По ту сторону отчаяния

      Мягкий солнечный свет заливал палату, обставленную реанимационным оборудованием. На первый взгляд могло показаться, что сидящий на кровати парень находится здесь по ошибке. Обломок его левой руки выглядел удручающе, но не кровоточил, а сам он вроде бы не нуждался в немедленном применении средств реанимации.       Пациенту предстояла операция, достаточно тяжёлая, и никто бы не брался предугадать, как стресс ожидания способен повлиять на организм, только что изъятый из криокапсулы. Кроме того, после операции ему в любом случае предстояло вернуться сюда. Место недолго будет вакантно.       Доктор Чо вошла в соседний с реанимацией кабинет, мельком глянула сквозь прозрачную стену на своего подопечного, сходу всмотрелась в монитор основных показаний и спросила дежурную:       – Ну, Эмма, как сегодня наш клиент?       – Со мной не разговаривает. Может, с вами будет?       – Посмотрим.       Доктор Чо прошла в палату.       – Доброе утро, – улыбнулась она. – Я ваш врач, меня зовут Хелен Чо.       Баки покосился на неё, искривил губы в корявом подобии улыбки и молча кивнул.       – Как себя чувствуете?       Он отвёл взгляд и тихо спросил:       – Вы можете вернуть меня обратно в капсулу?       – Ну зачем вы так? – Хелен перестала улыбаться. – Я знаю, Стивен Роджерс говорил с вами об операции. Неужели не хотите восстановить руку?       – Доктор, – ухмыльнулся Барнс, – я и без неё опасен. А с рукой – тем более.       – Зря отчаиваетесь. У вас крайне сложная ситуация, но шансы есть.       – Стив сказал примерно то же самое, – Баки отвернулся.       – Тогда откуда такой пессимизм?       – А вы сами-то в это верите? – Баки покачал головой. Эта милая кореянка была слишком молода для изобретённых ею технологий и явно понятия не имела, с кем связывается.       Хелен не ответила, просто направилась к двери, но на пороге задержалась:       – Я знаю, вам тяжело. Но подумайте вот над чем: в этом здании вы – единственный, кто не верит.       И вышла. Баки хмуро посмотрел ей вслед и ничего не сказал.       Задумавшись, он даже слегка вздрогнул от неожиданности, когда услышал острожный стук по стеклянной стене. На пороге его палаты стояла врач-стажёр, ассистентка доктора Чо. С утра до поздней ночи она наблюдала за его состоянием и вносила данные в компьютер, никуда не отлучалась, и поскольку Барнс не был подключён к оборудованию, она сама приходила несколько раз в день, чтобы взять все данные.       Они почти не разговаривали. Войдя впервые двое суток назад, девушка назвала своё имя и объяснила, в чём суть её работы. Имя он не запомнил, на её работу ему было плевать. Сейчас не до руки. Даже если её и вправду можно как-то восстановить, это только повысит шансы на возвращение в статус управляемого опасного полузомби. Лучше оставаться калекой или ледяной мумией – по крайней мере, уцелеют другие. Зря Стив это затеял, зря.       – Можно войти? – спросила она. Её голос звучал мягко, но без заискиваний.       Баки поморщил нос:       – Как будто ты уйдёшь, если я скажу "нет".       – Уйду, – вдруг ответила она. – Вернусь позже.       И тут же закрыла за собой дверь.       "Надо же, – подумал Баки, – оказывается, всё так просто".       Когда она пришла снова, Баки повторил свой запрет. И в третий раз тоже, но она всё-таки вошла.       – Простите, я всего на секунду. Это ваш ужин.       И поставила поднос на стол.       – Я не хочу есть, забери, – Баки даже не взглянул.       – Стоит попробовать.       Голос Стива заставил обернуться. Ассистентка доктора Чо ушла, остался только Роджерс с подносом в руках.       – Тебе нужно поесть, Баки, так нельзя, – он поставил ужин на тумбочку, присел на корточки перед кроватью и глянул снизу вверх. От этого взгляда сердце странно дёрнулось.       – Зачем?       – Тебе нужны силы.       – Стив, слушай, – Баки не скрывал, что расстроен, – ты столько сделал – поднял на ноги кучу людей, собрал их здесь, но... если руку восстановить, я буду опасен даже для тебя.       – Да брось! – улыбнулся Роджерс. – Справимся. Ты же мне веришь?       Барнс поморщился и недовольно проворчал:       – Ты такой упёртый. Сыворотка развивает и это тоже?       Стив не ответил, просто поднялся, подхватил поднос с едой, сел рядом и протянул ужин:       – Тогда давай сам или я начну в тебя запихивать!       – Этого ещё не хватало, – проворчал Баки, взял вилку и стал нехотя ковыряться в тарелке.       Стив ушёл только тогда, когда посуда опустела, а Баки начал вяло, но всё-таки улыбаться. Напоследок, обернувшись в дверях, Роджерс тихо сказал:       – И не будь ребёнком, Бак, прекрати гонять девчонку, ладно? А то она уже боится зайти. Твои данные необходимы врачам перед операцией, понимаешь?       – Ладно, – кивнул Барнс. Сам уже понял, что перегнул.       Стив подмигнул ему и ушёл, а через минуту девушка в белом халате снова постучала в дверь. На этот раз Баки не возражал.       Она села рядом, на столик около кровати поставила маленький стальной контейнер с инструментами. Не поднимая глаз, взяла кровь из пальца, сунула в подмышку термометр. Сказать, что ей было не по себе – ничего не сказать. Её пальцы едва заметно вздрагивали, ресницы тоже, она была бледнее стены, но всё выполнялось чётко.       Пока возилась, Баки пристально смотрел на неё, понимая, что она чувствует его взгляд, затем спросил:       – Это я тебя так расстроил?       Она как раз заканчивала мерить его давление. Затем быстро свернула прибор, захлопнула крышку контейнера и, уже подойдя к выходу, задержалась на пару секунд.       – Не беспокойтесь, мистер Барнс, – её голос дрожал. – Я сейчас всё внесу в компьютер и уйду. Вам найдут другого дежурного врача.       – Что? Погоди... зачем другого?       Она кисло улыбнулась.       – Ну, я же вижу, мои появления вам неприятны. Ничего, это легко исправить. Доброй ночи.       Она шагнула за порог. Вот чёрт, тут только новичков не хватало. Баки крикнул вдогонку:       – Эй, постой, ты не так поняла! Слышишь? Вернись!       Дверь приоткрылась, в ответ мрачно прозвучало:       – Вот видите? Вы даже имя моё не помните.       Барнс чуть слышно скрипнул зубами с досады, затем встал, подошёл так быстро, как мог, стараясь не терять равновесие из-за нехватки веса левой руки. Схватил девушку за запястье и завёл обратно.       – Слушай, прости. Ты ни при чём, я просто психую, понимаешь?       Она виновато кивнула и глянула исподлобья:       – И вы простите. Я должна была сообразить.       Барнс усмехнулся, отпустил её руку и как-то неожиданно для самого себя вдруг выдал:       – А знаешь, что? Давай сначала, идёт? Меня зовут Баки. А тебя?       – Эмма, – смутилась она. Явно из-за улыбки сержанта Барнса.       – Ты работаешь у доктора Чо? – спросил он и, дождавшись кивка, заметил: – Ты ведь не кореянка.       – Нет. Живу в Сеуле с тех пор, как моя мама вышла замуж за корейского инженера. Мне тогда было одиннадцать. Я окончила Сеульский университет, и доктор Чо взяла меня на стажировку в свой медицинский центр. Я одна из ассистентов в её исследованиях.       – Наверное, ты хорошо училась. Кого попало эта докторша не взяла бы.       Эмма не решалась поднять глаза, хоть и пыталась, получались только мимолётные взгляды. Давно девушки не смотрели на Баки вот так. Слишком давно. Не до них было между боевыми миссиями Зимнего Солдата и периодами ледяного покоя. Подзабытое чувство, но чертовски приятное.       – Ей виднее, – бегло улыбнулась Эмма. – Баки, я знаю, что вам предстоит тяжёлая операция. Но у доктора Чо очень сильная программа по восстановлению утраченных частей тела, в том числе крупных. Прошу вас, не отказывайтесь от этого шанса. Всё-таки капитан Роджерс столько делает ради вас, помогите и вы.       Барнс прищурился:       – Ну, не стану же я его расстраивать. А тебе что с того, соглашусь я или нет?       Она мельком глянула и как-то напряжённо ответила:       – Вы не заслужили... всё это.       Баки резко помрачнел и отвернулся:       – Ты слишком многого не знаешь.       – Знаю, – её голос вздрагивал. – Вы – сержант Джеймс Барнс. Во время Второй мировой воевали в составе 107-го пехотного полка. Попали в плен под Аззано и были подвержены экспериментам в лаборатории Арнима Золы.       Баки медленно развернулся и молча уставился на девушку. Та продолжала, заметно волнуясь:       – Затем вы были освобождены вашим другом капитаном Роджерсом и вернулись в действующую армию вместе с ним в составе "Ревущих коммандос", пока во время одной из операций не сорвались с поезда на полном ходу в снежное ущелье, когда спасали жизнь вашему другу. Все думали, что вы умерли, и капитан Роджерс тоже так думал. А вас нашли люди Красного Черепа. Подвергли кодировке и куче заморозок, заменили потерянную руку на бионическую. И потом...       – А потом я был убийцей, Эмма. Много лет. Больше шестидесяти жертв, – хрипло произнёс сержант Барнс. – Не смущает?       – Это не ваша вина, – тихо ответила она.       – Тебе Стив это сказал? И всё остальное – тоже?       – Нет. Я ездила в Смитсоновский музей, когда была ещё студенткой.       Она понизила голос и тихо добавила:       – Я знаю о вас всё. Это – не ваша вина.       Баки отвернулся, взял со стола пластиковую бутылку, сделал несколько глотков воды и, не оборачиваясь, мрачно сказал:       – Уходи.       – Простите, – взволнованно прошептала она, – я не...       – Уходи! – во весь голос заорал Барнс и ошалело сверкнул глазами.       Она тут же скрылась за дверью. Прижалась спиной к холодному стеклу стены, съехала по ней на пол и уткнулась лицом в ладони.       Жуткий грохот заставил её вскочить и заглянуть в палату через стекло. Баки сидел на полу, опустив голову, вокруг валялись покорёженные обломки металлического столика, по мутному стеклу противоположной стены расползались длинные кривые трещины.       Эмма в ужасе зажала ладонью рот и почувствовала, что её начинает трясти. Она развернулась и метнулась к двери в палату, но войти не решилась, просто застыла на пороге и обессилено уткнулась лбом в наличник, боясь, что может снова всё испортить.       Даже вздохнуть было страшно. Она невольно прошла по черте, за которую нельзя ступить, и один из шагов оказался неудачным. Случайно задела сильнее, чем предполагала, и будто сорвалась в пропасть. Прямо как сержант Барнс когда-то. Давно.       Слёзы обжигали щёки. Время остановилось. Она почти не дышала, тараща глаза на Барнса, загнанного в ментальную ловушку вины, вырваться из которой не смог до сих пор. И вряд ли сможет.

*****

      Сколько они молчали по разные стороны двери, сложно было понять. Да и незачем.       Наконец Барнс медленно поднял голову и негромко, но внятно произнёс:       – Ладно, войди. Я знаю, что ты там. Заходи.       Дверь плавно приоткрылась, и заплаканная Эмма тихо вошла в палату. Остановилась над сидящим на полу Барнсом.       – Простите, зря я это... простите меня.       Он глянул снизу вверх, взял её за руку и потянул, заставив сесть рядом. Глядя куда-то прямо перед собой, сказал:       – Ничего. Ты просто не забывай, что я псих.       – Неправда, – упрямо прошипела сквозь зубы Эмма.       Баки покосился на неё, вяло ухмыльнулся и покачал головой.