По ту сторону отчаяния

      Кажется, толпа перед зданием Верховного суда вообще не расходится. Из зала заседания – никаких вестей. Интерес к делу, подогреваемый слухами и домыслами, растёт, как снежный ком.       В Зале заседаний председательствующий судья Милвертон, уточнив явку всех главных участников процесса, объявил:       – Суд продолжает исследование материалов по первому пункту обвинения подсудимого сержанта Барнса – предательство и Государственная измена, переход на сторону врага в разгар боевых действий. Сторона обвинения готова?       – Да, Ваша честь, – прокурор поднялся со своего места и вышел в центр зала. – Позволю себе напомнить присяжным, что обвинения в незаконной медицинской деятельности в адрес свидетеля Шрабера не отменяют его показаний, поскольку те не являются ложными. Прошу вызвать свидетеля доктора Колмана.       После присяги ещё один пожилой врач занял свидетельское место. Он был явно не в своей тарелке и выглядел напряжённым.       – Доктор Колман, – начал допрос прокурор Уорд, – вы были сотрудником лаборатории Арнима Золы?       – Верно.       – Довожу до ведома уважаемого суда и присяжных, – объявляет прокурор, – что доктор Колман добровольно сдался в феврале 1945 года, был осуждён в ноябре того же года и всю оставшуюся жизнь в послевоенное время трудился в тюремном госпитале при Департаменте исполнения наказаний штата Огайо, подтверждающая документация имеется в материалах дела, том 11. Итак, доктор Колман, прошу вас припомнить проект Золы WS-17. Вы имели к нему отношение?       – Да, я был младшим фельдшером в составе бригады врачей, работавших над созданием предыдущих пяти объектов-прототипов Зимнего Солдата, а после того как они не выжили, у нас появился он. Доктор Шрабер прав, я тоже был уверен, что мы напрасно теряем с ним время. Он был слишком травмирован и просто не должен был выжить.       – Скоты, – злобно прошипел себе под нос Роджерс. Наташа едва заметно кивнула.       На скамейке, отгороженной от зала чугунными прутьями, чуть запрокинув голову, Баки Барнс с отсутствующим лицом рассеянно скользил взглядом по большим подвесным светильникам под высоким потолком. Со своего места Стив бросал на свидетеля короткие взгляды с плохо скрываемым желанием убивать.       – Доктор Колман, – продолжал полковник Уорд, – расскажите суду, в чём состояла суть работы бригады врачей с объектом WS-17?       – В нашу задачу входило добиться от него правильного понимания приказов и их значимости для безупречного выполнения миссий, которые ему поручали.       – Каким образом вы добивались этого?       – С ним работали психологи – ну, или психиатры, я не слишком разбирался на тот момент, только ассистировал. Я был молод, не имел образования врача, но с должностью фельдшера справлялся. Моё участие было второстепенным, зато я имел возможность наблюдать. Ведущие врачи разъясняли объекту суть поручаемых заданий и внушали их значимость.       Стиснув зубы, Баки Барнс перевёл мрачный взгляд на свидетеля и сверлил его немигающим взглядом, а тот нервно сглатывал и таращился на прокурора, как утопающий на соломинку.       – Скажите, доктор Колман, оказывалось ли на объект WS-17 какое-либо давление?       – Это было ни к чему. С ним проводили рабочие беседы с целью помочь разобраться в сути предстоящих ему миссий и убеждали в их чётком исполнении, в их необходимости.       Чугунная решётка завибрировала – Баки Барнс резко вскочил со скамьи и стиснул кулаками прутья, заставив всех обернуться. Смотрел так, что казалось, от свидетеля вот-вот останется жалкая дымящаяся горстка пепла.       – Подсудимый, сядьте! – потребовал судья Милвертон. – Сядьте!       Тот наградил тяжёлым взглядом председательствующего, затем адвоката Аллена, жестом приказывающего ему то же самое, и только потом нехотя опустился на скамью. Закусив губу, Стив пытался поймать его взгляд, но бесполезно. Барнс с невысказанной яростью смотрел только на сидящего за трибуной Колмана. Ещё немного, и прожёг бы в нём дыру.       – Этот подонок лжёт. Лжёт под присягой. Вот ублюдок, – прохрипел Роджерс Наташе.       – Стив, только не нарушай порядок в суде. Ты нужен Баки здесь. А с этим козлом адвокат разберётся.       – Доктор Колман, – продолжал прокурор, – вы слышали показания доктора Шрабера. Если, как вы утверждаете, на объект WS-17 не оказывали давления, то с какой целью применяли те препараты, о которых говорил свидетель Шрабер?       – Они входили в состав комплексной терапии для усвоения Зимним Солдатом всех деталей миссии и их значимости.       – Доктор Колман, ещё вопрос. В списке жертв Зимнего Солдата есть женщины и дети, – напомнил прокурор. – Скажите, объект WS-17 был осведомлен о необходимости убивать и их тоже?       – Разумеется, эти подробности озвучивали при разъяснении заданий, чтобы избежать неожиданностей.       – Благодарю, доктор Колман. У обвинения нет вопросов.       – Сторона защиты может допросить свидетеля, – объявил судья Милвертон.       Майор Аллен поднялся с места и подошёл к трибуне:       – Доктор Колман, вы принимали присягу перед тем, как заняли свидетельское место?       – Протестую, Ваша честь! – вскочил прокурор. – Защита отвлекается от сути дела, спрашивая об очевидных вещах.       – Цель вашего вопроса, майор Аллен? – обернулся к нему судья.       – Буквально через минуту она станет очевидна всем, Ваша честь, – заверил Аллен.       – Надеюсь на это. Продолжайте.       – Итак, доктор Колман, вы принимали присягу? – повторил адвокат.       – Да, принимал.       – И вам известно, что лжесвидетельство является преступлением, не так ли?       – Протест, Ваша честь! – прокурор Уорд почти подпрыгнул.       – Отклоняется, – ровный голос судьи заставил прокурора сесть так же быстро, как он встал. – Доктор Колман, отвечайте на вопрос защиты.       Тот с ненавистью уставился на майора Аллена и сквозь зубы прошипел:       – Да, известно.       – В таком случае, свидетель, – пожал плечами майор Аллен, – у нас патовая ситуация. Доктор Шрабер сообщил суду, что препараты, применённые к вашему испытуемому WS-17, используются в случае психических отклонений, а вы только что заявили, что эти средства служат всего лишь для ясности понимания киллером своих заданий и целей. Кто же прав?       Барнс перевёл взгляд на своего адвоката. Ярость в его глазах сменялась едва заметным злорадством.       Свидетель недовольно проворчал:       – Указанные препараты в разной дозировке используются для разных целей.       – Так и есть, господа присяжные, – подхватил эту мысль адвокат Аллен, – в приобщённой к делу инструкции по применению хлорпромазина (доказательство № 73-2) указано всё это. В том числе ограниченный диапазон использования и дозировка. Вот только – как ни странно, доктор Колман, – там нет ни слова о том, что препарат способствует улучшению восприятия информации. Не хотите внести поправки в ваши показания, свидетель?       Тот растерянно моргнул и в панике глянул на прокурора, затем неуверенно промямлил:       – Эта инструкция, ну... она не учитывает деталей нашего эксперимента. У вас могут быть неполные данные по применению препарата.       – В самом деле? – адвокат чуть склонил голову набок и прищурился. – Можете привести обоснованное опровержение?       Свидетель молчал.       – Вопросов больше нет, – майор Аллен отошёл к своему столу, профессионально спрятав усмешку в уголках рта.       – Свидетель может покинуть своё место, но обязан остаться в зале. Приставы, проследите, – объявил судья Милвертон. – Прокурор желает внести дополнения по первому пункту обвинения?       – Нет, Ваша честь, – отозвался полковник Уорд, – но другие доказательства нам могут предоставить следующие свидетели, в том числе – со стороны защиты.       Его взгляд в сторону адвокатской бригады никого не смутил. Подсудимого в том числе.       – В таком случае, слово предоставляется адвокату майору Аллену, – объявил судья. – Переходите к допросу ваших свидетелей.       Секретарь заседания поднялся с места:       – Защита вызывает свидетеля доктора Хелен Чо.       Кореянка прошла в зал, мельком глянув на Баки. Взгляд её был ободряющим. Барнс попытался улыбнуться ей, но пока не очень получалось, и он только чуть заметно кивнул.       – Ваша сфера деятельности, мисс Чо? – спросил майор Аллен, когда она заняла свидетельское место после присяги.       – Регенеративная медицина.       – Поясните, доктор.       – Восстановление утраченных частей человеческого тела путём выращивания их в специальном контейнере на основе ДНК уцелевших клеток.       – Насколько вы успешны в этой сфере?       – Я – главный эксперт Всемирной организации здравоохранения по этому направлению.       – Для справки, уважаемый суд: труды доктора Хелен Чо в сфере регенерации выдвинуты на соискание Нобелевской премии по медицине, – сообщил адвокат Аллен. – Скажите, мисс Чо, вам знаком подсудимый?       – Да. Он был моим пациентом.       – Расскажите об этом суду.       – По просьбе капитана Стивена Роджерса я восстанавливала Барнсу левую руку, начиная с плечевого сустава и прилегающих живых тканей. Её вырастило моё оборудование на основании ДНК Джеймса Барнса. Конечность укрепили атомами металла вибраниума, чтобы обеспечить её прочность.       – До этой операции у сержанта Барнса был металлический протез?       – Да, но я видела только его обломок.       – То есть?       – Бионический протез был сломан сразу под плечевым суставом. Восстанавливать подобные устройства – не мой профиль, но обеспечить пациента новой рукой мне удалось.       – Мисс Чо, выращенная вами рука способна функционировать нормально?       – Как живая? Безусловно. Кроме того, она дополнительно усилена вкраплениями металла.       – Ваша честь, господа присяжные, – продолжил адвокат, – мы можем видеть, что у подсудимого левая рука восстановлена как живая копия руки, утерянной в 1944 году, на месте которой до недавнего времени был металлический многофункциональный протез.       После уточнения деталей по степени сложности и опасности операции для жизни, а также по поводу восстановительного периода, председательствующий объявил:       – Прокурору предоставляется право допросить свидетеля.       Полковник Уорд поднялся со своего места:       – Скажите, мисс Чо, а вас поставили в известность, что сержант Барнс – разыскиваемый военный преступник Зимний Солдат?       – Я считаю Барнса невиновным в преступлениях Зимнего Солдата. Он не преступник, а жертва системы, в которую попал не по своей воле, – спокойно ответила Хелен.       – Ваше мнение понятно, хотя и удивительно, почему вы так решили.       – После бесед с капитаном Роджерсом и психиатром доктором Ротманом, работавшим с Джеймсом Барнсом.       – То есть, они повлияли на ваше мнение, – прокурор почти не прятал язвительную ухмылку. – Что ж, мисс Чо, если бы вы прочли отчёты о вскрытиях жертв Зимнего Солдата, среди которых есть и дети, вряд ли сейчас сержант Барнс обладал бы новой рукой. Не так ли?       – Протест, Ваша честь! Обвинение подсказывает свидетелю выгодные для себя ответы, – вмешался адвокат Аллен.       – Полковник Уорд! – возмутился судья, но Хелен ответила:       – Я знаю о Зимнем Солдате, но уверена, что это не было выбором Джеймса Барнса.       – Парадокс! – усмехнулся прокурор Уорд, картинно всплеснув руками. – Что ж, заблуждение – не преступление, мисс Чо. Больше нет вопросов.       Хелен прошла в зал и заняла одно из мест неподалёку от Роджерса. Встретившись с ней взглядом, Стив шепнул: "Благодарю вас", а секретарь заседания тем временем объявил:       – Защита вызывает свидетеля доктора Ротмана.       Профессор принял присягу и прошёл на свидетельское место, ободряюще глянув на Барнса. Тот понял, что врач даже подмигнул бы ему, если бы не жёсткий официоз.       – Доктор Ротман, – обратился к нему председатель Милвертон, – насколько известно суду, вы являетесь одним из крупнейших мировых специалистов в области современной психологии и клинической психиатрии. Как давно вы знаете Джеймса Барнса?       – Я встретился с ним впервые около пяти месяцев назад. По просьбе капитана Роджерса я вникал в его дело, и оно чрезвычайно заинтересовало меня. Джеймс Барнс оказался подвержен определённой обработке, похожей на ту, изучению которой я посвятил немало лет своей научной деятельности. Мои методы могли оказать Барнсу необходимую помощь.       – Почему вы так уверены, что его случай подходит направлению ваших исследований?       – Я провёл все необходимые тесты и мероприятия по выяснению воздействия, оказанного на сержанта Барнса в ГИДРЕ.       – В таком случае, прошу защиту приступить к допросу свидетеля.       – Господа присяжные, уважаемый суд! – объявил майор Аллен. – Видеозаписи бесед доктора Ротмана с подсудимым приобщены к материалам дела, это доказательства №№ 75-86 том 3 уголовного дела. Прошу включить видео.       