*****
Роджерс заглушил двигатель и обернулся. Уснувший ещё в начале пути на заднем сидении, Баки заворочался и стал тереть глаза: – Что, уже приехали? – Да, соня, вылезай, – улыбнулся Стив. Чистый воздух с привкусом морской соли ударил в ноздри и в голову, будто проветрил мозги. Здесь они отрезаны от всего, что было прежде, фактически, это побег – от обстоятельств, накатывавших снежным комом и чуть не раздавивших под собой, от лабиринтов, по которым напетлялись – дальше некуда. От чьего бы то ни было вмешательства. Здесь только они двое, как два крабика в одной раковине – немного тесновато, но не дискомфорт. У входа в дом их поджидал менеджер компании-владельца, с которым Ната оформила заказ по телефону. Уладив формальности, Стив и Баки стали располагаться. – Душ. Неужели, – покачал головой Барнс и с полчаса не вылезал оттуда. Выйдя в одном полотенце вокруг бёдер, виновато проворчал, не поднимая глаз: – Прости, кажется, я слил всю горячую воду. Случайно. – Ерунда. Нагреется, – махнул рукой Стив и в очередной раз мысленно одёрнул себя: "не пялься на него так, всё испортишь". Стиснув зубы с досады, он налепил на лицо маску заинтересованности и стал копаться в холодильнике и кухонной утвари, соображая, на какое элементарное меню они тут могут рассчитывать. Изо всех сил старался не думать о Баки, одевающемся в соседней комнате. Как когда-то не раз в довоенном Бруклине – родном, далёком и навсегда потерянном. Кажется, Наташа упоминала, что в городке есть магазины, кафешки и несколько небольших ресторанов, где можно заказывать еду и доставку. Но чем меньше у дома будут мелькать посторонние, тем лучше. Хотя, несколько раз можно будет что-то и заказать, а то и съездить в город, пообедать там, если Баки не будет против. По крайней мере, Баки хочет что-то менять, значит, крест на себе не поставил и сдаваться не собирался. Внезапно Стив поймал себя на мысли, что в доме как-то уж очень тихо. Метнулся в одну комнату, в другую. Озираясь, в дикой панике пронёсся по всему дому – Баки нигде не было. Стив рванул на веранду, дверь которой выходила на берег, и замер – сунув руки в карманы, Баки стоял поодаль и смотрел на океанские волны, медленно накатывающие одна на другую. "Ты идиот, Роджерс", – покачал головой Стив, тоже сунул руки в карманы и неспешно направился к Баки, старательно пытаясь унять заполошно мечущееся сердце. – Слышишь, как шумит? Наверно, в бурю здесь можно оглохнуть, – не оборачиваясь, медленно произнёс Баки. Остановившись рядом, Стив кивнул и покосился как можно незаметнее: – Надеюсь, буря не сломает нам дом. – Подумаешь, – хмыкнул Баки и пожал плечами, – починим. – Мне нравится твой настрой, – не удержался от улыбки Стив. Баки не ответил, просто взглянул и, шутливо толкнув Роджерса плечом, пошёл к дому. – Кстати, интересный обрыв, – бросил он на ходу. – Завтра можем попробовать взобраться по нему. – Как скажешь. Здесь выбираешь ты. Баки вдруг резко остановился: – Стив, только не строй из себя бесплатное приложение ко мне, ладно? – Да брось, – неожиданно для самого себя быстро сориентировался Стив. Видимо, сработало что-то из навыков общения ещё с тем Баки, из довоенных 30-х. – Мне просто интересно. Ты не против? А то у меня фантазии только на рисунки хватает, в остальном ты у нас выдумщик. Баки прищурился, чуть склонив голову набок, и пристально посмотрел, но такой ответ его явно устроил. Он кивнул и больше об этом не спрашивал. Зато, вернувшись в дом, сказал, что понадобится специальная обувь, пояс и мел для климбинга, так что придётся съездить в магазин. Они договорились утром пробежаться, затем позавтракать и смотаться за всем необходимым в город, а ближе к вечеру реализовать затею. Исподтишка наблюдая за Баки несколько дней, Стив быстро понял, что лучший вариант сейчас – находить себе отдельное занятие и предлагать нечто