Обреченные на разлуку

В Петербург они прибыли поздним вечером в батюшкиной карете, надежно защищавшей от пронизывающего ветра и назойливых дождевых капель. Столица встретила сырым грязным трактом и серыми, низко нависшими тяжелыми тучами, цеплявшимися за маковки церквей и шпиль Петропавловской крепости, словно стараясь удержаться и не упасть, рассыпавшись густым туманом. Неприветливый и холодный, не особо любимый Алешей Петербург казался сейчас ему одинокому и тоскующему мрачным темным волшебником, что украл у него возлюбленного. Всю долгую дорогу юный граф вспоминал проводы, которые устроили ему родные и дворня. В тот день он в полной мере осознал, как любят и уважают его крепостные. Многие из них пришли проводить молодого барина, хотя им не было известно, как надолго он покидает поместье. Матушка суетилась вокруг дорогого сына, впервые отправлявшегося в дорогу без её присмотра. Тяжело опирающийся на трость батюшка был сдержан и серьезен, но в глубине его глаз Алеша видел прежнее, тщательно скрываемое теперь, тепло и нежность, Александр улыбался и старался быть как можно ближе, касаться чаще, вселяя силы и уверенность в взволнованного брата. В последние минуты примчалась верхом раскрасневшаяся Софья и тут же попала в крепкие объятия встревоженного её неожиданным появлением жениха. Девушка вырвалась из его рук и бросилась к Алеше. Глаза её сверкали, шляпа и плащ сбились от быстрой езды, но это ничуть не помешало ей высказать другу все свои недовольства. — Ты думал уехать, не сказав мне ни слова? — начала княжна, оттеснив Алешу под навес конюшни. — Как ты мог так со мной поступить?! Если бы не записка от Саши… Алеша бросил в сторону брата укоризненный взгляд. — Успокойся, Соня. Я же не на войну собираюсь, а всего лишь в Петербург. — Но… Саша написал, что тебя долгое время не будет в поместье… — Тише… это пока небольшая тайна. — Что происходит, Алеша? — Соня скрестила руки на груди и на секунду стала так похожа на своего жениха, что Алеша чуть не прыснул в кулак. — Вот, возьми. — Юноша протянул подруге письмо. — Обещай, что прочтешь его после моего отъезда и если… Если потом найдешь в себе силы — напишешь. Саша передаст. — Алеша… Алеша что случилось? — длинные пальцы в тонких перчатках обхватили его руки. — Ты все поймешь. И пожалуйста, прости меня. Вглядевшись в потухшие глаза друга, Соня отступила и затихла. — Я напишу… Я обязательно напишу. …- Вот и добрались, Алексей Андреевич, — густой басок управляющего выдернул Алешу из воспоминаний. — В этой гостинице я всегда останавливаюсь по прибытию в столицу. Алеша выбрался из кареты и с наслаждением потянулся. После многочасового сидения все тело ломило. Небольшая уютная и чистая гостиница находилась в проулке, на первой линии Васильевского острова, как уверил молодого графа Макар Степанович. Первая ночь в столице прошла спокойно, уставший Алеша провалился в сон без сновидений, надеясь, что новый день будет лучше предыдущего. Утро встретило его мутным солнечным светом и громким шумом из кухни, доносящимся с первого этажа. Когда Алеша спустился вниз, то узнал что управляющий отправился по своим делам, а его ждет скромный завтрак. Утро прошло в тяжелых думах о будущем и воспоминаниях о прошлом. Памятуя о наставлениях старшего брата, Алеша решил не откладывать свой визит к генералу Путягину. Добравшись на извозчике до центра, Алеша вскоре обнаружил себя у парадного входа в особняк генерала на Невском проспекте, чью торжественную величественность не могла испортить даже холодная мелкая морозь. Новенький особняк графа Путягина - генерала от инфантерии, особого впечатления на Алешу не произвел. В двух кварталах отсюда темнел окнами куда более старинный и благородный особняк графов Самойловых. Вышколенные слуги мгновенно провели юношу в кабинет генерала, где тот работал с бумагами. Встреча вышла сдержанной, если не