Барселона, Испания; 1817
Рейна Кабрера любила небольшой задний дворик их фамильного дома в Испании. Но только тогда, когда она вечером выходила сюда, садилась на плетёную скамейку и в свете заходящего солнца наслаждалась приятной погодой и спокойствием, а также эфирным запахом окружавших её цветов. Трудно перечислить все цветы, которые были любимы девушкой. Многие из них можно встретить в садах и парках Барселоны, и этот дом не стал исключением. На стенах были прикреплены расписные горшки с геранями алого и розового цвета; около небольших колонн расположился неприхотливый кустарник лантана. Это необычное растение славилось своей окраской: она зависела от степени зрелости цветка и всегда варьирует от жёлтого и оранжевого до красного и фиолетового. Поэтому создаётся впечатление, что это не один кустарник, а несколько цветов, посаженных рядом. Но особенно трепетно Рейна относилась к красным розам, которые были настоящими королевами небольшого цветника. Их лепестки мягки, а тонкий, но прочный стебель стоит ровно и гордо, как осанка благородной синьорины. Как жаль, что они совсем недолговечны. Однако во время тренировок это место из умиротворённого и уютного уголка превращалось в обитель мучений, один из кругов Ада. — Что ты делаешь, Рейна?! — громом посреди солнечного дня раздался мужской жёсткий голос. — Никакого отдыха! Тяжело дыша и держа руки в боевой позиции у подбородка, девушка мигом взглянула на своего наставника. Темно-карие глаза с упрёком смотрели на ученицу, а брови, посеребрённые сединой, неодобрительно сошлись на переносице. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего, поэтому, не желая искушать судьбу, Кабрера продолжила тренировку. Ноги и руки ныли от постоянного напряжения, а костяшки пальцев саднило от регулярных ударов по тренировочному мешку, и даже бинты не спасали кожу от ссадин. Горло пересохло от частого дыхания, а зная своего наставника, Рейна понимала, что попить ей никто не даст, а говорить о минутном перерыве и вовсе не имело смысла. — Я твои удары вижу задолго до нанесения! — опять недовольство. — Жёстче, резче, быстрее! Мне стыдно говорить, что ты моя дочь, Рейна! Рейна научилась воспринимать такие слова без обиды или хотя бы сдерживать слезы. Если раньше, ещё в начале всех своих тренировок, она думала, что раз её тренирует человек, который всегда обнимал её и читал на ночь сказки, то значит, будет относиться к ней снисходительнее. Она ошибалась. Наставник, пользуясь своим родством, только ужесточал тренировки и не давал ни секунды продыху. Капли пота ручьями стекали по лицу, оставляя на коже мокрые дорожки, по которым, преодолевая тот же путь, скатывались другие бусины влаги. Темные пряди, выпавшие из хвоста, противно липли к щекам и лбу, лезли в глаза, но поправить причёску, казалось, было самоубийственным решением. — Ты слишком строг к ней, — послышался женский тембр, и краем глаза Рейна увидела вошедшую во внутренний двор женщину. — Рейна, сделай перерыв. Рикардо, нам нужно кое-что обсудить. Наставник недовольно фыркнул, но все же сделал жест рукой, веля прекратить занятия. Девушка устало опустила руки, которые за неимением сил болтались по бокам, словно плети. На дрожавших коленях Кабрера подобралась к скамье и мигом осушила половину лежавшей рядом фляги; другую половину она вылила себе на голову, остужая разгорячённую кожу. Чувствуя прилив свежести, девушка прикрыла глаза и постаралась вернуть себе дыхание, которое никак не хотело приходить в норму. Она искренне благодарила Судьбу, пославшую ей во спасение Карлу Суарес, которая так вовремя посетила их дом. Ещё бы полчаса, и Рейна, вероятно, свалилась без сил, поэтому женщина спасла её не только от переутомления, но и от потока брани, а затем и от дополнительных часов пробежки за нарушения устава тренировки. Действительно, как она посмела падать на землю от изнеможения? Карла была высокой женщиной со статной осанкой и гордо вскинутым острым подбородком. И она никак не могла не вызывать у юной девчонки восхищение и стремление стать такой же, как она. Карлу не уродовали ни жёсткие носогубные складки, ни шрам, рассекавший её правую бровь, а только наоборот, как казалось самой Рейне, украшали и говорили о жизненном опыте и силе воли. Девушка искренне восхищалась ею и в будущем хотела стать такой же. Наслаждаясь временным перерывом и приятным лимонным запахом лантаны, Рейна