*****
Как бы Роджерс ни желал оттянуть процесс борьбы с психокодом у Баки, откладывать бесконечно было нельзя. Испытывать терпение Военного ведомства – себе дороже. Но пока не был решён вопрос с кодировкой, вручать Барнса судебной системе – как подарить президентский ядерный чемоданчик первому встречному. Вынесут формальный приговор, чтобы потом зачитать код и превратить Баки Барнса в лучшую боевую единицу армии. Кто из высших военных чиновников по собственной воле откажется от Зимнего Солдата-марионетки? Пока Баки не был избавлен от кодов, Стив продолжал молчать об официальном требовании Военного ведомства выдать под юрисдикцию Следственного управления Министерства Обороны США сержанта Джеймса Бьюкенена Барнса (личный армейский номер 32557038) либо сообщить о его местонахождении. Работа врача с Баки продолжалась, но, учитывая её сложность, глубину внедрения кода в подсознание и давность проблемы, надеяться на быстрый результат вряд ли стоило. Кроме того, через несколько дней выяснилось ещё кое-что. Подойдя вплотную к самому коду, доктор Ротман был вынужден остановить беседу с Барнсом как с пациентом и перевести разговор в форму совещания. – Итак, господа, нам предстоит решить один весьма непростой вопрос, – обратился врач к ним обоим. – Исходя из всего, что мы уже успели выяснить, я могу с уверенностью 99,9% утверждать, что перед нами действительно последствия того самого метода Б жёсткого зомбирования, о котором я упоминал ещё в предварительной беседе с вами, капитан Роджерс. У сержанта Барнса удалили или заблокировали значительную часть воспоминаний о собственной прежней жизни воздействиями электроразрядов на определённые участки мозга. Кое-что из этого потеряно безвозвратно, тем не менее, многое может быть восстановлено путём применения некоторых препаратов, которые я прописал. Тем более, что вы, капитан Роджерс, многое сможете напомнить или рассказать заново. Главная проблема в другом. Как мы уже выяснили, сержанту Барнсу внушили вербально и закрепили нейролептическими средствами набор кодовых слов. Будучи названными в определённом порядке, они вызывают полное вытеснение реальной личности и её подмену другой, агрессивной и опасной. Стратегия преодоления данной ситуации в сфере медицинской психиатрии имеет два пути, и нам с вами следует выбрать один из них. Необходимо, чтобы вы оба понимали, почему нужно поступить именно так. – И что за пути, о которых вы говорите, профессор? – спросил Стив. – Первый – попытаться заблокировать код. То есть, добиться мощного ментального барьера в подсознании, который не позволит активировать альтер-эго через код. Неплохой метод по замыслу, но, к сожалению, недостаточно надёжный. При ситуации мягкого зомбирования по методу А (для апатичных личностей) такой способ вполне действенный, но это – не наш случай. Слишком мощная кодировка, к тому же, активная форма, дополнительно зафиксированная через применение медицинских препаратов. Я ни за что не давал бы гарантию на блокировку кода при жёстком зомбировании по методу Б – очень прочная система. – А другой путь? – спросил Роджерс. – Замена кода. – То есть? – Можно заменить слова кода другими. В этом случае подмена личности станет возможна только при зачитывании нового кода, а реакция на исходный код пропадёт. Я бы рекомендовал этот вариант. – Насколько он надёжен? – спросил Стив, переглянувшись с Барнсом. – По сравнению с попыткой заблокировать код – намного надёжнее. – Так. Ладно, допустим, – продолжал Стив. Он вскочил и стал нервно расшагивать по конференц-залу. – Других вариантов точно нет? Вообще никаких? – Нет, психиатрии они не известны. Вы можете обратиться к другим специалистам, но любой из заслуженных академиков