сказать, холодной. Генерал был сильно недоволен Александром, который отказался от дальнейшей службы Государю, и отчего-то перенес свое недовольство и на его младшего брата, на обед остаться не предложил, а быстро расспросив о самочувствии отца и брата, протянул наскоро написанное письмо с адресом. — Полковник Вершинин, — сказал генерал, поднимаясь. -…человек без титулов, но потомственный военный и довольно состоятелен. Ушел в отставку полгода назад в связи с ранением в ногу, полученном при Бауцене и поселился на Васильевском, ума не приложу, как его туда занесло. Годом ранее умерла от скоротечной чахотки его супруга. Он остался один с двумя сыновьями. Думаю, вам там будут рады, граф. Живут они довольно уединенно. Вы уж уважьте меня, не подведите. *** Небольшой, но ухоженный двухэтажный дом на дальней оконечности Василевского острова с яблонями у резного забора и небольшим огородиком под окнами вызвал у Алеши удивление. Место этому особнячку было точно не на улице большого города с деревянной мостовой, облепленного со всех сторон мастерскими да такими-же деревянными, не особо респектабельными домами ремесленников, кузнецов и других работников с золотыми руками. Что забыл в таком месте бывший кадровый военный, и если верить генералу Путягину — человек со средствами? Осторожно приоткрыв калитку, Алеша ступил на деревянные мостки и окликнул хозяев. Ему никто не ответил, лишь вылетел из–под ближайшего куста смородины крупный рыжий кот и по замысловатой траектории устремился к крыльцу. Где-то недалеко квохтали куры, да заливался лаем пес. К тому времени, как Алеша подошел к крыльцу, на его ступени вышла полноватая круглолицая женщина в белом переднике. — Вам кого надобно, барин? — спросила она с явным малоросским выговором. — Я бы хотел увидеть полковника Вершинина, — чувствуя себя не в своей тарелке, проговорил Алеша. — Оне с ребятишками за домом упражняются. Пойдемте, проведу вас. Алеша благодарно кивнул, отметив про себя, как легко держится с ним прислуга, словно на равных и в глаза глядит без опаски и подобострастия. — Как барыня-то помёрли, так и маются Андрей Сергеевич одне, — проговорила словно сама себе провожатая. — У его сыновей никогда не было гувернера? — решил разведать обстановку Алеша. — Гувернер? Да был тут полгода один, да сбежал быстрей мартовского кота. Наши Борис да Глеб господа не простые. Алеша застыл, словно от выстрела. Да что с ним такое, не по-мужски это только от звучания любимого имени сердцем замирать. На поляне за домом, вооружившись небольшими палками словно мечами, кружили двое мальчишек лет десяти, как две капли воды похожих друг на друга. Одетые в теплые костюмчики, шляпы и плащи, раскрасневшиеся, с блестящими глазами, они представляли собой умилительное зрелище. В нескольких шагах от них, опираясь на трость, стоял высокий крепкий мужчина лет сорока и внимательно наблюдал за поединком с легкой улыбкой на губах. К нему и обратилась Алешина провожатая:  — Андрей Сергеевич, вас молодой барин видеть желают. — Добрый день, Андрей Сергеевич, я к вам с рекомендательным письмом от генерала Путягина. Граф Алексей Андреевич Самойлов. — Отрекомендовался Алеша, почтительно кивнув. Мужчина внимательно оглядел Алешу с головы до ног. — Пойдемте в кабинет. А вы, — обратился он к мальчишкам, застывшим при появлении нового лица, — марш на кухню к Настасье пить чай с плюшками. В сенях кухарка приняла плащи у господ и увлекла с любопытством оглядывающихся на незнакомого юношу мальчишек куда-то вглубь дома. Полковник повел Алешу в другую сторону. В хорошо протопленном помещении витали ароматы выпечки и грибного супа. Следуя за потенциальным работодателем, Алеша подивился убранству, более подходящему дому какого-нибудь разночинца или купца, но никак не бывшего военного. Светло, уютно, домотканые половики и вышитые салфетки. Тем временем хозяин провел гостя в небольшую комнату, что скорее всего совмещала в себе кабинет и библиотеку. — Присаживайтесь. Алеша опустился в указанное собеседником кресло и застыл, ожидая, пока его визави прочтет письмо генерала. — Так вы брат Александра Самойлова, что отличился под началом Барклая?  — Да, — пожал плечами Алеша, не зная, огорчаться отношению к себе как к брату героя или радоваться. — Я его младший брат. — И что же отпрыска столь благородной фамилии привело ко мне на порог? — на Алексея устремился пытливый взгляд серых глаз. — Вы могли бы сделать очень неплохую карьеру при таком брате. — К сожалению, по состоянию здоровья я к военной службе не годен. Слабое сердце. А вот из-под родительской опеки хотелось вырваться и… вот. — Одобряю. — Алеша с облегчением выдохнул, видя, что полковника более чем удовлетворило его объяснение. — Я не сомневаюсь, что в семье Самойловых вырос более чем достойный молодой человек. Мне и с батюшкой вашим пару раз приходилось пересекаться. — Благодарю, Андрей Сергеевич. — Пока не за что, молодой человек. — Полковник отложил письмо и свободно откинувшись в кресле, спросил. — Чем вы думаете удивить моих сорванцов? — Нууу… — не нашелся Алеша, хотя в голове роилось множество умных мыслей. — Английский и французский свободно. Литература, философия, астрономия и история. Арифметика, геометрия и основы военного дела. В музыке и живописи, боюсь, не силен. — Верю, верю. Вот только мальчишки мои озорные и свободолюбивые, могут и не проникнуться к вам. И никаких поблажек вам, как человеку с титулами, я делать не намерен. Справитесь? — Постараюсь. — Алеша тепло улыбнулся. — Всегда хотел иметь младших братьев.  — Похвально. Я человек простой и их воспитываю в духе свободы и равенства, прививаю уважение к отчизне. На первое время могу предложить вам полное довольствие и не слишком большое жалование. — Я согласен. — Тогда, добро пожаловать, Алексей Андреевич, — полковник протянул юноше руку. — Комнату вам приготовят. Жду вас завтра после полудня. — Спасибо, Андрей Сергеевич. — Алеша поднялся из кресла, пожал протянутую ладонь и нерешительно улыбнулся. — Постараюсь не разочаровать вас. — Надеюсь что вы не сбежите, как предыдущий наставник, — передернул плечами полковник. — Слишком неуважительными и свободолюбивыми для него оказались мои сыновья. — Я не считаю свободолюбие пороком. Полковник вдруг с интересом посмотрел в серьезное лицо молодого графа. — Думаю, мы поладим, — он тоже поднялся, отдернув домашний сюртук. — А теперь предлагаю вам с нами отобедать, а заодно и познакомиться со всеми домашними. Алеша был так признателен за оказанное доверие и гостеприимство, что чуть не бросился снова благодарить. Слишком тяжело ему дались эти первые дни в тягучем холодном одиночестве. В тот день Алешу познакомили с его юными учениками, горничной, кухаркой и конюхом. Ни камердинеров, ни слуг в доме не водилось, зато была баня, небольшой огород и целый птичий двор с курами и утками. Алеша прислушался к себе и никакого отторжения к этим мещанским порядкам не почувствовал: сказывалась привычка к провинциальной жизни и абсолютное отсутствие аристократических замашек. — Жду вас завтра, вам подготовят комнату рядом со спальнями мальчиков и классную залу. — Прощаясь с Алешей, сказал Андрей Сергеевич. — У меня в гостях бывают друзья-военные, частенько приезжает младший брат, да и сестра навещает. Я буду рад, если вы приживетесь в нашем маленьком домашнем кругу, Алексей Андреевич. Уже через три дня Алеша провожал в обратный путь Макара Степановича, увозившего в родные края длинное подробное письмо для любимого брата, в котором Алеша рассказал о первых своих впечатлениях от осеннего Петербурга, знакомстве с генералом Путягиным и аккуратно вписал свой новый адрес: Галерная Гавань Васильевского острова. Офицерская улица д. 12, дом полковника Андрея Сергеевича Вершинина. Теперь Александр будет