совместное ненавязчиво. Поддерживать идеи Баки без щенячьего восторга и проще воспринимать отказы – то есть, дать ему полную свободу выбора и действий, а общения – столько, сколько будет нужно, и не больше. Тогда удастся создать вокруг Баки ауру его собственного становления, дать ему возможность уравновесить себя. Сейчас на него уже не давила ярость, нашедшая выход в техасском лесу, теперь он должен был стать таким, каким сам захочет. Прежний Баки не вернётся, как ни больно было это сознавать, он потерян. Но его задатки остались. Они всегда были частью его натуры, окончательно и бесповоротно притянувшей к себе Стива ещё в юности. Нужно дать им шанс пропитать характер теперешнего Баки – насколько удастся. И если Баки позволяет Стиву присутствовать при перезагрузке самого себя, уже свободного от ГИДРЫ, кода и преследований, то Стив будет ценить эту привилегию и содействовать там, где будет нужен. И не мешать там, где не следует. Хотя это как раз, чёрт подери, непростая задача. Мягко говоря. Не устоявшаяся индивидуальность нового Баки непонятна была пока даже ему самому, так что Роджерсу предстояло поломать голову, как бы не облажаться ненароком. Не говоря уже о чувствах, которые Стив изо всех сил заталкивал поглубже в сердце, позволяя им проявляться только в поддержке и заботе – с постоянным одёргиванием себя, чтобы не скатиться в фанатизм, этакий побочный эффект нереализованной нежности. Но самым трудным оказался даже не поиск комфорта в общении, прежде всего для Баки, сам-то Стив готов был как-нибудь обойтись и молча глотать мелкие неувязки, не заостряя. Тяжелее всего шла борьба с собственным взглядом, без конца приклеивающимся к Баки вопреки всем неуклюжим попыткам Стива сопротивляться. Он постоянно ловил себя на том, что глазеет на Баки по поводу и без. С одной стороны, ничего удивительного. Стив за последнее время столько раз доходил до пика животного ужаса перед вполне реальной перспективой потерять Баки ещё раз, что впору было поискать в своей светлой шевелюре седые волосы. Да и слишком долгая борьба с собственным сердцем изматывала, вот Стив и терял контроль над такой мелочью, как поиск глазами любви всей жизни. С другой стороны, эти гляделки, перехваченные взглядом Баки, начинали выглядеть навязчиво, и Стив в который раз беззвучно чертыхался на самого себя, замечая в глазах Баки вопрос, мол, ты хотел что-то сказать? Ну, если честно, очень хотел бы, но пока не уверен, готов ли Баки к такому разговору. А сам Стив? Внутри кипело, но подобрать слова... к такому жизнь его не готовила. Ладно, спешить некуда. Авось этот безумный фейерверк в голове найдёт какой-то ритм, в котором можно будет худо-бедно ориентироваться. Время есть. Баки выбрал для себя не падение в депрессию, а деятельность (пусть пока без определённого вектора) и активно занимался физическими нагрузками – плаванием, бегом, климбингом, тасканием тяжестей, тренировочными спаррингами со Стивом. Внутренняя сила Баки Барнса, которую изо всех сил искажали в ГИДРЕ, заменяя жестокостью, возвращалась на круги своя и не пускала его по наклонной в душевный коллапс. Теперь, когда он начинал понемногу улавливать подобие внутреннего равновесия, откровения Стива могли оказаться, мягко говоря, не ко времени, выбить Баки из колеи, вызвать отрицание, и тогда – полный крах. Стив чувствовал свою нужность Баки. Значит, шансы, пусть и неуверенные, не были потеряны, и меньше всего ему хотелось всё испортить из-за того, что после тысячи мытарств под конец не хватило немного терпения. Первым настоящим испытанием на новом месте оказалась обработка раны на шее Баки. Она немного воспалилась, похоже, Баки слегка переусердствовал с плаванием в Мексиканском заливе. Нужно было промыть рану и наложить повязку с порцией мази, а разглядеть покрасневший рубец как следует Баки не мог даже в зеркале – линия раны была неровной и часть её пропадала из его поля зрения. – Стив, поможешь? – позвал он из ванной. Роджерс отложил хлеб, из которого собирался сделать сэндвич, и подошёл. Взгляд на рану заставил сердце дёрнуться – Стив живо представил себе обстоятельства, при которых она была получена, и её болезненность, судя по виду. Баки молча показал на коробку с импровизированной аптечкой, где были приготовлены стерильные марлевые салфетки, раствор марганцовки в стакане, мазь, пластырь и прочее. – Майку сними, – сказал Стив, растирая спирт по пальцам и стараясь не смотреть на Баки. – А то пятна от раствора останутся. Баки кивнул и потянул майку через голову, выгибаясь по-кошачьи плавно, мускулы упруго заиграли под кожей. Роджерс почувствовал, как от макушки до кончиков пальцев пробежал электрический озноб – так близко к нему Баки ещё не раздевался. Маленькая ванная в скромном домике не была рассчитана на такие габариты, как у Капитана Америка, да ещё и в компании другого широкоплечего бойца, но это как-то вылетело из головы. Всё, что Стив был способен в этот момент осознавать, было в полушаге перед ним в виде обнажённого торса Баки, ждущего прикосновений. Не совсем тех, о которых Стив мечтал, но всё-таки. Кроме того, рана на шее Баки проходила меньше, чем в четверти дюйма от размеренно пульсирующей сонной артерии. Всё это вкупе устроило в голове Роджерса полный противоречивый кавардак. Пришлось почти до крови прикусить губу, чтобы взять себя в руки, но пальцы всё равно дрожали. – Стив, перестань, мне не больно, – сказал Баки, поняв это по-своему. Роджерс только молча выдохнул – по крайней мере, ничего не пришлось объяснять. Потом полночи не мог уснуть, даже потащился в коридорчик и поглядывал оттуда на спящего в соседней комнате Баки, стараясь уверить себя, что волновался только из-за повязки, наклеенной на шею – хорошо ли закрепил? И злился, потому что знал, что это враньё. В ту ночь Стив впервые заметил, что часть времени Баки спит неспокойно. Засыпал он быстро, поначалу спал тихо, но посреди ночи вдруг начинал тревожно ворочаться и вроде бы пытался что-то сказать, но неразборчиво. Полушёпотом ворчал что-то, уткнувшись в подушку, и Стив так и не разобрал ни слова, а Баки опять затих. "Наверное, из-за воспаления", – подумал Роджерс и наутро предложил Баки съездить в город к врачу. Баки только усмехнулся: – Стив, не раздувай из мухи слона. Вообще-то, сам Роджерс отреагировал бы на его месте так же. Правда, сыворотка Эрскина всё-таки была совершеннее той, которую кололи Баки Барнсу, так что воспаление ран Стиву в принципе не грозило. С другой стороны, можно себе представить, как заживал бы след клыка ягуара, если бы не обработка самого Баки в чёртовой ГИДРЕ – эти псевдомедики навсегда оставили на нём свои следы. И, как ни мерзко сознавать, некоторые из них пригодились. Стиву пришлось смириться и стать для Барнса на несколько дней персональной молчаливой медсестрой, сгоряча едва не превратившейся в наседку. Единственное, чего удалось добиться – Баки согласился обойтись пока без купаний в прохладном океане. – Или ты не плаваешь несколько дней, или мы едем к врачу, – отрезал Стив, и Баки сдался. Через пару дней выяснилось, что оба были правы, каждый по-своему. Повязка сделала своё дело, и воспаление в ране пошло на убыль. На этом бы и закончилось, но у Стива сама собой появилась привычка просыпаться среди ночи и прислушиваться. В домике было три небольших комнаты – общая и две спальни, так что Стив, молчаливо ругая себя за то, что не в силах удержаться, втихую тащился к спящему Баки и пытался разобрать, что же тот бормочет во сне. На третью ночь он расслышал среди бессвязного шёпота своё имя. В эту секунду Стиву показалось, что в мозгу взорвалась граната. Он тихо попятился и выскользнул на веранду – охладиться в порывах ночного