сферы психологии и психиатрии скажет, что лучшего варианта он не знает. Может, вам помогли бы сверхъестественные методы, но мне они не доступны, я работаю с людьми, – развёл руками профессор Ротман. – Или, скажем, если бы вы с ювелирной точностью могли определить ту самую структуру подкорки головного мозга, в которой зафиксирован код, и изъять её хирургическим путём, не повредив соседние участки, то можно было бы обойтись без перекодировки. Нейрохирурги пока за это не берутся – после неудачных попыток. – Боже... – прошептал Барнс, закатив глаза. – Мне только дыры в башке не хватало. Пуля и то надёжнее будет. – Баки, брось, никто не будет лезть к тебе в голову со скальпелем, – махнул рукой Роджерс и повернулся к профессору: – Как заменить код? – Необходимо знать изначальную версию, разумеется, – ответил Ротман. – Набор слов для нового кода следует подбирать так, чтобы прослеживалось отдалённое сходство. То есть, должно приблизительно совпадать количество слогов и расстановка ударений в них, но разница в деталях звучания должна быть очень явной, существенной. – Исходя из этого, слова для нового кода нужно будет просто подбирать? – Вряд ли всё так просто, капитан Роджерс. Какие попало слова не закрепятся как надо. Нужно выбирать такие, которые неким образом значимы для Барнса. Они должны цеплять нечто существенное для него. С другой стороны, они не должны представлять из себя согласованную фразу, чтобы никто не мог назвать код случайно. – Ладно, я понял, – кивнул Стив и мельком глянул на хмурого Барнса. – Тогда ещё вопрос. Если набор других слов будет вызывать подмену личности Баки на Зимнего Солдата, то чем новый код будет лучше прежнего? – Хороший вопрос. Но ответ на него довольно прост: преимущество нового кода в том, что знать его будете только вы, капитан Роджерс, – усмехнулся врач. – Что... я?! – опешил Стив, ткнув себя в грудь обеими ладонями. Затем взъерошил ладонями стриженые волосы и ошалело уставился на доктора. – Вы хотите, чтобы я закодировал Баки? – Всего один раз, капитан Роджерс, – поспешил заверить его Ротман. – Это необходимо. Потребуется убедиться, что прежний код бессилен и действует только новый. – Погодите, а разве недостаточно будет убедиться, что исходный код не работает? – спросил Стив. – Нет, к сожалению, – покачал головой доктор. – Мы не сможем даже попытаться зачитать прежний код раньше, чем проверим действие нового. Иначе может случиться накладка кодировок друг на друга, и за последствия этого я не поручусь, они могут привести к полной апатии. Когда новый код будет внедрён, активация через него будет способствовать его закреплению и полному разрушению силы старого кода. Это вынужденная мера. Зато, если сержант Барнс отреагирует на новый код, ему больше нечего будет бояться. Старый код потеряет свою власть над ним, а новый... вы ведь никому его не скажете, верно, капитан Роджерс? – И вам тоже? – уточнил Стив. – Разумеется, – ответил врач. – Мне ни к чему сам набор слов нового кода, меня интересует результат действия моего метода. Хотя, должен предупредить – процедура будет крайне неприятной. Барнс побледнел: – Что, опять мозги будете жарить электрикой? – Придётся. Мне жаль, – доктор развёл руками, – но другого способа подобраться к вашему коду нет. Сами понимаете, заменить такой прочный код простым зачитыванием новой комбинации слов невозможно. Потребуется электрошок. – Жестоко, – мрачно произнёс Стив и уставился на Баки. Попытка скрыть, насколько ему не по себе, с треском провалилась. С минуту Барнс и Роджерс молча смотрели друг другу в глаза, и вдруг Баки заявил: – Я согласен. – Баки... – растерянно прошептал Стив, но тот настаивал: – Я выдержу. Одним разом больше, одним