знать, куда направить весточку. Может, и Соня поймет, простит и напишет пару слов заблудшему другу юности. *** Спустя две тяжких недели мальчики, различить которых в первое время Алеша мог с трудом, наконец признали в нём старшего друга и учителя. Случилось это не вдруг. Первое время они изо всех сил старались вывести из себя молодого, скромного юношу. Алешу игнорировали, дразнили, высмеивали и даже умудрились пару раз облить чернилами. Он, в свою очередь, не позволил себе ни единого оскорбления в адрес близнецов, не наказывал, не злился и уж конечно, не бегал к строгому родителю за подмогой. Алеша держался стойко, отлично понимая, что его проверяют. Он наблюдал за братьями с огромным интересом и вскоре начал различать их и не столько по оттенкам красивых серых глаз и длине кудрявых светлых волос, сколько по характерам и поведению. Неугомонному и шебутному — у Глеба, и спокойному и созерцательному — у Бориса. Он очень сочувствовал детям, которые в столь нежном возрасте остались без женской ласки, хотя отец их — добродушный и открытый, начитанный и интеллектуальный, — понравился Алеше практически сразу. Он не ожидал увидеть в кадровом военном столь живой интерес к литературе, искусству и философии. Мальчишки вскоре сами стали ходить хвостом за своим гувернером и слушать его открыв рот. Стоило только Алеше по наитию начать с ними занятия не со скучной арифметики и правописания, а с рассказов о военных походах, легендарных полководцах, а потом — о дальних странах, что находились далеко за океаном, и диковинных животных, что водились в тех краях. А уж после нескольких вылазок в темную, холодную, но такую притягательную мансарду для игры в прятки и героического спасения приблудившегося щенка от утопления в колодце, Алексей Андреевич стал для маленьких озорников не столько терпеливым и строгим учителем, сколько авторитетным старшим товарищем. Он не одергивал, не поучал, не угрожал, а лишь рассказывал, советовал, направлял, вдохновлял своим примером так же, как с ним самим занимался Карл Августович, а потом — Боря. Боря… где же ты, как мне найти тебя?.. С чего начать поиски, Алеша по-прежнему не знал. Он лишь бродил по центру Петербурга в те редкие свободные часы, что выпадали в его плотном расписании молодого учителя. Эти бесцельные шатания с надеждой на чудо угнетали его и он был рад вернуться под крышу приютившей его семьи. Поздняя осень потихоньку сменилась поистине зимними ветрами и первым снегом. Алеша свыкся со своим новым положением, даже научился наслаждаться им. Восторженные глаза мальчишек, тихие разговоры за игрой в шахматы с их отцом были теми ниточками, за которые он цеплялся, чтобы не погрузится в океан отчаянья и безысходности. А еще были сны. Они приходили каждый день, выматывали и вызывали глухие слезы в подушку. В них они сначала были вместе и счастью Алеши не было предела. Он снова целовал ласковые руки, вслушивался в слова любви, а потом налетала страшная буря со снегом, метелью, жутким воем ветра и их отрывало друг от друга. Алеша до самого утра бродил в непроглядном тумане, без конца повторяя одно и тоже имя, но ему не откликались… Просыпался он подавленным и разбитым, чувствуя себя дряхлым стариком. *** Середина декабря выдалась морозной и малоснежной. Шел рождественский пост, но несмотря на это, столы, благодаря золотым рукам Настасьи, ломились от постных, но очень вкусных и сытных блюд. С самого утра у Глеба и Бори было приподнятое настроение. С минуты на минуту должен был приехать любимый дядя, а так как он никогда, (как под большим секретом было доложено Алексею Андреевичу), не приезжал без подарков, его ждали с особым нетерпением и даже не пытались этого скрыть, поминутно выглядывая в окна и не желая выполнять положенные задания. Поняв, что сегодня польза от урока практически равна нулю, Алеша отпустил близнецов в гостиную, а сам прошел в