По ту сторону отчаяния

      Прокурор и адвокат вернулись в зал молча, под цепкими взглядами всех присутствующих. Каждый из них прошёл к своему столу, каждый что-то тихо сказал своей команде ассистентов. По выражениям их лиц невозможно было понять, за кем осталось преимущество. Каждый выглядел уверенным в перевесе именно своей позиции.       Председатель не замедлил появиться. Как только вошёл, зал поднялся ещё до команды секретаря: "Прошу всех встать! Суд идёт!"       Полковник Милвертон занял своё место за главным столом и объявил:       – Продолжаем процесс. По поводу ходатайства прокурора принято решение: удовлетворить частично. Все факты, озвученные или подтверждённые капитаном Роджерсом, остаются в официальном протоколе, изымаются только его эмоциональные комментарии, в которых возможна необъективность.       Удар молотка судьи подвёл черту под спором сторон защиты и обвинения. Стив, которому секретарь заседания позволил покинуть свидетельскую трибуну, тяжело выдохнул, стараясь не шуметь.       – Ну, слава Богу, – шепнул Сэм, сидящий позади.       – Считай, повезло. Похоже, этот Милвертон неплохой мужик, – так же тихо поддержала Наташа. – По крайней мере, адекватный.       – Но решения принимает не он, – Сэм перешёл на шёпот. – Он ведёт заседание, следит за соблюдением дисциплины, законов, правил, а после вердикта выносит приговор. Но виновность определяют присяжные.       – Чёрт, – проворчала Наташа. – Жаль.       Они почти не смотрели на Стива, сидящего рядом, и старались делать вид, что ничего не произошло. Всем было не по себе. Не каждый день символ и гордость нации признаёт факт таких чувств. С поддержкой тоже нельзя было перегнуть – прозвучит навязчиво, станет отдавать фальшью. Этого друзья Стива хотели бы меньше всего.       – Защита вызывает сержанта Барнса, – объявил секретарь заседания.       Теперь Баки смотрел только на своего адвоката, а Стив приклеился к нему взглядом и застыл, как будто снова провалился под лёд Северной Атлантики.       – Сержант Барнс, – начал майор Аллен, – в ходе судебного процесса демонстрировались фотографии и видеозаписи, оцифрованные с архивов ГИДРЫ, а также видеозаписи ваших бесед с доктором Ротманом, где вы раскрывали всё, что сумели вспомнить по поводу вашей обработки в этой организации. Здесь демонстрировалась запись с гипнотического сеанса с вашим кодированием в Зимнего Солдата. Не буду заставлять вас пересказывать или повторять то, что все уже видели. Но я обязан спросить: вы желаете опровергнуть что-либо из уже известного нам?       – Нет. Там всё верно.       – Эксперт, допрошенный при вас в зале суда, как и свидетель доктор Ротман, утверждает, что ваше альтер-эго, вызываемое кодировкой, намного сильнее и опаснее вас. Это правда?       – Да.       – Почему?       – Для Зимнего Солдата не существуют понятия человечности или сострадания, он вообще не оценивает свои поступки. Он запросто убивает любого, на кого указывает офицер ГИДРЫ или любой другой, кто зачитает код. Он лишён свободы мысли и понятия о ценности жизни. Если от него потребуют убрать всех свидетелей, значит, будут убиты и те, кто оказался поблизости случайно.       – Вы помните тех, кто погиб от руки вашего альтер-эго?       – Да.       В зале послышались перешёптывания. Они быстро разрослись до уровня гула, и судье пришлось стучать молотком, чтобы восстановить тишину. Баки Барнсу потребовалось больше минуты, чтобы он снова заговорил:       – Нет ничего хуже, чем помнить то, что не мог остановить. Зимнему Солдату внушили особую жестокость.       – А почему вы говорите о Зимнем Солдате в третьем лице? Разве вы – не он?       – Зимний Солдат – не личность в каком-то социуме, он вроде боевой машины. Выполняя приказы, думает только о том, как их лучше реализовать. Он знает о мире ровно столько, сколько нужно для отличного исполнения заданий. Такого рода кодировка вместе с сывороткой применялась ГИДРОЙ и в отношении других людей. Мне точно известны пятеро. Их трупы были найдены в сибирском бункере с пулями в головах от Земо. Любой из них становился кем-то вроде Зимнего Солдата после зачитывания кода.       – Что значит "вроде Зимнего Солдата"? Поясните.       – У каждого было своё кодовое имя. Нас было немного, по крайней мере тех, кого я знал. Железная рука была только у меня, и я слегка отличался от других. Но суть кодировки была та же: заменить реальную личность киллером без тормозов.       – Почему именно Зимнего Солдата использовали чаще?       – Говорили, что я сильнее других из-за бионики. И опыта успешных миссий больше.       – Скажите, сержант Барнс, под действием кода у вас появлялись сомнения в приказах?       Баки отвёл взгляд и с трудом заставил голос работать:       – Если вы видели запись с сеансом гипноза и слушали эксперта, то знаете, что нет.       – На хеликэрриере “Charlie” вы были после обнуления и под действием кода?       – Да.       – Тогда почему вы прекратили выполнение вашей миссии? Вы нарушили приказ, несмотря на десятки лет кодирования. Как это возможно?       – Знаете, я не эксперт. И Стив... то есть, капитан Роджерс – тоже. Но он отказался защищаться от моих ударов и сказал мне то, что перевернуло всё. Он был готов умереть, если бы не сумел заставить меня услышать его.       – Что он говорил, вы помните?       – Да. ГИДРА до меня так и не добралась после этого боя, так что некому было стереть это из моей памяти. Стив называл мне моё настоящее имя. Как бы звал меня сквозь Зимнего Солдата. Повторял, что знает меня, что мы друзья.       – Это помогло?       – Почти нет. Скорее злило. Но его последние слова перед падением в реку сработали, как сбой программы. Никто и никогда не произносил их мне, но я точно знал, что они значат больше, чем всё на свете. Не знаю, откуда они появились, но я был уверен, что эти слова даже не его. Они мои.       Барнс на секунду запнулся, но продолжил:       – Они подействовали почти так же сильно, как код. Никто вообще не мог знать, что это может так сработать. Роджерс сказал их по наитию.       – И поэтому вы прекратили выполнение приказа и вытащили Капитана Америка из реки?       – Да. Они как будто оборвали всё внутри. Стив... то есть, капитан Роджерс уже дважды смог вывести меня из-под кода этими словами. Тогда, на хеликэрриере, это было впервые.       – В данный момент ваш код заменён?       – Да. Прежний можете зачитывать, сколько хотите. Он больше не работает.       – Кому известен ваш новый код?       – Только Стивену Роджерсу.       – Ваша честь, у защиты больше нет вопросов.       Адвокат Аллен кивнул Барнсу, мол, всё в порядке, так держать, и вернулся за свой стол.       – Прокурору предоставляется право допросить подсудимого.       – Благодарю, Ваша честь, – полковник Уорд прошёл к решётке.       Баки Барнс, перехватив взгляд своего адвоката, припомнил его слова: "Третий из самых тяжёлых моментов в суде – допрос прокурора. Он будет обвинять вас, играть на вашем чувстве вины, давить как угодно, даже издеваться, выжимая признание. Он знает, что к тому моменту вы уже потратите слишком много сил, постарается воспользоваться этим. Игнорируйте его давление, что бы он ни говорил, даже самые ужасные вещи. Степень вашей вины определят присяжные, но не прокурор. И даже не вы".       Полковник Уорд начал допрос:       – Сержант Барнс, скажите, вы предпринимали попытки побега до заморозок в ГИДРЕ?       – Не уверен. Сложно припомнить именно это. Не знаю точно, были ли такие попытки, в любом случае, они не удались. Помню давление офицеров и медиков ГИДРЫ. Помню пытки, приступы боли, введение каких-то препаратов в вену, обнуления и кодирование.       – При желании даже из Алькатраса и Шоушенка сбегают, – заметил прокурор. – Что ж, ладно. Вы заявили, что помните жертв Зимнего Солдата, и вас тяготит эта память. Среди жертв есть дети. Вы помните Джейн Дормел? Вы убили её в 1978-м году на парковке в Сиэтле только потому, что она видела вас с оружием в руках. Ей было всего четырнадцать.       – Да, – через силу произнёс Барнс, опустив глаза.       – А Мери и Джейсона Кингсли помните? Они играли во дворе дома, в котором вы появились после того, как задушили их отца, главного инженера стратегической военной базы, отказавшегося работать с ГИДРОЙ. Вы убили этих детей и спокойно покинули это место. Помните?       Баки тяжело дышал, он даже не бледнел – его лицо посерело.       – Да.       – В списке жертв ещё девять детей. Может, признание вины облегчит вашу совесть?       – Протест, Ваша честь! – поднялся с места майор Аллен. – Давление на подсудимого.       – Отклоняется, – отрицательно покачал головой полковник Милвертон. – Словесное давление допустимо.       Адвокатская группа замерла, не дыша. Барнс выглядел измождённым, как будто его заставили разгрузить вагон бетонных блоков, затем разобрали на запчасти и собрали по новой неправильно. Майор Аллен, глядя на него, мысленно повторял, как заклинание: "Посмотри на Роджерса. Посмотри на Роджерса! Чёрт тебя дери, посмотри на него!" Наконец, Баки всё-таки покосился на Стива, затем тяжело выдохнул, по его телу прошла волна дрожи, которую он старался подавить, как мог.       – Сержант Барнс, отвечайте.       – Вина Зимнего Солдата признана, – он через силу заставил себя говорить. – Это – моё вечное проклятие. ГИДРА лепила из меня марионетку... если бы я мог, я бы умер, чтобы не делать всего этого, но меня лишили возможности даже подумать об этом. ГИДРА нуждалась в таком оружии, вот и подстраховалась.       Бледный Стив Роджерс в другом конце зала закрыл глаза, из-под ресниц по его щеке скользнула слеза.       – Боже... – Наташа едва заметно покачала головой.       Шерон всхлипнула, Эмма просто закрыла лицо руками. Сэм впал в ступор, и казалось, побледнел.       – Сержант Барнс, – продолжил прокурор, – вы всё ещё можете быть подвержены действию кода, который провоцирует появление Зимнего Солдата?       – Да. Но этот код знает только Роджерс.       – Занятно, сержант. В свете последних поступков капитана Роджерса у него теперь немало врагов.       – Друзей тоже, – напомнил Барнс.       Ехидная усмешка, похоже, приклеилась к лицу прокурора:       – То есть, он способен закодировать вас ради своей защиты, к примеру? Зимний Солдат на подхвате – очень удобно.       – Он не станет этого делать, – огрызнулся Барнс.       – Никто точно не знает, даже он сам. Вдруг какая-нибудь угроза Капитану Америка потребует появления Зимнего Солдата в качестве личной охраны? Это не исключено.       – Похоже, вы так и сделали бы на его месте, господин прокурор, – съязвил Баки. – Но он – не вы. К счастью.       – Подсудимый! – вмешался судья Милвертон. – Никаких умозаключений в отношении прокурора!       – Прошу прощения у суда, – ответил Барнс, – но не стоит делать такие выводы про Стива Роджерса. Он потому и смог перекодировать меня, что заслуживает полного доверия.       – Да, мы слышали его признания. В этом причина вашего доверия? Вы знали о его чувствах? – полковник Уорд, продолжая ухмыляться, сверлил подсудимого немигающим змеиным взглядом.       – Нет. Не знал. Это вообще ни при чём. Он в любом случае заслуживает полного доверия. И не только моего.       Казалось, Стив начинал оттаивать. Допрос Баки не был закончен, но взгляд Роджерса потеплел, он начал понемногу дышать. Слеза всё так же стекала по его щеке, он не обращал внимания.       – Сержант Барнс, – взгляд прокурора прожигал холодом насквозь, – что именно сказал вам капитан Роджерс во время сражения на хеликэрриере? Что за слова заставили вас прекратить бой?       Баки некоторое время молчал, прокурор назойливо требовал ответа.       – Если суд позволит, – наконец ответил Барнс, – пусть это останется тайной. Как и мой новый код.       – Суд считает, что сержант Барнс прав, – вмешался полковник Милвертон. – Информация попадает под категорию особых секретных данных, её не стоит разглашать даже в Военном суде.       – Наверняка вы знаете, почему так лучше для всех, полковник, – старательно пряча мрачную усмешку, заметил Баки.       – Полагаю, что вы, сержант Барнс, хотите отделить себя от Зимнего Солдата, – ехидно резюмировал прокурор, – чтобы это не грузило вас виной за всё, что вы совершили. Но это сделали вы, и этот факт не изменить. С железной рукой или с рукой в вибраниуме вы хотите нас всех заверить, что больше не опасны?       Барнс с минуту молчал, а затем, бросив мимолётный взгляд на своего адвоката, ответил:       – Я полагаюсь на решение суда. О виновности Зимнего Солдата я уже говорил.       – Но не о своей, – прокурор Уорд язвил уже демонстративно. – Зимний Солдат по-прежнему спрятан внутри вас. Если ваша натура принимала его действия и следовала за ним, разве не в этом ваша вина?       – Протест, Ваша честь! – вскочил адвокат Аллен. – Обвинение повторяется. Мы уже слышали экспертную оценку этого вопроса.       – Принято, – поддержал судья.       – Вопросов больше нет, Ваша честь, – обвинитель прошёл к своему столу, позволив гримасе недовольства появиться на его лице всего на секунду.       – Подсудимый, вы можете сесть, – председательствующий обернулся к секретарю:       – Остались ли ещё не опрошенные свидетели?       – Нет, Ваша честь. Кроме тех, которые должны были давать показания по списку обвинений в убийствах. Он был принят как доказанный в отношении Зимнего Солдата по 56 эпизодам убийств ещё в начале слушания.       – Тогда суд спрашивает стороны: есть ли другие дополнения по доказательной базе у защиты или у обвинения? – уточнил судья.       Офицеры Уорд и Аллен ответили отрицательно.       – В таком случае, – объявил судья Милвертон, – переходим к судебным прениям. Слово стороне обвинения.       Полковник Уорд вышел вперёд и развернулся к трибуне присяжных.       – Уважаемый суд, господа присяжные! Перед вами на скамье подсудимых – человек, прошедший определённую обработку в тайной организации ГИДРА, являющейся противозаконной по роду своей деятельности. Там у сержанта Барнса выработали навыки идеального киллера. На него воздействовали специфической сывороткой, прибавившей мощи, продлившей молодость, повысившей способности к самоисцелению. Барнс по-прежнему подвержен влиянию кода, который провоцирует его на выполнение так называемых миссий, а именно – на опасные террористические акты, убийства, отличающиеся мастерством, мощью, цинизмом и полным отсутствием уважения к человеческой жизни. Он не пытался покинуть ГИДРУ с 1944 года. В зале суда признана его причастность к 56 убийствам, совершённым в течение 50 лет – и это лишь то, что известно суду. Не исключено, что преступлений было ещё больше. Обвинение настаивает, что признание его виновным и соответствующее наказание – справедливое возмездие за совершённые преступления. К тому же, это способ остановить будущие акты терроризма, на которые он способен, как на территории США, так и в других странах мира. Взвесьте ваше решение, господа присяжные. Помните об ответственности военной судебной системы перед семьями погибших и перед судьбой будущих поколений. Благодарю за внимание.       Военный обвинитель прошёл на место, по пути бросил косой взгляд на подсудимого. Баки Барнс смотрел в никуда пустыми глазами. Прокурор отвернулся и вальяжно расположился за своим столом.       – Слово предоставляется стороне защиты, – объявил судья Милвертон.       Глава адвокатской группы майор Аллен вышел в центр зала. Взгляд у его подопечного оставался пустым.       – Уважаемые присяжные, уважаемый суд! – начал адвокат. – В ходе процесса прозвучало немало обвинений в преступлениях, совершённых Зимним Солдатом, особое внимание уделили его жестокости. Моя задача – не опровергать эти обвинения, а доказать, что подсудимый сержант Барнс был лишён выбора и не управлял Зимним Солдатом. В его действиях отсутствуют мотив и умысел, являющиеся составными частями преступления. Путём долгих и жестоких пыток, а также запрещённых псевдомедицинских методик его превращали в чуждую ему форму, полностью перекрывающую реальную натуру и её качества. Объёмы усилий, которые потребовались ГИДРЕ, а также необходимость постоянно обнулять память сержанта Барнса, говорят о его упорном сопротивлении этим воздействиям, которые, в конце концов, вытесняли его из Зимнего Солдата. Но только на время. Сила воли и характер сержанта Джеймса Барнса оказались слишком прочными и не позволили полностью и безвозвратно подменить его личность. В течение 70 лет он сопротивлялся, а его мозг продолжали прожаривать электрошоком, пичкать нейролептиками и кодировать. Он смог прорваться через кодировку благодаря Капитану Америка и тут же принял решение покинуть ГИДРУ. Как теперь известно, он не был причастен к взрывам здания ООН в Вене, его вообще не было в Австрии. Он находился в Румынии и всего лишь пытался выжить, скрываясь как от ГИДРЫ, так и от тех, кто не увидел разницу между ним и Зимним Солдатом. У сержанта Барнса была вся его сила, все навыки и возможности продолжать террористическую деятельность в качестве наёмника, но Барнс предпочёл отказаться от этого. Никто из пытавшихся взять его или убить во время облавы в Бухаресте серьёзно не пострадал, максимум, что получили бойцы той группы – переломы, сотрясения и сильные ушибы. Даже спасая свою жизнь, Барнс не стал убивать. Это – его выбор, господа присяжные. В данный момент его код не доступен никому и известен только Капитану Америка, который способен официально гарантировать Военному суду США полную тайну, а потому кодировку можно считать заблокированной. Прошу вас взвесить все показания, мнение экспертов о принудительном кодировании и увидеть разницу между Зимним Солдатом, обезличенным бойцом ГИДРЫ, и сержантом Джеймсом Барнсом, который сделал свой выбор, как во время Второй мировой в составе "Ревущих коммандос", так и в наши дни. Благодарю за внимание.       Адвокат вернулся к своей группе помощников в полной тишине.       – Подсудимый сержант Барнс, встаньте, – потребовал судья Милвертон. – Вам предоставляется последнее слово. Вы желаете что-нибудь сказать присяжным?       Ноги почти не держали Баки, перекипевшие внутри эмоции выжали его под ноль. Из последних сил сжал кулаками чугунные прутья решётки, и та начала тихо вздрагивать.       Роджерс не сводил с него покрасневших глаз. Он не был уверен, что сделал всё, чтобы помочь главному человеку своей жизни. Не исключено, что своим признанием он всё испортил. Как и Баки, он был лишён выбора и не мог отказаться отвечать, но от этого не легче. Вид у Стива был опустошённый. Казалось, он вот-вот сорвётся и бросится к этой чёртовой решётке, чтобы порвать её в клочья и заслонить Баки собой. Друзья, сидящие рядом с Роджерсом, боялись даже дышать, чтобы самый тихий шорох не нарушил зыбкий баланс между выдержкой Стива и хаосом в его душе.       – Я приму любое решение суда, – сдавленно прохрипел Баки Барнс. – Со стороны всегда виднее. Но видит Бог, будь у меня хоть малейший шанс тогда, в ГИДРЕ, то дата моей смерти в архиве 107-го пехотного полка была бы настоящей. Сейчас мой палач – моя память. Только вам решать, насколько она права.       В полной тишине он медленно опустился на скамейку, держась за чугунные прутья. Стив не прятал слёзы, уткнувшись в собственный кулак.       – Суд удаляется для вынесения вердикта по делу, – объявил секретарь. – Прошу всех встать!       Под нестройные шорохи все в зале поднялись со своих мест. Последним с трудом встал Баки Барнс. Опустив голову и держась за решётку, он едва стоял, пока двенадцать присяжных с каменными лицами проходили мимо через зал.       Как только они покинули пределы зала заседания, Баки буквально сполз на скамью, держась за чугунный прут одной рукой, вторая оперлась ладонью о сидение. Он с трудом поднял тяжёлый взгляд на Стива, а тот, встретившись с ним глазами, беззвучно прошептал что-то. Баки Барнс прочёл по его губам:

“Я с тобой до конца”.