меньше... Зато избавлюсь от этой дряни. – Но код всё равно будет. Не тот, так другой. Баки вяло усмехнулся: – Я тебе доверяю. Стив нервно сглотнул, покосился в сторону и процедил сквозь зубы: – То есть, я должен участвовать в твоей пытке. Ну, спасибо. Обрадовали. – Стив, так надо. – Знаете, капитан Роджерс, – поддержал его профессор Ротман, – не следует думать о таких вещах, когда спасаете человека от куда более серьёзной проблемы. Только представьте, к примеру, сколько людей умерло бы от элементарного аппендицита, если бы хирурга смущало, что он причиняет дополнительную боль своему пациенту во время операции. Но на самом деле, удаляя воспалённый аппендикс, доктор спасает жизнь больного. Игра стоит свеч. Подумайте об этом. – Слушайте, я не врач, – огрызнулся Роджерс. – Вы – самый близкий и надёжный друг Джеймса Барнса. Со всей ответственностью могу утверждать, что в данной ситуации нет ничего лучше, – возразил Ротман и улыбнулся. Стив помолчал немного, затем как-то затравленно глянул на доктора, на Баки и сказал: – Мне нужно подумать.*****
В пустом длинном конференц-зале Баки и Стив остались одни. Здесь было так тихо, что даже лёгкое шуршание кондиционера казалось сердитым шипением. Расстроенный Роджерс мрачно смотрел на матовую поверхность тёмной полировки стола и бездумно вертел в руках карандаш. Уже уставший спорить, Баки молча косился на него, но старался не давить, наоборот, ему хотелось как-то снизить это напряжение – в последнее время его было в избытке. Может, он просто устал депрессовать. – Стив, слушай, ну хватит уже. И почему я тебя уламываю? Вроде должно быть наоборот, разве нет? Тот скрипнул зубами и, не поднимая глаз, напомнил: – Баки, мне придётся по собственной воле окунуть тебя в этот ад с головой. А потом драться с тобой, пока не вырублю. По-твоему, мне мало хеликэрриера? Или нашего вертолётного купания? Или твоего падения с поезда? Баки от возмущения даже руками развёл: – Ну, ты даёшь, Роджерс, честное слово! Вот там ты вообще ни при чём. "Озарение" – дело рук Пирса. Вертолёт – заслуга Земо. А насчёт поезда, так затащить меня назад в вагон не вышло по случайности, в которой ты не виноват, сколько можно повторять? – Я должен был что-то придумать, – уткнувшись в сжатый кулак, приглушённо ответил Стив. – Пойми наконец, там было без шансов. Долго ещё будешь себя терзать? – Такое не забудешь, Баки, – Стив смотрел так, будто ему дали последнее слово перед расстрелом. Боялся моргнуть, чтобы застывшие в глазах слёзы не выдали его, хоть и понимал, что Баки всё видит. – Моя жизнь никогда не была лёгкой, но та минута – единственная, которая болит всегда. Как открытая рана. Ты падал в пропасть, а я ничего не мог сделать. Таким беспомощным я никогда не был. Ни до того, ни после. Они молча смотрели друг на друга – глаза говорили сами. Баки вздохнул и, стараясь не показывать, насколько волнуется, тихо сказал: – Стив, слушай, если я тебя не виню, то и ты завязывай с этим, ладно? – Ну... только если ты этого хочешь, – кисло усмехнулся Роджерс, – я попытаюсь. Баки кивнул: – Да. Хочу. И вообще, давай лучше о коде. Надо что-то решать, Стив. Ты же не доверишь это ещё кому-то? Нам не нужен в таком деле посторонний. Это всё равно что в газете напечатать – тогда вообще нет смысла менять код. Стив крепко стиснул зубы, покачал головой, затем с трудом заставил себя произнести: – Бак, пойми, ты прошёл столько пыток... я бы лучше принял этот чёртов код на себя, чем... А теперь должен сам кодировать тебя, как будто я чёртов гидровский куратор. Новая пауза в разговоре была совершенно не похожа на предыдущую. Казалось, воздух в комнате сейчас заискрит. – Стив, это единственный выход, сам видишь. Знать бы, что у нас в запасе хотя бы год, можно было бы поискать варианты типа магии или прочего. Но я не думаю, что чёртов ублюдок Росс так просто позволит мне исчезнуть неизвестно куда. Да и отсиживаться в Ваканде всю жизнь мы не сможем, – Барнс уже злился, едва сдерживаясь. – Стив, сделай это. Я прошу. Мои слова что-то значат? Роджерс мрачно глянул на него и тихо ответил: – Ладно, Баки... слушай, давай так: я ещё раз переговорю с доктором. И если не найдётся больше никаких вариантов, я соглашусь. В любом случае, даю слово: посторонних в это не впутаем.*****