ветра. Отчаянно растирал щёки ладонями, торопливо ходил туда-сюда, резкими движениями пальцев ерошил стриженые волосы на макушке и никак не мог опомниться. В сон провалился только ближе к утру. Подскочив, будто ошпаренный, первые несколько секунд Стив отчаянно моргал, чувствуя себя так, будто проспал подъём в военном лагере. Он метнулся в ванную, окатил себя холодным душем. Вытираясь на ходу, натянул шорты и футболку на ещё не просохшее тело. Поочерёдно подпрыгивая на каждой ноге, обул кроссовки и выбежал из дома, успев заметить, что Баки нет. Машины тоже не было. Оглядевшись, Стив увидел записку, приколотую к дверному косяку:"Я за продуктами. Ну ты и дрыхнешь, Роджерс".
Улыбаясь во все тридцать два, Стив почесал взъерошенный затылок, виновато покосился на часы и побежал в сторону леса. Проспал – значит, дополнительный штрафной круг. Лучше два. Когда он вернулся, Баки доставал из багажника машины большой контейнер с замаринованными свиными рёбрышками. – Что затеваешь? – слегка запыхавшийся Стив никак не мог перестать по-дурацки улыбаться. – Посиделки у костра, – усмехнулся Барнс. – А ты чего такой счастливый? – Ну, как – чего? – Стив неуклюже взмахнул руками, будто просил подсказки у неба. – Всё хорошо. Мы вроде целы. Ты на свободе! И рёбрышки к ужину – что может быть лучше? Не признаваться же, в самом деле, что его распирает от восторга, потому что парень, без которого он не мыслит своей жизни, шепчет во сне его имя? Баки только головой покачал, тихо посмеиваясь над вдохновлённым Стивом. Приставать с расспросами смысла не было – всё равно будет нести полную чушь. Пусть лучше разминается. – Турник не сломай, Геракл, – поддел его Баки, проходя мимо. К вечеру они спустились к узкой полосе берега у прибоя. Ширина песчаного пляжа составляла всего каких-то шага три-четыре, но разместить костёр и всё необходимое получилось. Стив притащил бревно, так как на суперсолдатский вес ни один раскладной стульчик явно не был рассчитан. Огонь бойко потрескивал, швыряясь искрами, маринад с рёбрышек, капая в костёр, шипел, перемешивая свой аромат с дымом и воздухом вечерних сумерек, и подстёгивал аппетит. Виски пили прямо из бутылки, чтобы не морочиться со стаканами. Стив больше за компанию, его практически не брало, а вот Баки слегка развезло и потянуло на откровения. – Знаешь, Стив, я думаю, мне стоило бы сказать тебе спасибо, – тихо произнёс он, не сводя глаз с огня. – За всё, что ты сделал. – Баки, перестань, не надо. – Нет, дай мне договорить, – нахмурился нетрезвый Барнс, и Стив решил, что лучше не спорить. – Ты провернул столько... Поднял на ноги кучу народа, нашёл надёжных людей, настоящих профи. Классных. Они примчались с разных концов Света, чтобы помочь. Мне вырастили руку, подлатали мозги. Разыскали доказательства, оправдали в трибунале. До сих пор не верится, но факт. Баки нервно сглотнул и продолжил: – Ты их поднял на всё это, Стив. Если бы не ты, меня застрелили бы ещё в Бухаресте. – Я рад, что получилось, – Роджерс изо всех сил старался подавить волнение, но голос всё равно вздрагивал. Неважно. Стив смотрел исподлобья и чувствовал, что в горле пересохло, сердце уже догнало ритм отбойного молотка, руки дрожали. – И ты прошёл со мной через всё это, Стив. Голос отказал. Роджерс скрипнул зубами – вот же не вовремя, зараза! – и отхлебнул побольше виски. Он слегка обжёг, зато удалось хотя бы хрипло, но выговорить: – Я хотел сделать всё это для тебя. И сделал бы снова. Произнести вслух "люблю тебя больше жизни" не решился. Ещё не время. Пока хватит и того, что это прозвучало в суде. – И всё-таки, – повторил Барнс, – сегодня – за тебя. Он взял бутылку, отсалютовал Роджерсу и залпом допил всё, что там оставалось. Его развезло ещё больше, но нести Баки в дом на руках Стив не рискнул – Барнс и пьяный в челюсть не промажет, тем более вибраниумной рукой, а после откровений хотелось не этого. Закинув эту руку, поблёскивающую вкраплениями металла, себе на плечи, Стив поволок Баки спать.*****