свою комнату, чтобы переодеться к обеду. Через четверть часа дом огласили восторженные вопли, оповестившие о прибытии долгожданного гостя. Алеша затянул шелковой лентой отросшие волосы в хвост на затылке, поправил шейный платок и вышел в столовую, где чуть не был сбит с ног учениками, которые спешили поделиться с ним своими сокровищами. — Алексей Андреевич, у нас теперь будет еще один полк… и пушки. — Посмотрите… — Прекратите кричать и ступайте в класс. Там поиграйте! — услышав недовольство в голосе отца, мальчишки сбивчиво извинились, попросив прощение за дерзость, и тут же, прихватив своих солдатиков, скрылись в дверях. Алеша с улыбкой проводил их взглядом и обернулся к мужчинам. — Добрый день, господа. — Вот, Кирилл, знакомься. Это тот самый молодой человек, о котором я тебе рассказывал — граф Алексей Андреевич Самойлов, гувернер наших мальчиков. — Алексей, позвольте вам представить моего младшего брата Кирилла Сергеевича Вершинина. Алеша учтиво поклонился и пожал протянутую тонкую руку с крупным перстнем, так не похожую на мозолистую крепкую руку полковника. Да и сам Кирилл Сергеевич походил на брата только лишь теплыми серыми глазами, а в остальном был его полной противоположностью: высокий, худощавый, с бледной кожей и светлыми, как у племянников, волосами. — Очень приятно, граф. — Его мягкий баритон, так похожий на тот, другой, заставил Алешу сглотнуть и опустить глаза. — Мне тоже, Кирилл Сергеевич. — Вижу, что под вашим присмотром мои племянники хоть немного стали походить на юношей из приличной семьи, а не на огрызающихся нахалят. — Вы переоцениваете моё влияние, Кирилл Сергеевич, — застенчиво улыбнулся Алексей, невольно вздрагивая под устремившимся к нему теплым серым взглядом. — Мальчиков нужно лишь направлять. — А по мне — им нужна твердая рука, а иногда — хорошая трепка. — Кирилл улыбнулся, но Алеша понял, что это всего лишь шутливая угроза любящего дяди. Обед прошел практически незаметно за негромкими разговорами. Мальчики вели себя за столом очень достойно для юных сорванцов, а потом, с разрешения взрослых, убежали продолжать свои ратные подвиги, командуя полками оловянных солдатиков. Алеша тоже хотел удалиться к себе, чтобы не мешать братьям говорить по душам, но тут же был остановлен мягкой просьбой не уходить, и вовлечен в новую беседу, из которой узнал, что младший брат полковника Вершинина работает заместителем начальника канцелярии в Русско-американской компании*, вхож в офицерский круг, хотя человек штатский, читает Вальтера Скотта в оригинале, безумно любит лошадей, живет один в комнатах, что снимает у вдовы на Мойке и частенько балует своих племянников сладкими пряниками и игрушками, заказанными у лучших столичных мастеров. Проследив за тем, чтобы его юные подопечные вовремя разошлись по своим спальням и убрав бедлам, наведенный близнецами в классной комнате, Алеша спустился в небольшую гостиную, чтобы проститься с гостем, который своим появлением разнообразил их однообразное существование этим субботним днём. К несказанному удивлению его ждали, чтобы попрощаться и пожать руку. — Доброй ночи, Алексей Андреевич.- Кирилл Сергеевич улыбался светлой открытой улыбкой. — Очень рад нашему знакомству. Надеюсь, в дальнейшем оно перерастет в дружеское. Алеша заметил странный настороженный взгляд, что метнул старший брат в младшего, но не придал этому значения. — Доброй ночи, Кирилл Сергеевич. Я и мальчики будем рады видеть вас снова. В эту ночь Алеша впервые спал без сновидений. _______________________________________________________ *Российско-американская компания— полугосударственная колониальная торговая компания, основанная Григорием Шелиховым и Николаем Резановым и утверждённая императором Павлом I 8 (19) июля 1799 г. Российско-американская компания после продажи Аляски формально существовала до 1881 года и выплачивала дивиденды до 1888 года.