не сразу обратила внимание на то, что отошедшие в сторону наставники разговаривают на повышенных тонах. Карла была спокойна, хотя в её глазах полыхало раздражение, а Рикардо вовсе не скрывал своих эмоций, обильно жестикулируя и качая головой, словно отнекиваясь от чего-то. — Ты не сможешь вечно держать её около себя, — строго сказала женщина, скрестив руки на груди, тем самым давая понять, что от своих слов она отказываться не собирается. — В любом случае это решение Совета, и не в твоём праве противоречить ему. Выбор сделан. Кредо — превыше всего. — Она неопытна, — настаивал на своём мужчина, хотя в голосе уже звучала не злость, а лишь усталость. — Ты хочешь послать волчонка прямиком в руки охотнику. — Ты сам прекрасно знаешь, что ей хватит сил справиться с преградами. Она уже участвовала в ответственных заданиях. Братство доверяет ей. Будь благоразумен, Рикардо, она уже не маленькая девочка. Нетрудно было догадаться, что речь шла именно о Рейне. Та пыталась делать вид, что совершенно поглощена своими мыслями и не слышит разговора, но её не по-взрослому сильное любопытство брало верх. Кабрера придвинулась к краю скамьи, чтобы быть поближе к наставникам и более отчётливо слышать каждое слово. — Вот, это нужные бумаги и список людей, которые помогут ей сориентироваться на местности. Корабль отплывает через несколько дней, с капитаном всё обговорено и улажено. Послышался уставший вздох и шелест пергамента. — Братство рассчитывает на неё и верит в её силы, так поверь и ты, — последнее, что услышала Рейна, и послышался шум удаляющихся сапог. Из разговора девушка поняла, что её куда-то отправляют, предположительно далеко, раз требуется корабль, а не лошадь. В груди у Рейны всё затрепетало от волнения. Братство ей доверяет! Её отправляют на важную миссию! Губы невольно растянулись в предвкушающей улыбке, и она уже с нетерпением ждала того часа, когда её посвятят в подробности дела.***
Весь день девушка пребывала в возбуждённом состоянии, не в силах взять себя в руки. Вопреки всем её желаниям не показывать своих эмоций, отец смог заметить изменение в поведении дочери. Рейна знала, что он хорошо умеет скрывать свои чувства, но иногда построенные им стены давали трещины, через которые можно было увидеть совершенно не присущую ему неуверенность. Девушка могла только догадываться о серьёзности задания, но, несмотря на угрюмое настроение наставника, её собственный настрой был выше, чем обычно. После всех тренировок, когда она уже приняла успокаивающую напряжённое тело ванну и переоделась в чистое платье, Рикардо велел зайти к нему в кабинет. Об этом месте у девушки было много воспоминаний: она помнила, как в детстве ей строго-настрого запрещалось сюда заходить, но, если она все-таки пробиралась в кабинет, а взрослые об этом узнавали, девчушке приходилось несладко. Потом, когда она уже стала достаточно взрослой по меркам отца, её посвятили в дело всей жизни семьи и какие важные вещи хранятся в этих четырёх стенах. И вот сейчас она стоит перед большим дубовым столом, на котором нет пустого места от разбросанных книг, листков с записями и картой. Убрав руки за спину, Рейна принялась заламывать пальцы, пытаясь бороться с трепетным волнением. В её голове роилась сотня мыслей, но каждая из них имела общий смысл: «Сколько можно тянуть? Боже, расскажите мне уже! У меня нет сил больше ждать!». Наставник некоторое время молчал, явно размышляя о будущих словах, но потом взял себя в руки и больше за этот вечер не проявлял слабины. — Рейна, как ты уже слышала, Братство посылает тебя на ответственное задание, — голос Рикардо был холоден, как ледники Арктики. — Наши братья в Бразильских колониях нуждаются в помощи: зреет война. Когда было произнесено последнее слово, то Рейна едва заметно напряглась. — Народ устал от гнёта Португалии и её марионеток, — продолжил отец. — Несложно догадаться, что и тамплиеры приложили к этому руку. Мы должны избавить Бразилию от их власти и помочь простым людям получить свободу. Имей моё слово вес против многоголосья Совета, я бы никогда не поступил бы так опрометчиво, избрав твою кандидатуру. Не смотри на меня волком, Рейна, ты сама знаешь правду. Но раз так решили верхи, то противиться не имеет смысла. Но, знай, ты будешь отстаивать честь не только ассасинов, но и честь нашей семьи. Каждое твоё действие отразится на нашем будущем, ты должна