Доктор Ротман обернулся на стук в дверь: – Да, войдите. Расстроенный Стив расположился за столом после приглашения присесть. – Что вы решили? – спросил профессор. – Прежде чем отвечу, я хотел бы уточнить кое-что. Вы не против? – Спрашивайте, конечно. Ситуация более чем серьёзная, не разобравшись как следует, её не решить, – ответил врач. – Скажите, доктор, есть ли хоть малейший шанс избавить Баки от кода совсем? Может, будет сложно, может, долго или поэтапно, это ничего, мы... Он осёкся – профессор отрицательно качал головой: – Жаль вас разочаровывать, но поверьте специалисту: науке они не известны. Может, другие сферы способны на специфические воздействия, но я говорю о психологии и психиатрии человека. Зато есть выход – вот что важно! Да, он тяжёлый для вас обоих, он болезненный, но ведь действенный! Доктор выждал паузу и затем сказал: – Поймите, капитан Роджерс, вам придётся принять истину – что бы вы теперь ни делали, как бы ни старались, ваш друг уже никогда не станет прежним – каким он был до кодирования. И уж тем более не станет таким, каким был до войны. Заменив код, вы сможете избавить его от принудительной подмены личности, но не вернёте того Джеймса Барнса, с которым вы вместе выросли когда-то. Всё, что с ним происходило, повлияло на него. Одно – больше, другое – меньше, но повлияло и оставило свой отпечаток на нём. Это жизнь. Вы тоже изменились, сами знаете, и обратного пути нет ни для одного из вас. Как и для любого человека, которого меняют события его жизни. И, тем не менее, несмотря ни на какие перемены, Джеймс Барнс дорог вам. Стив тихо ответил, глядя прямо перед собой: – Ещё как. – Вот и боритесь за него! – настаивал доктор. – Сделайте то, что нужно. Если у вас уж совсем никак не получается заставить себя перекодировать его, я бы мог взяться за это. Но, поймите верно, как бы я ни старался, степень доверия Барнса к вам несоизмеримо выше, чем ко мне. А это – залог успеха в работе против кода, который слишком мощно зафиксирован. Получить к нему доступ можно именно через полное доверие, когда раскроется подсознание Барнса и код станет наиболее уязвим. Вам Джеймс Барнс верит больше, чем кому бы то ни было, и это позволит сломать код, заменить его, а тайну нового кода похоронить на дне вашей памяти. После этого больше никто не сможет превратить вашего друга в управляемого киллера. Он фактически станет свободен от этого. Стиснув зубы, Роджерс понимающе кивнул. – Это крайне неприятная процедура, – напомнил доктор. – Вам придётся собрать всю свою волю, чтобы сделать это. Мы зададим параметры обработки электрошоком, но включать её придётся вам – чтобы у перекодировки не было свидетелей. Мы покинем помещение, вы останетесь там вдвоём. Сразу после электрошока вам придётся озвучить новый код. Другой момент не подойдёт, нужно сделать это, когда Барнс будет наиболее открыт для замены. – Жестоко, – мрачно произнёс Стив. – По-другому процедуру не выполнить, – напомнил доктор Ротман. – Так что готовьтесь. Выдержать это Барнсу будет тяжелее физически, вам – морально. Но это необходимо. Стив помолчал с минуту, напряжённо глядя в столешницу, и кивнул: – Вы правы. Так надо.