Hemlock Grove

[Кристина — младшая сестра Романа, Шелли не существует] Кристина Годфри любит в одиночестве бродить по лесу и плести венки из чахлых цветов. Она всегда намеренно выбирает самые уродливые — пожухлые, растоптанные, завявшие. Кристина Годфри считает, что настоящую красоту можно увидеть лишь на изломе уродства — и ее брату Роману отчаянно хочется приблизиться к этой грани, полоснув себя ножом по лицу. Он этого никогда не сделает, конечно — Роман не любит боли, разве что только она не сопряжена с сексуальными играми. Да и то, в таких случаях боль он предпочитает причинять, будучи доминантом. К тому же, он слишком любит свое лицо — бледное, гладкое, с капризными пухлыми губами, с выразительными глазами чуть навыкате… Он, конечно, не идеален — но совершенно точно красив той порочной красотой, от которой голова идет кругом в самый неожиданный и неподходящий момент. Так считают все — кроме Кристины. — Ты мой брат, — улыбается она, получив вопрос о том, любуется ли она его внешностью, как другие. — Конечно, я считаю тебя красивым. А еще — глупым нарциссом. Если бы ты не был моим братом, я бы тебя презирала. Кристина даже не подозревает, как глубоко ранят Романа ее слова — она привыкла быть с ним искренней, и совершенно не задумывается о том, что говорит. Просто она так чувствует — он должен понять, они ведь одной крови. Эта самая кровь черным ядом пульсирует у Романа в венах, когда он подглядывает, как сестра принимает душ — порченый, грязный, мерзкий, он и сам себя презирает, но затаив дыхание поддается влечению змея искусителя, ночами напролет шепчущего ему подсказки. Мать, наверное, что-то подозревает — она ехидно улыбается всякий раз, когда во время совместной трапезы замечает взгляд Романа, прикованный к сестре, и всегда так многозначительно приподнимает бровь, когда он предлагает отвезти Кристину в школу, или же обещает зайти к ней перед сном, чтоб пожелать спокойной ночи. Он ненавидит мать — не только за это, но и просто за то, что она существует. Ее присутствие в доме делает воздух спертым, нездоровым и слишком тяжелым — это ее яд, яд Оливии, разливается в воздухе и оседает в его легких запретными желаниями. Он хотел бы стать уродливым, чтобы Кристина полюбила его, как любит свои пожухлые цветы — и чтобы мама возненавидела его и перестала повторять, что он прекрасен и послужит для великой цели. Но он не станет, нет — не внешне. А внутри, где он уродливей любого монстра со своим желанием неистово рвать на хрупкой сестре одежду и впиваться в ее бледные плечи укусами — туда Кристина не заглянет никогда. Ей просто не придет это в голову — только если однажды он не заставит ее это сделать, послушавшись голоса, что обращается к нему во сне. Но Роман держится — ради невинных глаз Кристины и ради ее слепой веры в любимого старшего брата, и ради превосходства над чего-то выжидающей сукой Оливией. — Ты так несчастен в последнее время, — вздыхает Кристина, касаясь руки брата, когда он в очередной раз встречает ее в саду, когда она возвращается из леса с охапкой увядших венков. — Что мне сделать, чтоб ты был счастлив? Роману ужасно хочется сказать ей, что лучший способ — это встать на колени и отсосать ему, но он лишь качает головой и печально улыбается в ответ: — Все в порядке, малявка. Я переживу, это просто проблемы в школе. Оливия Годфри, наблюдающая за своими детьми в окно, хищно улыбается — все идет по плану, скоро ее мальчик сделает то, что должен, и она получит наследника своего рода. Это будет означать прощание с Кристиной, но… Порой приходится идти на жертвы ради благих целей — такова жизнь.