это понимать. У тебя нет права на ошибку. Если что-то пойдёт не так, то это будет не только твоим грузом, но и моим. Рейна больше не улыбалась. Ей было неприятно слышать от наставника слова, задевавшие её самолюбие, но она прекрасно понимала, что он прав. Каждый её навык будет в несколько раз ниже навыка противника, и она должна была это осознавать. Но неужели все эти ежедневные многочасовые тренировки на протяжении долгих лет пошли псу под хвост? Неужели отец не видит в ней ни малейшего потенциала, хоть и наблюдал за ней каждый день? — У тебя есть несколько дней на подготовку: купи необходимое снаряжение и отладь клинки, ознакомься с бумагами и списком твоих братьев и сестёр, которые помогут тебе на материке. Девушка покинула комнату, яростно сжимая в руках бумаги.***
Покидать Испанию, родной дом, было трудно, но неотложные дела Братства заставляли Рейну забыть о тоске и непрошенных воспоминаниях, которые то и дело одолевали её мысли. Решив отвлечься, девушка покинула свою небольшую коморку, которую-то и каютой назвать было трудно: жёсткая койка да небольшой, привинченный к полу стол со стулом. Но жаловаться Кабрера не хотела: спасибо и на том, что она не спит вместе с матросней. Выйдя на палубу, Рейна решила не оставаться на основной части корабля, а забраться выше. Верёвки, обмотанные вокруг мачты, и деревянные выступы служили отличными «ступеньками» при поднятии наверх. Матросы за несколько дней плавания уже привыкли к подобным выходкам девушки, поэтому лишь следили за её ловкими и осторожными прыжками с лёгкими ухмылками. Девушке это льстило, поэтому, добравшись до пункта своего назначения — небольшой деревянной площадки, на местном жаргоне именуемой «вороньим гнездом», — победно улыбнулась и, слегка наклонившись вперёд, махнула работягам рукой. Чтобы заглушить в груди тоску, Рейна думала о Кредо. Хоть уже более 10 лет она знает о роде деятельности своей семьи и пятый год состоит в самом Братстве, некоторые догмы оставались ей непонятны. Но оспорить их или же, куда хуже, перестать им следовать казалось Рейне просто невозможным. Она воспитывалась в семье, где ассасинские правила были основной ведущей силой. «Кредо — превыше всего». Хоть и несколько сотен лет назад, во время Испанской инквизиции, Кредо имело ещё большее значение, чем сейчас, семейство Кабрера далеко не ушло от этого. И именно поэтому Рейна считала, что тоска по дому — прочная преграда и огромная слабость, которой нельзя поддаваться. Ничто не должно стоять на пути её преданности Братству, даже собственная семья. Русло мыслей наконец устремилось в нужную сторону, когда один из матросов, находившийся на втором «вороньем гнезде», крикнул, что на их пути земля. Сидевшая, прислонившись спиной к мачте, Рейна подскочила на ноги и, даже не боясь упасть в воду или, того хуже, на палубу, спрыгнула на канаты, которые прямой дорогой вели к противоположной брам-рее*, закреплённой ко второй мачте. — Разрешите? — вежливо, но в то же время только ради приличия попросила Рейна у матроса подзорную трубу, когда поднялась к впередсмотрящему. Даже позабыв о словах благодарности, девушка поднесла устройство к правому глазу и прищурила левый, чтобы лучше сфокусироваться. Изначально Кабрера подумала, что мужчине показалось, что он ошибся, ведь никакой земли по курсу просто не было. Внутри почувствовался лёгкий укол досады: Рейне уже хотелось побыстрее сойти на берег. Из-за шторма, в который они попали несколько дней назад, корабль сбился с пути, и пришлось делать небольшую петлю, чтобы вернуться к правильному направлению. Но вот! Вдали совсем едва виднелась еле различимая чёрная полоска земли. Рио-де-Жанейро был прямо по курсу, и на пристани они будут через каких-то несколько часов, что казались мимолётными секундами по сравнению с длинными днями плавания. Кабрера была готова топать на месте от радости, но вместо этого, едва удержав в себе буйный поток радости, на её губах появилась улыбка, а глаза загорелись восторженным огнём. Отдав подзорную трубу её владельцу, девушка начала всматриваться в то место, где через увеличительное стекло можно было разглядеть сушу. Скоро. Совсем скоро официально начнётся задание. И Рейне не терпелось приступить к его выполнению. Сколько потребуется у неё на это времени? Кто встретится на её пути? И самый главный вопрос: сможет ли она помочь простому народу обрести независимость?