Обреченные на разлуку

Через распахнутое настежь окно из сада доносились одуряющие ароматы цветущей сирени и голоса растапливающих баньку мужиков. Начало мая в Орловской губернии выдалось теплым и солнечным, поэтому и люди и растения, уставшие от бесконечной зимы и слякотной весны, устремлялись каждой своей клеточкой к свету и теплу. Александру Самойлову тоже очень хотелось выйти в сад и посидеть рядом с молодой женой на обновленной садовой качели, но его ждали дела. Весной прибавилось полевых работ, а потому управляющий не всегда справлялся в одиночку. К тому же предстояло разобрать прибывшую вчера почту. С недавних пор он ждал её с нетерпением. Подумать только, он всего лишь год назад вернулся из зарубежного похода, а в его жизни столь многое уже успело измениться. Не случилась служба в гвардии, которая когда-то казалась верхом карьеры, но появилась бесконечно любимая супруга Софья, поместье с множеством тревог и радостей, и где-то там, далеко, сбежавший из родного дома любимый брат, который нуждался в помощи и опеке не меньше, чем раньше, а то и больше. Если здоровье родителей уже не внушало опасений Александру, то брат, что умудрился сильно простыть в столице и к его немалому огорчению не приехал на их с Соней бракосочетание, очень его волновал. Потому Саша очень обрадовался, когда увидел в стопке вновь пришедшей корреспонденции письмо от Алеши, а еще долгожданную весточку от Петра и послание еще от одного знакомого, на чью помощь и поддержку Александр очень рассчитывал. Решив начать с письма томящегося в остроге друга, граф Самойлов не ожидал, какой водоворот различных чувств вызовет у него многостраничное признание Гагарина, больше похожее на исповедь. Если начиналось оно вполне обыденно с благодарных слов за заботу о сестре и матушке и поздравлений с прошедшей свадьбой, то дальше… — дальше Александр встал и несколько раз прошелся вокруг стола, понемногу успокаиваясь, прежде чем снова приняться за чтение. Удивляться было чему. Его лучший друг и поверенный всех его тайных мыслей и желаний вдруг оказался абсолютным незнакомцем. Как многое он, оказывается, скрывал… И болезненную тягу к игре, и множественные проблемы с должниками, и даже то, что посмел шантажировать его друга и младшего брата самым бесчестным образом. Саша с замешательством читал про вексель и в ужасе понимал, скольких проблем и непоправимых ошибок можно было бы избежать, признайся Петр ему в своих бедах. Но даже не это поразило Александра в самое сердце… Его друг — сластолюбец и дамский угодник был, оказывается, болезненно и безумно влюблен в Бориса Миронова, но осознал это лишь тогда, когда наветом заставил изгнать того из поместья, а значит — и из своей жизни. Сидя в камере и имея неограниченное количество времени для философского переосмысления своей жизни, Петр, наконец, понял, что чувство его к Борису было не столько плотским влечением, сколько порывом, душевным желанием постоянно видеть рядом, узнавать и…любить, а приступы жгучей ярости стали лишь следствием туманящей голову ревности, сначала к Александру, а потом уже и к Алеше. Даже признание самому себе далось Гагарину очень нелегко, потому и тянул он с письмом другу так долго. Петр во многом раскаивался… и в гордости своей неизмеримой, что не дала возможности придти за помощью к лучшему другу, и в наговоре, что разбил сердце Алеше. Ведь та бриллиантовая булавка была случайно подобрана им в кабинете старого графа, тогда и возник в голове его гнусный, но достаточно легко выполнимый план — подставить Бориса, а наблюдательный Никитка был куплен парочкой медных монет. Александра раздирали противоречивые чувства: злое бессилие и нетипичная для него жалость к другу, чье письмо было пропитано какой-то абсолютной безысходностью. Словно его писал не балагур, весельчак и бесконечный оптимист Гагарин, а опустошенный и разочарованный в жизни древний старик, наконец нашедший в себе силы признать ошибки и грехи молодости. Сердце заныло, и на Александра вновь обрушилось так знакомое ему в последнее время чувство вины. Не разглядел, не понял, не поддержал друга в тяжелую минуту. Всегда считал себя проницательным и располагающим к откровенности, а оказалось… Опустошение внутри хотелось развеять письмом дорогого брата. В предыдущем письме, что пришло незадолго до венчания, Алеша сокрушался на свою телесную слабость, что уложила его в постель вследствие банальной ангины, а потому на свадьбу, по настоянию здешнего лекаря, он приехать не может. Сказать, что это известие опечалило всю семью Самойловых-это ни сказать ничего. Матушка вновь встревожилась, услышав о Алешиной болезни, и тут же отослала ему длинное письмо с советами и наставлениями. Даже отец, который изо всех сил хотел казаться равнодушным, вдруг расстроился и приуныл, а через день пришел к старшему сыну с вопросами, как поживает у чужих