Освещение уменьшили. После воспроизведения первых бесед с подсудимым доктор Ротман пояснил:        – Всё, что описывал Джеймс Барнс, постепенно выстроилось в цепочку признаков, позволивших уверенно установить, что к нему был применён метод Б жёсткого зомбирования. Данный метод противозаконен и предполагает не только разрушение памяти о прежней жизни, ценностных ориентиров и лишение свободы выбора, но и физическое насилие, применение психотропных препаратов, ломающих установки личности, электрошоковое воздействие на мозг, а также психокодирование с помощью набора определённых слов.       – Уважаемые господа присяжные! – вклинился адвокат Аллен. – В самом деле, сержант Барнс в плену ГИДРЫ был подвержен целой серии пыток как физического, так и ментального характера. Для подтверждения моих слов в данный момент к демонстрации готовы видеоматериалы, оцифрованные со старых записей, обнаруженных в архивах при подземном бункере в Сибири. Полное соответствие копий оригиналам подтверждено независимой экспертизой, доказательства по делу под номерами 57-72 тома 3 уголовного дела. Должен заранее предупредить об особой жестокости зрелища, – он повернулся к подсудимому и кивнул, позволяя не смотреть. – Прошу включить записи.       В зале снова приглушили свет. Баки Барнс низко опустил голову, закрыв лицо ладонями. Включили воспроизведение. Наташа прошептала:       – Роджерс, мне кажется, тебе этого лучше не видеть.       – Я должен, – чуть слышно отозвался Стив.       Через пару минут он стал больше похож на памятник самому себе. Побелел, как мраморная скульптура, затем его начала бить дрожь. Стив прикрыл глаза и прикусил губу до крови:       – Господи...       На видео – Барнс за решёткой в маленькой одиночной камере. Судя по меткам с датами и временем в углу экрана, между обрывками записей промежутки – в несколько минут или часов, кое-где – чуть больше недели. Барнса трудно узнать; он истощён до состояния скелета, обтянутого кожей, лицо посеревшее, дыхание тяжёлое. Обломок живой левой руки на каждой записи всё меньше, обработка места травмы небрежная, кровь капает то быстро, то медленно. Правая рука прикована к вмонтированной в стену металлической скобе. Ему колют какие-то препараты, таблетки силком заталкивают в рот, обильно заливая водой, вынуждают проглотить, чтобы не захлебнуться.       В глубине зрачков оцепеневшего Стива отпечаталась боль. Наташа побледнела и крепко сжала его ладонь.       – Не смотри, – прошипела сквозь зубы.       Один из последующих роликов демонстрировал жёсткие внушения на повышенных тонах вплоть до крика сразу двоих человек в военной форме с нашивками в виде спрута. Они стояли над измождённым Барнсом, медленно истекающим кровью, и орали во всю мощь своих глоток – до хрипоты. Их сменяли другие, и всё начиналось сначала. На некоторых записях Барнс сидел прямо на каменном полу камеры, его либо окатывали водой из вёдер с кусками льда, либо прижигали открытым огнём обломок живой руки, либо усаживали в металлическое кресло и надевали ему на голову клеммы, которые после щелчка рубильника сыпали во все стороны фонтанами искр под пронзительный отрывистый треск.       Стиснув зубы почти до хруста, Стив Роджерс тяжело дышал. Говорить не мог, смотрел остекленевшими глазами сквозь застывшие слёзы. Через один ряд позади них Шерон Картер сидела, уткнувшись в ладони, её плечи вздрагивали.       – Я полагаю, вполне достаточно, – объявил майор Аллен, и видеозапись приостановили.       По залу пронёсся ошарашенный ропот. Судья Милвертон хрипло объявил перерыв на полчаса. Нескольким присяжным понадобилось время, чтобы прийти в себя.       Из остальных почти никто не смог сдвинуться с места, разве что Сэм увёл из зала Шерон Картер. Стив молча смотрел ошалелыми, красными от слёз глазами на Баки и не слышал ничего из того, что возмущённо бормотала Наташа. Баки мельком глянул на Стива всего пару раз – ему было тяжело настолько, что не хватало сил поднять голову. Адвокат подошёл к нему со стаканом воды и долго уговаривал выпить хоть немного.       Через полчаса заседание возобновили. Председательствующий вновь дал слово защите.       – Господа присяжные, уважаемый суд! – адвокат волновался, хотя неплохо скрывал это. Прокурор хмуро смотрел исподлобья. – Увиденные нами видеоматериалы более чем наглядны. Если у коллегии присяжных возникнут сомнения, они могут досмотреть полную версию каждой записи до самого конца. В данный момент я готов взять на себя ответственность и заявить, что дальше всё в том же духе с усугублением жёстких методов воздействия и пыток.       