Лёд и кровь

      Сон был тяжелый, муторный, душный. И, едва почувствовав слабину в сетях опутавшего ее забытья, Эллана поспешила выбраться из него, вынырнуть на поверхность, и открыть глаза.       Дощатый потолок. Сколько раз она его уже видела… В какой-то момент показалось, что вся жизнь закольцевалась вот в это: вылет — бой — ранение — корабельный лазарет. Потом Лана поняла, что не на «Молоте Оргрима». Не было вибраций и отдаленного гула машинного отделения. Не было легкой дрожи гондолы, покачивающейся в цепях под упругими ветрами. Вещей почти незаметных, к которым быстро привыкаешь, поднявшись на борт, но их отсутствие, оказывается, ощущается четко и остро. Это был какой-то другой лазарет. Постель пахла мылом и шерстью. В скатке под головой похрустывала солома. Справа каменная стена, а слева — полотняная ширма, за которой двигаются тени.       Лана осторожно подняла руку, осмотрела свои пальцы и запустила их обратно под одеяло, с той же осторожностью ощупывая себя и прислушиваясь к ощущениям тела. С ней как будто было все в порядке. Девушка медленно села. На ней осталась ее собственная нижняя одежда, которую она надевала с утра. Или вчера. Или сколько прошло времени…       — Вы проснулись, мисс!.. — всплеснула руками заглянувшая за ширму женщина. Эллана повернула к ней голову. Человек. С потемневшей кожей и резкими морщинами на лице. В серой лекарской робе. Она выглядела немного растерявшейся. — Вам… снилось… что-то?..       Женщина зачем-то говорила медленно, четко проговаривая слоги, и во все глаза смотрела на очнувшуюся. Лана потерла лоб.       — Да… Я говорю на всеобщем, довольно бегло, — сказала она, все еще не понимая, что происходит и как вести себя, и потому равнодушно.       — Вы сможете вспомнить, что? — лекарка заметно расслабилась. — Верховный лорд приказал спросить об этом в первую очередь. Мне принести принадлежности, чтобы вы записали?       — Я не пишу на вашем…       — Не нужно на нашем. Запишите для себя. Он примет вас лично и спросит.       Эльфийка немного подумала. Мозаика складывалась. Люди. Верховный лорд. Она на Вершине Рыцарей.       — Не нужно, — девушка покачала головой. — Я не забуду.       — Как вы себя чувствуете?       Лана пожала плечами. Она чувствовала себя как обычно. Разве что немного потерянной и голодной.       — Я принесу вам обед и извещу верховного лорда, что вы очнулись, мисс.       — Сколько я спала?       — Чуть больше суток.       — А… верховному лорду передали письмо, которое я привезла? — вдруг вспомнила эльфийка.       — Вероятно, да, — женщина пожала плечами. — Он ответит вам точнее.       Лекарка кивнула ей и скорым шагом ушла. В отдалении хлопнула дверь. Лана откинулась обратно на кровать, пытаясь по кусочку вспомнить, что происходило перед тем, как она попала сюда. Но оставили ее одну ненадолго. Человеческая женщина вернулась с горячим бульоном и хлебом. Затем принесла остальную ее одежду и плащ. Похоже, лорд Тирион торопился встретиться с бедовым курьером. Интересно, для чего?       Рассудив, что верховный лорд ответит на ее вопросы вернее, Лана не стала донимать ими лекарку или мальчика, проводившего ее в покои командующего.       Комната была самой обычной, разве что большой. Видно, здесь же паладин держал военные советы. Потрескивал огонь в походной печке. Было тепло — не выхолощенным магическим теплом, а естественным, уютным, которое бывает в добротно сложенном доме с жарким очагом посреди снежной зимы. На пол и стулья наброшены были шкуры нордскольских зверей, а на столе, помимо карт и писчих принадлежностей, стояла деревянная ваза с розовыми яблоками и дымящийся котелок, вероятно, минуту назад снятый с огня. От него тянуло забродившим виноградом и специями. И еще один запах, куда тоньше и неприятнее, защекотал ноздри эльфийки почти тут же, как она вошла. Запах тлена. Лана невольно обежала взглядом всю комнату, отметив, что верховный лорд не один, и среди присутствующих увидела его — сгорбившегося на одном из стульев мертвеца, перебирающего облезшими до кости пальцами какую-то хитрую игрушку. Почувствовав, что на него смотрят, он поднял глаза, светящиеся желтыми огоньками над тряпичной маской, и, как показалось Лане, улыбнулся.       — Входите, леди Эллана, — приветствовал ее Тирион Фордринг. — Присаживайтесь к нам. Хотите подогретого вина?       Эльфийка отрицательно качнула головой. Она видела верховного лорда впервые так близко. Для человека он должен был быть стар, но крепкий седовласый мужчина перед ней стариком не выглядел. Высокий и статный, без доспеха, но он единственный в комнате был при оружии: рукоять легендарного Испепелителя торчала над его плечом. Помимо лорда Тириона и Отрекшегося здесь присутствовали еще двое: человеческие мужчина и женщина. В мужчине можно было сразу распознать воина. Женщина же казалась какой-то пугливой, рыскающей взглядом, неуверенной. Лана тоже чувствовала себя в этой компании стесненно. Опустившись на ближайший свободный стул, она настороженно уставилась на Фордринга, так и не произнеся ни слова.       — Верно ли я понял, что вы — рыцарь Святого Света талассийского ордена Крови? — спросил верховный лорд.       — Я адъютант некроманта с «Молота Оргрима», — ответила Эллана резковато. Собственное бегство из Кель’Таласа давило на нее с каждым днем все сильнее вкупе с перспективой рано или поздно встретиться с командирами Ордена на поле боя. — Солдат армии Песни Войны. Я добровольно завербовалась в Даларане несколько месяцев назад. И я хотела бы знать, на каких правах нахожусь здесь. Где мои доспехи и оружие?       — Вы — моя гостья, леди Эллана. Как и все господа и леди, присутствующие в этой комнате, — Фордринг сделал широкий жест рукой и огладил бороду. — Вероятно, я не с того начал. Ваши доспехи и оружие в арсенале. Щит и меч вам вернут по первому требованию, с доспехом же, боюсь, есть некоторая проблема… Давайте для начала познакомимся, и я попытаюсь объяснить, что происходит.       Лана кивнула с прежней настороженностью, а лорд Тирион указал на мужчину, сидящего от него дальше всех.       — Сэр Джонатан — рыцарь Серебряного Авангарда. Он был в числе тех, кто брал Морд’ретар и сражался в долине за ними.       Мужчина, показавшийся Лане довольно молодым, хотя в людях она разбиралась так себе, кивнул — как она заметила, не только ей.       — Дориана Ретла, — испуганная женщина тряхнула короткими темными волосами. — Лучница из вольнонаемных. Она какое-то время служила на «Укротителе Небес».       Эллана невольно подобралась и на лучницу посмотрела настороженно.       — Брат Аллан… Когда-то тоже был вольнонаемным. Еще раньше он был жрецом. Он пришел в Орден после экспедиции за Грозовую гряду. К сожалению, он не разговаривает.       Глазки-огоньки мигнули, из-под маски донеслось свистящее шипение, а Отрекшийся отложил свою игрушку и принялся теребить маленький толстый блокнот.       — Сегодня вы четверо видите друг друга впервые, но у вас больше общего, чем вы думаете, — продолжил говорить Тирион. — О том, что беспокоило каждого из вас, я получал донесения в разное время. Но письмо нашего брата с «Молота Оргрима» позволило, наконец, увидеть связь между всем этим.       — Верховный лорд, вы хотите сказать, что мои сны… — встрепенулась женщина. — Что им снится то же самое?       — Это не только сны, Дори, — покачал головой Фордринг. — Джонатан, расскажи леди, что приключилось с тобой.       — Мы ставились на ночевку, — проговорил рыцарь. — Отбросили мертвяков подальше, там ими занялись рыцари Клинка. В общем, я заметил, что место, где мы ставимся, оно уже когда-то использовалось кем-то. Следы времянок, обугленные бревна какие-то… На мертвом леднике такого не должно быть. А потом я увидел мальчика. Призрака. Никто из парней его больше не разглядел. Светленький такой, зеленоглазый. И говорит, мол, то, что вы делаете — бесполезно. Что никогда мы так нежить не победим. И меня словно накрыло. Звуки умерли. Войск вокруг нет. То есть, есть, но не наши. У солдат лордеронские гербы на плащах. И нежить вокруг — тоже в этих плащах, свежая совсем, кровь еще стекает… Нежить их давит, а они полежат минуту — и тоже встают…       Сэр Джонатан передернул плечами и умолк.       — Светленький, зеленоглазый… — повторила Дориана. — Он мне снится. Каждую ночь приходит и все просит… просит… Говорит, нужно спасти — а кого спасти?.. Я спрашиваю и просыпаюсь.       Эллана в растерянности оглянулась на верховного лорда. Тот ободряюще кивнул.       — Мне никто на борту не верил…       — Брат Келтан поверил, — сказал Фордринг. — И здесь поверят. Я прочел о твоих видениях, девочка, и я видел твой приступ.       — Приступ?..       — Ты помнишь, почему оказалась в лазарете?       — Я… — Лана смущенно опустила взор. — Кажется, я перебрала…       Лорд Тирион уверенно качнул головой.       — Ты билась в судорогах, как при падучей, и исходила пеной. В письме сказано, что этот случай не первый.       — Я потеряла сознание в битве при Корп’ретаре, — пробормотала Лана. — Меня вытащили, но мне казалось… что я вижу дуэль рыцаря и полудемона, Владыки Запределья… — она подняла глаза. — Это был он. Тот рыцарь — Король-лич. В его руках был этот меч с козлиными черепами… Я видела его прежде.       — Король-лич, — тяжело проговорил Фордринг. – Вернее, тот, кто является сейчас им — бывший лордеронский принц Артас. Как звали мальчика, что являлся вам всем? Он представился только тебе, Эллана. Матиас Нетлер — так записал брат Келтан с твоих слов.       — Матиас Нетлер, — подтвердила она.       — А-асссс… — подал голос Отрекшийся, внезапно оживившись. Он завозился на своем стуле, черкая что-то в блокноте, потом выдрал лист и смял его, поднялся со своего места, но, сделав два шага, повалился на колени и пополз, путаясь в рясе и что-то шипя. Он чертил в блокноте, затем начал выдирать листы один за другим и складывать перед собой. На них были написаны буквы: М, А, Т, И, А, С, Н, Е, Т, Л, Е, Р. Брат Аллан закончил и поднял голову, поочередно заглядывая присутствующим в лица. Его ободранная рука замерла над выложенным именем. Он взмахнул ею жестом ярмарочного фокусника и принялся перекладывать вырванные листки.       — Артас Менетил, — прочел Тирион Фордринг. — Когда-то он был светловолосым и зеленоглазым.       — Вы знали об этом, верховный лорд, — нахмурился Джонатан.       — Брат Аллан показал мне это, едва я обмолвился ему про имя в письме, — ответил паладин. — И сразу же я разослал гонцов, чтобы собрать вас здесь. Я думаю, этот мальчик — то светлое и доброе, что смогло выжить в черной душе Короля-лича. Может быть, отголосок прежнего Артаса Менетила. И он пытается дать нам знак. Подсказку, как справиться с этой темной тварью.       — Но он убил его, — вырвалось у Ланы. Все обернулись к ней. — Он убил его, мальчика, — повторила эльфийка. — В моем сне, который, вы хотели, чтобы я запомнила, Верховный Лорд. В какой-то… темной душной комнате… Старый колдун и тяжело больной мальчик. И рыцарь с руническим мечом. Он предстал перед ними, и это был как будто какой-то выбор. Он выбрал — он убил мальчика… и колдуна тоже.       — Однако… — пробормотал верховный лорд.       — Но почему именно мы? — вдруг всполошилась Дориана. — Почему именно нам троим — или четверым? — он направлял эти послания?       Отрекшийся, поворачивающий голову то к одному говорившему, то к другому, вскинул вверх руку и тут же уткнулся в свой блокнот. Он показал всем нацарапанную надпись, однако Лана не умела читать на всеобщем, даже если бы разглядела ее со своего места. Лорд Тирион подошел к мертвецу и заглянул в его записи.       — Черная кровь, — озвучил он. — Брат Аллан имеет в виду кровь древней сущности, пронизавшей злом весь Нордскол. Ее якобы уничтожили сопровождавшие исследователей воины за Грозовой грядой. Но саронит — металл, который Плеть разрабатывала еще до того, как Король-лич снова направил своих мертвецов на юг. Брат Аллан называет его кровью темного бога. И я готов согласиться, что что-то с этим металлом не так. Многие кузнецы пытались научиться работать с ним, перенимали секреты у рыцарей из Черного Клинка. Он прочный и легкий, и обладает поразительной способностью отражать магию. Но мастера отказываются от работы с саронитом один за другим. Кто-то, я слышал, даже лишился рассудка.       Отрек покивал, потом снова что-то написал в блокноте. «Мертвым все равно», — прочел лорд Тирион для всех.       — Мертвым все равно, но на разум живых саронит как-то влияет, — кивнул он. — Джонатан, насколько я знаю, ты был тяжело ранен саронитовым клинком под Морд’ретаром.       — Саронитовым или нет, но был, — согласился рыцарь. — Жрецы меня еле вытащили. Сказали, повезло, что не задел ничего. Но столько заразы в нем было — только Свет спас.       — Меня тоже ранило саронитовым оружием, — нахмурилась Лана. — Но…       — Девочка, да у тебя весь доспех из этого проклятого металла! — воскликнул Тирион.       Эльфийка только нахмурилась еще больше и мотнула головой.       — Но видения появились позже. Гораздо позже, чем я надела эти доспехи. Я проходила в них, наверное, неделю, они были на мне под Морд’ретар. Но мальчик явился в первый раз уже после их падения, в пещере, куда нас послали разведать возможный проход к Цитадели… — припомнила Лана и задумалась.       — Может быть, это было в самой пещере? — пожал плечами Джонатан. — Ребята, которые зачищали Имирхейм, болтали, что там в пещерах держали рабов-шахтеров. Так там этот саронит буквально по стенам тек. От его испарений в головах мутилось, а те, кого там работать заставляли, и вовсе с катушек послетали почти все.       — Меня, к слову, никто не ранил, — негромко вставила Дори. — Но я как-то уснула в пещере под Погостом, полной испарений. Думаешь, в них тоже был саронит? Мне показалось, тухлые яйца…       — Эллана? — Тирион, внимательно наблюдавший за эльфийкой, прищурился, заметив, как вдруг застыло и медленно вытянулось ее лицо. — Что ты вспомнила?       — Осколок, — прошептала девушка. Прокручивая воспоминания о том дне, она вдруг наткнулась в них на осколок, который упоминала не раз, пересказывая произошедшее. Но Лана всегда заостряла свое внимание не на нем, а на мальчике. Льдинка в озерце, куда она упала, была для нее лишь рычажком, вызвавшим магическую реакцию, включение системы защиты, как она тогда это для себя окрестила. И несмотря на слова мальчика, несмотря на собственную догадку, все же возникшую у нее один раз по этому поводу, эльфийка не считала осколок важным. Мысль почему-то соскальзывала с его гладкой оболочки, как в самый первый раз соскользнул взгляд. Но сейчас она его вспомнила и увидела будто заново, сквозь лед. – Святой Свет… Это же было сердце.       Мужчины переглянулись.       — О чем она говорит? — нахмурился сэр Джонатан.       — Об осколке льда, наполненном светом, — пояснила Эллана. — Провалившись в шахту, я упала в подземное озеро. Он плавал там, и я его коснулась — ровно перед тем, как услышала голос Матиаса Нетлера впервые. Мальчик сказал, он почувствовал и он будет меня искать.       — Король-лич, — проговорил лорд Тирион.       — Сердце? Хотите сказать, что наш принц просто... вырезал себе сердце?! — на лице Дори были написаны откровенный ужас и брезгливость.       — Это не лишено логики, — пробормотал Джонатан и усмехнулся. — Насколько вообще логичным может быть тот бред, который мы тут несем. Простите, верховный лорд.       — Не извиняйся, Джонатан, — Фордринг глубоко вздохнул и прикрыл глаза. — С самого начала эта история с призраком мальчика звучала сомнительно, но каждый из вас был достаточно уверен в своих видениях, чтобы рассказать о них кому-то. Сейчас мы, возможно, подошли к разгадке. Возможно, сердце — это и есть ключ к победе над Королем-личом. Возможно даже, что принца Артаса еще можно спасти.       — С-с-с-с, — насмешливо прошипел брат Аллан, и, охая, стал подниматься с колен.       — Подождите, — вмешалась Дориана. — При всем моем уважении, верховный лорд. Вы сами только что сказали, что саронит сводил людей с ума. Предположим, мои сны и их видения — это действительно следствие близкого взаимодействия с ним, попадания его частичек внутрь, в нашу кровь. Но с чего вы взяли, что эти видения должны нам помочь в войне? Что этот мальчик вообще что-то пытается нам сказать, а не просто… ну… просто!       Она даже встала и сделала два шага в сторону паладина, взволнованно жестикулируя.       — Об этом я тоже думал, Дори, — кивнул верховный лорд. — И мог бы с тобой согласиться. Но еще одна вещь из письма брата Келтана убедила меня, что мальчик в самом деле призрак. И в самом деле желает помочь. Чем закончилась ваша встреча в шахте, Эллана?       — Он меня вывел, — ответила эльфийка, не задумываясь. — Я… — она даже зажмурилась, напрягая память, но так и не смогла выудить оттуда ни одного образа сверх того, что рассказывала Кольтире и капитану, а затем Келтану. — Я не помню, как это произошло. Но я пролетела сотню ярдов вниз, мы были глубоко под землей, пещера наверху была обвалена взрывом сейфориевой бомбы. А нашли меня в нескольких милях оттуда. Это он меня вывел. Как… как по волшебству.       — Знаете, как рыцари Черного Клинка обошли огромную армию нежити, обманули само время и взяли Мрачный Свод? — спросил Тирион Фордринг и обвел присутствующих внимательным взглядом. — Дороги смерти. Они открыли врата и пробились через какое-то иное измерение, куда живым путь заказан.       — Раз я была в преддверии смерти, — сказала Лана и запечатала себе рот ладонью. — Свет… След темной магии, что разглядел на мне Келтан…       «Он принадлежал не Кольтире…»       — Мальчик мог провести тебя путями мертвых, — кивнул старый паладин задумчиво. — А мы теперь должны как-то добыть его сердце.       — В таком случае, может, рыцари смерти сумеют снова открыть путь туда? — предположил Джонатан. — Или маги — свои порталы.       — Вряд ли сердце все еще там, — покачал головой лорд Тирион. — Если девочка коснулась его, а Король-лич почувствовал это прикосновение, он попытается его перепрятать.       Лана вздрогнула — перед ней внезапно возник, подобравшись совершенно неслышно, брат Аллан.       — Оз-з-зь… — просипел отрек, протягивая ей ту самую игрушку, которую вертел недавно.       — Аллан, не надо, — одернул его Фордринг. — У нее только вчера был приступ из-за этого металла.       Но Лана уже взяла причудливый кубик из рук Отрекшегося.       — Это саронит? — спросила она, разглядывая вещицу. Металл оказался прохладным и очень легким. Девушка пыталась понять, для чего служит этот предмет. На первый взгляд, стенки были сплошными — из трех из них выпирало по широкому шипу с тупым стесанным верхом, остальные — совершенно гладкие. Гладкие, пока не проведешь по ним пальцем. Глаз обманывался. Под подушечкой чувствовались линии и неровности. Лана нажала. Что-то сдвинулось, щелкнуло, послышался странный звук: sk’yahfqi’maggluksssss… Эльфийка убрала палец и заметила, что прежде невидимые линии стали различимы, хоть и плохо — на маслянисто-переливчатой поверхности. Но чем дольше она в них вглядывалась, тем отчетливей становился рисунок, а в какой-то момент Эллана поняла, что загадочный куб… тоже на нее смотрит. Ей стало жутко, но отвести взгляда девушка не могла. Немой отрек дал ей головоломку не просто так. За этими линиями явно скрывался какой-то ответ. Они походили на горы, эти линии — на темные горы Ледяной Короны. Углублялись ущельями, вырастали черными зубьями, украшенными белой коркой там, где снег сумел задержаться. Ноготь зацепился за еще один невидимый стык. Девушка попробовала сдвинуть деталь сначала в одну, потом в другую сторону. Поддалось. Заскрежетало:       — Al’ksh syq iirrrrr…       Это даже походило на слова. Мороз продрал по позвоночнику. Но ей казалось, она почти поняла принцип. Шкатулка сейчас откроется… Шкатулка? Проворачивается еще одна деталь, и какой-то частью сознания Лана еще понимает, что держит в руках головоломку, но перед глазами разворачиваются горы. Темные бастионы видятся их продолжением. Ощущение наблюдения усиливалось. Ей казалось, уже не только шкатулка или что-то внутри нее, но десятки глаз смотрят на нее со всех сторон, угнетают, давят, словно затягивается петля. И, стоя перед черной аркой входа, она не выдержала и оглянулась. За спиной озаренные синим пламенем высились Корп’ретар.       — Он поййймееет…       — Забери у нее эту штуку! — ворвался в уши сердитый голос верховного лорда.       — М-м-м-м, — отмахнулся от него брат Аллан и очень внимательно, с прищуром посмотрел на скинувшую оцепенение Лану. Она поняла, что беззвучно шевелит губами, повторяя какие-то слова. Девушка резко мотнула головой, впихнула в ободранные руки жреца саронитовый куб и встала.       — Я знаю, где его сердце.