людей его младшенький отпрыск. Софья даже всплакнула и крепко обиделась, да так, что продолжала дуться по сей день. Венчание прошло тихо и скромно в присутствии тех немногих хороших друзей-помещиков, кому слухи о темных делах Петра Гагарина не мешали уважать две эти благородные семьи, что решили породниться. Софья светилась счастьем и расплакалась от избытка чувств прямо перед алтарем, породив завистливые шепотки девиц на выданье, не дав никому усомниться, что брак этот заключался по взаимной любви. Александр же с такой нежностью и благоговением смотрел на юную жену, что растрогались уже обе матушки. А уж какой подарок запросила у любимого Софья… Саша улыбнулся, припоминая, как на утро после первой брачной ночи, полыхая нежным румянцем, но не опуская взор, Соня четко и ясно дала понять. Не нужны ей ни наряды ни драгоценности, а нужен счастливый брат и друг, а потому просит она вызволить Петрушу из ямы, а Алеше найти любимого, в чем готова всячески помогать. Вновь восхитившись своей юной женой, граф пообещал сделать все возможное, а взамен потребовал сладкий поцелуй. Сонечка стала для него абсолютным сокровищем: нежным другом, ласковой женой и страстной любовницей. Не особо умелый в постельных делах Александр, (не до того было в военных походах), был бесконечно счастлив. Ведь в его юной жене гармонично сочетались темпераментность и чувственность с чистотой и скромностью. Он очень хотел сделать жену счастливой и взялся за это дело с присущей ему обстоятельностью. Наняв одного из лучших адвокатов Петру и написав несколько писем влиятельным людям, которые могли что-то знать о Борисе Миронове, объясняя свой интерес желанием отблагодарить адъютанта, спасшего ему жизнь, Александр принялся ждать. К письму Алеши прилагался увесистый бумажный пакет, отложив который, Александр принялся за чтение. Брат писал, что чувствует себя уже очень хорошо, встал с постели и вовсю занимается с учениками, стараясь нагнать упущенное. Что погода в столице установилась воистину весенняя и ровная, что не может не радовать, потому он частенько выходит на променады с учениками, работодателем, а еще посещает очень интересный офицерский кружок князя Трубецкого, где завел себе знакомцев, с которыми ведет долгие интеллектуальные беседы. Александр нахмурился. С Трубецким он знаком шапочно, но был наслышан о том, что тот был человеком довольно либеральных взглядов и проповедовал их среди молодых офицеров. Услышав загадочное название «Союз рыцарей» Александр еще сильнее обеспокоился. Странная организация — насколько он понял из рассказа брата — тайная и закрытая от посторонних, где много говорили о свободе, равенстве и братстве, для вступление в которую следовало дать клятву о неразглашении. Да и эти несвойственные для прежнего Алеши мысли об изменении государственного устройства и об ошибках многочисленных чиновников, окружающих Государя, не на шутку взволновали его. Что за ребенок… Сначала любит всей душою мужчину, а теперь так же полно отдается довольно опасной идее, присущей скорее фанатикам. Александр не сомневался: если бы рядом с Алешей был сейчас Борис — серьезный обстоятельный реалист, опасных мыслей в голове младшего было бы меньше. Но кто привел Алешу в этот Союз, неужели этот Вершинин, его работодатель — бывший военный офицер?.. Некрасивая рисовалась картина. Развернув сверток, граф обнаружил томик Вольтера и сборник стихов Жуковского. Приложенная карточка однозначно говорила о том, кому сии подарки предназначены. Алеша просил принять скромный свадебный подарок, и сокрушался, что давно не получал весточек от Софьи. Улыбка, уже готовая появится на лице Александра, тут же погасла… Глупый романтичный мальчик опять во что-то ввязался, а ему бы стихи о любви писать. Граф нервно потер виски, ничего бы этого не случилось, если бы он убедил батюшку не отсылать Бориса… а теперь расстояния и люди отнимают у них Алешу. Младший брат отдалялся и ускользал, хотя по прежнему отчаянно нуждался в присмотре и опеке, хотя и не признавал этого. Усталый взгляд Александра остановился на оставшейся не распакованной корреспонденции… А вот, возможно, и человек, который сможет помочь. Порфирий Дмитриевич Миров-Лисовский не слишком известный, но однозначно очень влиятельный в определенных кругах, которому когда-то в тяжелый час помог лекарь, нанятый на деньги графа Александра Самойлова. За лечение гнойной раны Лисовского, с которой тот лежал в бреду в крошечном номере парижской гостиницы, не брался ни один полковой лекарь. Тогда Саша разыскал старого французского эскулапа, о чудодейственных очищающих бальзамах которого ходили легенды, и буквально силой притащил к раненому. Больше они не встречались, Саша лишь уже по возвращении на родину с радостью узнал, что Порфирию Дмитриевичу удалось выжить и даже снова поступить на службу чиновником по особым поручениям