Затем адвокат вернулся к трибуне, где по-прежнему находился свидетель доктор Ротман:       – Скажите, профессор, ваш пациент Джеймс Барнс во время ваших с ним бесед вёл какие-либо записи или записывали только вы?       – В основном, я фиксировал данные для последующего анализа, но однажды он сам записал кое-что прямо в мой блокнот.       – Мы сейчас просмотрим этот момент на видео, вошедшем в материалы дела, господа присяжные, – отмечает адвокат. – Прошу включить запись беседы свидетеля с подсудимым.       Видеоролик вернул бледного, как полотно, Стива Роджерса в конференц-зал медицинского центра в Ваканде. Вот Баки вместо ответа на вопрос о бионическом протезе, который изготовили и приживили не сразу, молча покосился на Стива, посмотрел на врача – видно, что колебался. Затем взял у профессора блокнот и что-то записал туда. Доктор встал из-за стола, подошёл к видеокамере и развернул блокнот к объективу. Ролик поставили на паузу, чтобы прочесть написанное Джеймсом Барнсом:

"Обрубок моей живой руки в ГИДРЕ укорачивали постепенно, частями, пока не срезали всё до самого плеча. Видимо, чтобы боль не прекращалась как можно дольше".

      Теперь даже Сэм, сидящий в зале позади Стива, побледнел, прошептав:       – О, Боже...       Он озирался с ошалелым видом – выражения лиц вокруг были один в один.       – Стив, не надо... – неуверенно прошептала Наташа, но тот даже не собирался прятать слёзы. Плевать, кто там и как мог посмотреть. Он не сводил глаз с Баки, а тот сидел, всё так же опустив голову, и не оборачивался.       – Господа присяжные, уважаемый суд! – продолжал адвокат. – Прошу принять во внимание, что увиденные нами воздействия на подсудимого сержанта Барнса согласно заключения экспертной комиссии, исследовавшей записи, составляли до четырнадцати часов в сутки с паузами от пяти до тридцати минут, во время которых ему иногда позволяли выпить немного воды и что-то съесть. Пару раз в сутки делался перерыв на два-три часа, подсудимый падал и тут же отключался, пока его не приводили в чувство холодной водой из шланга. Воздействие проводилось в течение 23-30 дней подряд, затем сержанта Барнса оставляли на сутки на мокром каменном полу в полной темноте. Без еды и воды. Иногда перерывы в приёме пищи доходили до восьми суток. После этого вновь возвращались к непрерывной обработке, включающей и введение психотропных препаратов. Подтверждение моих слов вы можете видеть в заключениях экспертов, листы доказательной базы №№ 92-97 том 2 уголовного дела.       Полная версия видеозаписей и экспертных выводов перешла к коллегии присяжных.       – Полагаю, – подвёл итог адвокат Аллен, – подобных доказательств достаточно для того, чтобы усомниться в добровольности выбора ГИДРЫ сержантом Барнсом. Но дело не ограничивается его принуждением к выполнению приказов. Его планировали использовать как мощную и виртуозную боевую единицу, способную уверенно и без постоянного внешнего контроля реализовывать замыслы руководства ГИДРЫ по уничтожению определённых целей – то есть личностей, доставлявших какие-либо проблемы. Доктор Ротман, скажите, для чего могло понадобиться применение жёсткого зомбирования, о котором вы упоминали?       – Очевидно, в ГИДРЕ опасались, что вопреки приказам и жестокому давлению, Барнс может всё-таки выйти из-под контроля, – ответил профессор. – Его ментальные устои, воля и характер были слишком сильны. Поэтому для воздействия на него применили психокод в рамках жёсткого зомбирования, причём обнулять его сознание и кодировать приходилось регулярно. Есть все основания полагать, что его кодировали после каждой разморозки.       – Ваша честь, – обратился к главе заседания адвокат Аллен, – к свидетелю Ротману пока нет вопросов, они появятся позже. Но по поводу психокодирования и зомбирования необходимо допросить независимого эксперта.       – Суд не возражает, – ответил Милвертон, – но сначала предоставим право прокурору допросить доктора Ротмана.       – Благодарю, Ваша честь, – отозвался полковник Уорд и вышел вперёд. – Итак, доктор, вы работали с подсудимым несколько недель. Его состояние было напрямую связано с вашими исследованиями. Всё верно?       – Да, господин прокурор.       – Полагаю, вы заинтересованы в успехе ваших трудов. Вряд ли вы стали бы афишировать нечто такое из работы с сержантом Барнсом, что могло бы повредить вашей репутации как специалиста. Ну, или достоверности ваших исследований, к примеру.       – Протест, Ваша честь, – поднялся с места майор Аллен. – Претензия строится на предположениях, не подкреплённых доказательствами.       – Прошу верно понять меня, уважаемый суд, – ответил прокурор Уорд, – но любой, кто заинтересован в успехе своего дела (в том числе доктор Ротман), не прочь скрыть некоторые недостатки своих разработок. То есть, вопрос в том, насколько мы можем доверять видеозаписям бесед свидетеля Ротмана с подсудимым? Возможно, перед нами на видео всего лишь хорошо разыгранные спектакли. Если это так, то все материалы, предоставленные суду доктором Ротманом через адвоката, могут быть аннулированы.       – Простите, полковник Уорд, – вмешался судья, – но записи пыток Барнса в ГИДРЕ вы таковыми не считаете. Почему же для вас рассказ подсудимого о воздействии на него и видеозаписи работы врача с ним – спектакль?       – Я лишь высказываю сомнение, Ваша честь, – ответил Уорд. – Подлинность работы доктора Ротмана с Барнсом может определить эксперт.       – В таком случае, самое время вызвать эксперта для допроса, – решил судья.       Место свидетеля после присяги занял профессор психиатрии из Гарвардского университета доктор Дэвис. Профессор Ротман остался в зале суда.       В глубине зала Наташа тихо спросила:       – Стив, ты знаешь, кто это?       Тот пока ещё не мог говорить, ком в горле душил его. Он просто отрицательно покачал головой, молча глотая слёзы. Напряжение уже текло по венам, в ритме пульса вколачивалось в мозг – кто знал, что мог заявить никому не известный эксперт со стороны?       – Скажите, профессор Дэвис, – начал прокурор Уорд, – вы видели ролики с воздействием на сержанта Барнса во время его обработки в ГИДРЕ?       – Да.       – Доктор Ротман утверждает, что это – случай жёсткого зомбирования с психокодированием по методу Б. Вы согласны с этим или нет?       – Все представленные записи и свидетельские показания, которые я слышал, ясно демонстрируют, что к подсудимому применялись методы, схожие с жёстким зомбированием варианта Б. Видимо, другие методы не давали нужного эффекта, – ответил эксперт.       – Вы говорите "схожие". То есть, у вас есть сомнения, тот ли это метод, который назвал профессор Ротман? – заметил Уорд.       – Для полной уверенности необходимо проверить воздействие психокода на подсудимого. На данный момент это – единственное отсутствующее звено, мешающее диагностировать факт зомбирования. Воздействие психокода дополнит картину. Но если кодировка отсутствует, утверждение насчёт жёсткого зомбирования именно по методу Б будет сомнительно. Нужна проверка. Только, видите ли, это опасно. Если мы сейчас ради эксперимента спровоцируем подсудимого через психокод, прямо в зале суда могут начаться настоящие боевые действия, – объяснил эксперт.       Баки Барнс едва заметно улыбнулся уголком рта.       – Позволю себе напомнить, – вмешался судья Милвертон, – что в материалах дела под №81 тома 2 имеется видеозапись с фактом сработавшей кодировки. Оценка подлинности материала прилагается. Полагаю, будет вполне уместно включить запись и узнать мнение независимого эксперта. Суд предлагает видео к просмотру с выключенным звуком, чтобы не спровоцировать подсудимого. У присяжных и у профессора Дэвиса есть возможность просмотра записи со звуковым сопровождением через персональные наушники. Прошу вас, доктор.       Свет в зале уменьшили, присяжные и профессор Дэвис надели предложенные наушники. Включили ролик с самокодировкой Баки Барнса во время гипнотического сеанса доктора Ротмана. После его просмотра судья Милвертон снова обратился к эксперту:       – В связи с увиденным у суда есть вопрос к вам, профессор Дэвис: насколько опасен зомбированный по методу Б?       – В обычной жизни – не более, чем любой другой боец, ждущий приказа, Ваша честь, – объяснил профессор Дэвис. – Однако, выслушав код, он становится одержим стремлением выполнять любые команды того, кто зачитал кодировку. Зомбированный лишён собственной воли и не способен оценивать ни адекватность, ни опасность, ни последствия своих действий. Он запросто станет убивать направо и налево всех, кого ему велят.       Баки Барнс изо всех сил старался выглядеть спокойным, только зубы сжимал покрепче.       – Спасибо, профессор, – кивнул судья. – У адвоката есть вопросы к свидетелю?       – Да, благодарю, Ваша честь, – тут же поднялся майор Аллен. – Скажите, доктор Дэвис, есть ли шансы избавить зомбированного от воздействия психокода?       – Согласно всех изысканий современной психиатрии, это невозможно, – ответил эксперт. – При жёстком зомбировании по методу Б (а это совершенно точно тот самый метод, теперь я уверен), психокод настолько прочно впечатывают в подсознание, что убрать его оттуда можно разве что выжиганием части мозга. Да и то, неизвестно, какой именно части.       – То есть, сам факт кодирования остаётся при нём навсегда? – уточнил адвокат.       – Совершенно верно.       В зале Стив Роджерс, вытаращив глаза, прошептал на ухо Наташе:       – Погоди... что он делает? Он что, хочет убедить суд, что Баки – неизлечимый зомби до конца жизни?       – Спокойно, Стив, адвокат не для того дрался за него столько времени. Лучше дослушай.       Тем временем майор Аллен продолжал:       – Скажите, доктор Дэвис, есть ли возможность помочь человеку с подобной зависимостью как-то иначе?       – Существуют предварительные исследования по перекодированию таких пациентов. Их исходный код пробуют заменить новым, секретным, известным только врачу, например. Или доверенному лицу. Насколько мне известно, профессор Ротман как раз является разработчиком данного метода. Если он работал с таким пациентом, то мог применить свой метод.       – Профессор Ротман, прошу вас встать, – объявил судья Милвертон. – Ответьте, вы применяли замену кода к сержанту Барнсу?       – Совершенно верно, Ваша честь, – ответил Ротман. – Перекодировка прошла успешно.       – В таком случае, нам остаётся выяснить, можно ли закодировать сержанта Барнса тем кодом, который звучит на видеозаписи, или нельзя. Прошу суд позволить подсудимому прослушать код, – заявил адвокат Аллен.       – Протест, Ваша честь! – вмешался прокурор. – Если подсудимый всё-таки не перекодирован, сейчас начнутся серьёзные проблемы с удержанием его за решёткой.       – Профессор Ротман, вы можете гарантировать суду факт перекодирования сержанта Барнса? – спросил судья Милвертон.       Доктор Ротман поднялся с места:       – Да, Ваша честь. Перекодировка защищает его от прежней версии кода. Можете проверить в ходе судебного эксперимента, это безопасно.       – В таком случае, – заявил судья, – назначается эксперимент в рамках судебного разбирательства. Господа присяжные, в деле имеется аудиозапись кода, скопированная экспертной группой из видеоролика сеанса гипноза подсудимого, где прозвучал код и сержант Барнс был закодирован. Этот аудиофрагмент сверен с аудиодорожкой видеозаписи и может быть применён сейчас, в зале суда. Приставы, введите в зал вооружённую охрану.       Роджерс неестественно выпрямился и застыл. Шестеро солдат прошли в зал и выстроились перед Баки, стоящим за решёткой. Зрелище жутко напоминало подготовку к расстрелу. Стив едва держался, чтобы не рвануть к Баки и закрыть его собой от автоматчиков. Щёлкнув предохранителями, они приготовили оружие к бою. Хмурый Баки напряжённо смотрел на них в упор исподлобья, мрачный, как хищник, попавший в капкан.       – Стив, не шевелись, – пробормотала Наташа, с силой сжав его ладонь. – Ты же уверен в перекодировке, разве нет?       – Ну, а вдруг что-то не срослось, Нат? – прошипел Роджерс, таращась на Баки остекленевшими от шока глазами, а в зале уже звучала аудиозапись прежнего кода:       – Желание. Ржавый. Семнадцать. Рассвет.       Мрачный Баки Барнс тяжело дышал, сверля глазами бойцов. В другом конце зала Стив Роджерс вообще перестал дышать.       – Печь. Девять, – навязчиво продолжала аудиозапись.       Никто не обратил внимания, как в глубине зала едва заметно улыбался доктор Ротман.       – Добросердечный. Возвращение на родину. Один. Товарный вагон.       Баки Барнс злобно ухмыльнулся, затем быстро глянул ясными глазами в сторону оцепеневшего Роджерса, который ещё пару секунд боялся поверить, что всё в порядке. Поймав взгляд Баки, он медленно выходил из ступора.       – Подсудимый, – обратился к Барнсу председатель полковник Милвертон, – назовите своё имя и данные.       Баки повернулся к судье:       – Джеймс Бьюкенен Барнс, сержант 107-го пехотного полка. Личный армейский номер 32557038.       – Почему вы здесь?       – Я – обвиняемый по делу о военных преступлениях, – мрачно прохрипел Баки.       – Можете сесть, сержант Барнс, – разрешил судья. – Охрана свободна. Отбой.       Бойцы снова выставили на предохранители свои автоматы и строем покинули зал заседания. По залу эхом пронёсся шумный вздох.       – Доктор Дэвис, выскажите ваше мнение, – попросил судья Милвертон.       – Очевидно, что подсудимый не закодирован прежней версией кода, – констатировал эксперт. – Это означает, что код заменён успешно. Поздравляю, коллега, ваш метод работает.       Он отвесил лёгкий почтительный поклон доктору Ротману, который ответил тем же.       – Профессор Дэвис, поясните суду и присяжным, что означает данный результат, – попросил председательствующий.       – Это означает, что подсудимый не может быть закодирован известным кодом. Теперь он подвержен новому коду, который хранится в строжайшем секрете, вероятно, у доверенного лица, – ответил эксперт. – Кроме этого лица, никто не сможет закодировать человека, сидящего сейчас на скамье подсудимых.       – Разрешите задать вопрос эксперту, Ваша честь? – адвокат Аллен, получив позволение, обернулся к свидетелю. – Профессор Дэвис, является ли ситуация подсудимого вариантом раздвоения личности?       – Нет. Раздвоение личности – психическое расстройство, исходящее из глубин подсознания больного, – объяснил эксперт. – У такого пациента две (или больше) личности сидят в подсознании и меняют друг друга спонтанно, независимо от воли пациента, под влиянием некоего внешнего фактора. Таким фактором может быть жест, событие, впечатление. Даже цвет, но не код из набора слов, выбранных кем-то другим. Кодирование не имеет к этому отношения. У таких пациентов ни одна из личностей не знает о существовании других. В данном случае мы видим, что подмена личности происходит принудительно, через психокод, только он провоцирует подмену. К тому же, сержант Барнс не только знает о Зимнем Солдате, но даже помнит о его действиях, что сразу перечёркивает версию о раздвоении личности. Кроме того, Гарвардский университет по запросу Военного трибунала организовал комиссию по досудебному психиатрическому освидетельствованию сержанта Барнса. У него диагностированы депрессия и комплекс вины, но он абсолютно вменяем. Собственно, потому и подсуден.       – Господа присяжные, заключение досудебной экспертной комиссии находится в материалах доказательной базы по данному делу под №4-1, – уточнил адвокат. – Скажите, профессор Дэвис, а если не использовать код?       – Если код не применять вовсе, подсудимый фактически перестаёт быть одержимым и опасным, – ответил свидетель. – Он способен действовать как обычный боец. Или, точнее сказать, как высококвалифицированный боец, учитывая его многочисленные навыки. Но в адекватном режиме и по приказам своего командира, без зомби-эффектов и с осознанной оценкой собственных действий.       – Профессор Ротман, вы поддерживаете мнение эксперта? – спросил судья Милвертон.       – Полностью, Ваша честь.       – Благодарю. У защиты ещё есть вопросы к свидетелю или дополнения? – получив отрицательный ответ, судья Милвертон обернулся к прокурору. – У обвинения есть вопросы к доктору Дэвису?       – Примечание, Ваша честь. Даже если подсудимому Барнсу заменили код, он всё равно подвержен кодировке, – Уорд не скрывал недовольный тон. – Сержант Барнс может стать опасен, как только тот, кто знает новый код, зачитает его. Ведь так, профессор?       – Верно.       – У обвинения больше нет вопросов, – заявил прокурор.       – Если я правильно понимаю вас, полковник Уорд, – уточнил судья, – вы готовы признать, что для того, чтобы подсудимый сержант Барнс стал киллером Зимним Солдатом, требуется кодировка?       – Я лишь допускаю вероятность, – прокурор ушёл от прямого ответа. – И прошу заметить – с прежним кодом или с новым, он всё равно опасен. Слишком опытный и неуловимый убийца. К тому же, боевые навыки киллера такого масштаба, как он, не улетучиваются в никуда. Не исключено, что со временем кодировка ему и вовсе будет не нужна, чтобы он начал убивать.       – Сволочь, – процедил сквозь зубы Роджерс.       – А ты докажи им всем, что Баки Барнс – нормальный парень, и только код может сделать его Зимним Солдатом. Убеди их, – тихо ответила Наташа.       – В заседании суда объявляется перерыв, – сообщил председательствующий судья Милвертон. – Продолжение процесса завтра, с 9 утра.       Баки увели, но его улыбка, выхваченная Роджерсом издалека, означала сегодня гораздо больше, чем в любой другой день. Сегодня их отчаянное доверие друг к другу прошло проверку на искренность.       И победило.