Hemlock Grove

— Послушай-ка, Роланд… — Роман, — невозмутимо поправляет он ее, и Лита недовольно морщится: ее раздражает то, что он посмел ее поправить. Она ошиблась намеренно — он понимает это секунду спустя, но его это все равно не задевает. Она пока еще не поняла этого: его вообще очень сложно задеть. Особенно тогда, когда перед ним стоит определенная цель. Впрочем, она и не поймет — спустя еще секунду осознает Годфри, и во рту появляется неприятный привкус меди. Странно, правда? Ему нравится, какова на вкус чужая кровь, но когда он кусает щеку изнутри и чувствует на языке вкус собственной крови, то испытывает лишь отвращение. Она не поймет — Лита — не поймет вообще ни хера, потому что эта блядь вся из себя важная и утомленная его преследованиями девица не Лита. Ну как такое вообще возможно, а? — Роман, — покорно повторяют губы Литы, которые на самом деле просто выглядят, как губы Литы, но принадлежат вовсе не ей. Губы Литы повторяют его имя голосом Литы, но повторяют с очевидным, подчеркнутым пренебрежением, и Роману хочется скрипнуть зубами и дать ей пощечину: она не смеет осквернять образ Литы, но он не делает этого. Она ведь не Лита — а потому он лишь рассеяно моргает и глядит сквозь нее, хотя со стороны кажется, что он пожирает ее пугающе застывшим взглядом. Он глядит сквозь нее и считает до десяти — это ее, блядь, последний шанс, вот что. Если она снова откажет ему, то умрет. Сегодня ночью — всего через несколько сраных часов. Лучше бы ей быть с ним поласковее, лучше бы ей быть с ним Литой. Но она — Лив Паркер, вот ее настоящее имя — ни хрена не эмпат. Она не чувствует его — да она вообще ни хрена не чувствует, и опасности в первую очередь. — Оставь меня в покое, ладно? — говорит она, нервно постукивая длинными ногтями по поверхности разделяющего их столика. — Я здесь работаю, понимаешь? И мой шеф не любит, когда я отвлекаюсь во время смены. А ты меня отвлекаешь. Мой шеф думает, ты мой парень. — Я мог бы им быть, — замечает Роман негромко. — Нет, не мог бы, — кривит губы Лита — точнее, Лив. — Ты не мог бы, потому что парень у меня уже есть. И вообще, ты странный, Роланд… — Роман, — терпеливо поправляет он. — Да как угодно, — отмахивается Лив нетерпеливо. — Просто отвали, хорошо? Ты меня пугаешь. Ты маньяк, или что? — Или что, — Роман чуть улыбается, и ее буквально передергивает: кажется, он и в самом деле ее пугает. А вот это уже обидно. Он никогда бы не причинил вреда Лите, никогда. Хотя, эта сучка ведь не Лита. Как же сложно смириться с этим, как же, блядь, сложно… Лита умерла, там, в Хемлок-Гроув, Литы больше нет. А Лив Паркер существует зачем-то, здесь, в Мистик-Фоллз, и отчего-то выглядит она словно Лита. Выглядит, но не является ею — а ему бы так хотелось снова видеть свою кузину живой, иметь возможность обнять ее, поговорить с ней, бросить к ее ногам весь мир. Но эта сука заупрямилась — ей не нужны ни объятия, ни разговоры, ни целый мир. Ей нужно, чтоб он оставил ее в покое. Кто она вообще такая, чтобы мешать ему осуществить свои желания?..  — Я провожу тебя после работы, — говорит он. Последний шанс, Лив Паркер. Ну же. — Да отъебись ты уже от меня, Роланд! — злобно бросает она прежде, чем рывком подняться из-за столика и пойти прочь. — Зря, — только и произносит он ей вслед. Сегодня ночью она выучит его имя наизусть и умрет вместе с ним на губах — с ним и с кровавыми пузырями.

***

— НЕТ! Нет, нет, нет!.. Все вокруг залито кровью — он опоздал. Тело Лив Паркер истерзано и распластано на полу посреди ее спальни, а ее братец Люк ровно в таком же состоянии обнаруживается в крохотной комнатушке, имитирующей гостиную. Роман ревет раненым зверем и мечется по крохотной квартирке, буквально обезумев от ярости и захлестнувшей его безысходности. Это он, он должен был убить ее! Он должен был наказать ее, он должен был заставить ее осознать, как неправа она была, отвергая его, отвергая свой шанс стать Литой, заменить ему ее, быть его смыслом! Он должен был медленно, капля за каплей, выцедить из нее всю кровь, вытянуть из нее все жилы… Но он опоздал — кто-то убил ее до него. Кто-то украл у него момент триумфа, лишил последнего утешения… — Эй, парень. Кто-то окликает его, присвистнув. Роман даже не заметил его поначалу — темноволосого паренька, сидящего в кресле в углу и жующего чипсы с безмятежной улыбочкой. — Ты чего так убиваешься-то? — Что, блядь?.. — Роман замирает посреди комнаты, которую успел изрядно так разгромить, беснуясь. — Ты кто такой? Ты какого хрена здесь… — Здесь делаю? — прерывает его паренек чересчур радостно. — Да вот, заскочил на огонек к своим брату и сестре. Убил их. — Это ты?.. — голос у Романа срывается, и ему приходится начать сначала: — Это ты их убил? — Угу, — жизнерадостно подтверждает незнакомец. — По-правде сказать, не только их. Я убил всех, кто состоял в ковене близнецов. Ведьмовство, сечешь? Я всех их порешил. Всех своих родичей. Я — чистое зло, ага. Паренек оживленно жестикулирует, гримасничает и довольно смеется — он, очевидно, безумен. Ебанутый наглухо. Роман сглатывает слюну — у нее снова мерзкий привкус меди. — Я тебя сейчас на кусочки разорву, — предупреждает он сипло этого чокнутого ублюдка, развалившегося в кресле. — И что потом? — ничуть не пугается убийца Лив. — Опять станешь мебель крушить и рыдать, как баба? Я тебя умоляю, ну что ты за упырь? Оставь эти сопли маленьким девочкам и нытикам типа Стефана Сальваторе. — Что еще за Стефан Сальваторе? — раздраженно требует ответа Роман. — О, старина, это кое-кто, кого я собираюсь заебать по полной, — лукаво усмехается паренек. — Он и его братец Дэймон имели неосторожность меня обидеть, и теперь я собираюсь отомстить им и превратить их жизнь в ад. И еще десятки других жизней — так, за компанию. Я, знаешь ли, социопат и серийный убийца. Убиваю всех, кто мне не нравится. Как тебе такой расклад? — Мне он вполне понятен, — признает Годфри неожиданно для самого себя. Гнев как-то незаметно рассеивается, уступая место любопытству. — Но мне-то что с твоего расклада? — Можем раскинуть на двоих, — азартно предлагает убийца. — Это может быть весело. — Пока не попробую, не узнаю, — резонно замечает Годфри. — Рискни, — предлагает паренек. — Меня зовут Кай. Кай Паркер. — Роман Годфри, — представляется Роман в ответ, и Паркер довольно ухмыляется: они только что заключили своего рода сделку и стали партнерами. Теперь у них одно безумие на двоих, и это просто обязано быть весело.