в одно из ведомств. А потому искать следы Бориса он решил именно через этого человека, знающего очень много легальных и нелегальных путей для поиска человека в столице. И вот теперь долгожданный ответ. Только вот какой? Положительный или отрицательный… Пальцы с ножом для резки бумаги предательски подрагивали. Письмо не было по-дружески доброжелательным, но и канцелярски сухим его назвать язык бы не повернулся. Миров-Лисовский писал о том, как рад, что ему наконец представилась возможность отблагодарить своего спасителя, благодаря щедрости и благородству которого он остался жив в чужой стране. Далее он сообщил, что искать господина Миронова более не нужно, потому как этот молодой человек работает в должности его личного секретаря и довольно неплохо справляется. В досье, которое он собрал на господина Миронова, нет никаких взысканий и порочащих связей, а его прежняя служба под началом такого командира, как граф Александр Самойлов, только делает ему честь. Далее Порфирий Дмитриевич писал, что в любое время будет рад видеть графа Самойлова в своей столичной квартире и сопроводит его к разыскиваемому им господину Миронову, коему об интересе графа ничего не ведомо, как и желал последний. Не простой человек Порфирий Дмитриевич. Тем лучше… возможно и с этим странным «Союзом» поможет разобраться. А сейчас главное, что Борис нашелся… Саша стараясь не переходить на бег вышел в сад, где читала на скамеечке его дорогая Соня, а на её коленях уютно мурчал пушистый котенок. Подкравшись к ней сзади, он закрыл её глаза ладонями и тут же услышал радостное. — Саша, ты освободился? — Да, родная. И у меня для тебя две новости? — Какие же? — Я буду вынужден уехать в Петербург по срочному делу. На светлое личико девушки тут же набежала тень. — Но как же… А вторая новость? — Кажется, с божьей помощью мы нашли Бориса. — Не может быть! — Софья заблестела глазами и усадила мужа рядом с собой. — Ты уверен? — Человеку, который мне написал, я доверяю. Всё совпадает… Рост, возраст, телосложение. Сомнений быть не может. — Но где же он… С ним все хорошо? — Жив, здоров, работает в секретном отделе министерства. — И… он одинок? — Софья склонила голову и с надеждой посмотрела на мужа. — Ну не смотри на меня так, Софи, дорогая. Ты же знаешь, что подобное не пишут в официальных письмах. — Мы должны немедля написать Алеше. — Нет, не нужно его обнадеживать раньше времени, я лично отправлюсь в столицу. — Что-то случилось, — Соня всегда без труда читала все тревоги на лице мужа. — Скажи, что-то с Борей, с Лешей? — Все хорошо, не волнуйся, — Александр улыбнулся и погладил жену по щеке. — Просто мне, как и тебе, хочется поскорее увидеть Бориса и наконец понять, так ли сильна его привязанность к моему брату, а сделать это можно лишь поговорив по душам. — Я помогу тебе собраться в дорогу, а матушку и отца возьму на себя. — Спасибо тебе, моё сокровище, — граф притянул к себе жену. Котенок, недовольно мяукнув, соскочил с её коленей и устремился в молодую траву, вслед за недавно проснувшейся бабочкой. — Кстати, Алеша прислал нам подарки и очень ждет твоего письма. Перестань дуться и прости его. — Только ради вас, Александр Андреевич, — строго проговорила Софья и поцеловала его в нос. — Я напишу, а ты отвезешь. — Слушаюсь! — улыбнулся Александр, не устававший любоваться её нежной прелестью. — И пообещай, что не будешь к Борису слишком строг и придирчив. — Обещаю… Я всё исправлю, — Саша потянулся к жене за поцелуем. — Но только если пойму, что он по прежнему… испытывает к Алеше чувства. — Татьяна увидит, матушке донесет! — хихикнула Софи, легко касаясь губ мужа своими. — Матушка слишком любит тебя, чтобы слушать доносы и пустые разговоры. — Тогда пойдем в дом. Думаю, что весточку Алеше захочу отправить не только я. Этим вечером в поместье Самойловых долго не гасли свечи. Старый граф, заперевшись в кабинете, не спеша писал наверное самое сложное в своей жизни послание для младшего сына, которого не видел уже более полугода и по которому очень тосковал, боясь показать близким, насколько сильно скучает. У себя в спальне у бюро сидела сосредоточенная Софья. Писать о том, что они нашли Бориса, Соне было строжайше запрещено супругом, потому она просто изливала на бумагу своё счастье, и очень старалась, чтобы письмо её вышло светлым, радостным и теплым. Томик стихов в изысканном переплете, что лежал раскрытым на коленях, услаждал глаз и радовал душу. А на кухне строила кухарок Елизавета Павловна, выбирая лучшие соленья-варенья как гостинец младшему сыну и лично контролировала подходящее для утренних свежих пирогов-подорожников тесто. Молодой граф верхом унесся в поля проветриться и не спеша обдумать ситуацию. Слишком многое сейчас зависело от правильности его действий, от того, как он поведет себя с другом и братом. На кону стояло счастье дорогих ему людей…