичек, встроенный в индивидуального заказа письменный стол немецкой работы и прикрытый фальш-панелью в тяжелой тумбе. Алеша не дыша отвел дубовую панель и вставил ключ, провернув пару раз, чувствуя себя последним из негодяев. Если бы не Борис, подвергшийся подлому шантажу, Алеша никогда бы не решился на подобное. Дверца поддалась, впуская в темное пыльное нутро. Дрожащей рукой Алеша извлек бумаги и принялся рассматривать аккуратно перевязанные письма, расписки, банкноты и векселя. Ему нужен был лишь один, тот самый, чей брат-близнец сейчас лежал в кармане сюртука. Минута, другая, пять,. — Алеше казалось, что прошла уже вечность с того момента, как он переступил порог отцовского кабинета. Он уже почти отчаялся найти необходимое, аккуратно перекладывая слава богу немногочисленные бумаги, когда тяжелые часы начали отбивать два по полудню и в его руках наконец оказался тот самый неприметный листок. Пробежав глазами документ, Алеша улыбнулся, уложил в том же порядке прочие документы, не забыв присовокупить к ним ненавистную подделку. Радуясь тому, как гладко и безболезненно прошел для него бесчестный набег на отцовский сейф, юноша не заметил, как за кружево рукава домашней рубашки зацепилась увесистая булавка с бриллиантовой россыпью и невесомо упала в высокий ворс ковра, заглушивший падение. Алеша, находящийся в душевном смятении, не заметил случившегося и спешно покинул кабинет, оставив драгоценную вещь тускло поблескивать у ножки отцовского кресла.