Первое, что Баки почувствовал, проснувшись – разлепить отёкшие веки будет непросто. А ещё поперёк груди на нём лежала и обнимала тяжеленная мускулистая ручища, и непривычно жарко было от распластавшегося слева мощного тела. – Стив, слушай, ты мне, конечно, чертовски дорог, но не мог бы ты снять свою клешню с меня? – пробормотал Барнс, заставляя сонный язык ворочаться. – А то дышать трудно. Совсем убрать руку было попросту некуда, даже учитывая, что кровати в домике были двуспальными. Их ставили для отдыха семей с малым достатком, которым не по карману престижные комфортные курорты, но на таких крупных парней здесь никто не рассчитывал. Так что Стиву удалось только сместить руку ближе к себе, оставив на Баки предплечье и ладонь, зато дышать сразу стало легче. – Стив, я не очень хорошо помню, чем вчера всё закончилось. Между нами ничего такого не было? – пытаясь замаскировать всё под шутку, спросил Баки. Его новая попытка открыть глаза была тут же провалена. Стив старательно утыкался носом в подушку, пытаясь не смеяться, и у него, в общем, получалось, прозвучало вполне ровно: – Вроде бы нет. Ты напился, я притащил тебя в дом. Но потом я уснул. Так что тебе видней. – Ну, ладно, – согласился Баки. – Тогда, может, объяснишь, почему ты в моей постели? На этот раз не расхохотаться было почти нереально. Стив буквально вывернул наизнанку всю силу воли, чтобы не зашло дальше улыбки от уха до уха: – Вообще-то, Баки, это ты в моей постели, а не я в твоей. Баки резко подскочил, изо всех сил растирая слипшиеся веки, несколько секунд растерянно моргал, а после не удержался и рассмеялся вместе со скрюченным от хохота Стивом. Сел обратно на край кровати и смущённо ткнул Роджерса кулаком в бок, отчего у того случился новый приступ истерического смеха. Почти сквозь слёзы Стив еле смог произнести: – Бак, видел бы ты своё лицо! Баки смутился ещё больше и попытался встать, чтобы уйти, но Стив успел перехватить его за запястье правой руки и усадил обратно. – Да расслабься ты, – он широко улыбался. – Ты ночью шастал по дому, я слышал. Может, спьяну комнаты перепутал? – Ага, перепутал, – неловко улыбаясь, проворчал Баки, – тебя с подушкой. Стив подмигнул ему, даже не заметив, как кисть руки сместилась с запястья Баки и пальцы скользнули между пальцев. Как-то само собой вышло. – Ну и что? – подбодрил Роджерс. – Мы иногда спали на одной кровати. Каждую зиму до войны, когда особенно холодно было. Не знаю, помнишь ли такое. – Смутно, – виновато пожал плечами Барнс. – Ты ещё ругался, когда я болел и пытался тебя прогнать, чтобы ты не заразился каким-нибудь гриппом или чем-то ещё. Баки задумчиво прищурился. Взгляд его рассеянно скользил по комнате. – Да, – вдруг тихо сказал Барнс и кивнул. – Было. Тебя трясло от лихорадки, а я заворачивал тебя в одеяло и лепил на лоб мокрую тряпку. Потом сгребал тебя в охапку и заставлял спать. Он мельком улыбнулся и встал, чтобы выйти. Только в этот момент оба заметили, что их пальцы переплетены. Руки натянулись, взгляды встретились. Отпускать не хотелось – оба одновременно поняли это и замерли, перестав дышать. Глаза в глаза, оба ошалели от этого касания, простого, хрупкого и – незыблемого. Щёки обдало жаром, внутри свело какой-то странной, незнакомой, болезненно-приятной судорогой. Пальцы будто горели, казалось, сейчас из сомкнутых ладоней посыплются искры. Баки растерялся, медленно отвёл взгляд, даже не пытаясь забрать руку. Стив осторожно распрямил пальцы, отпуская его. Баки отступил на пару шагов, отвернулся, на секунду остановился в дверях, но так и не решился обернуться, просто вышел. Когда в ванной зашумела вода, к Стиву вернулась способность мыслить. "Не всё сразу", – напомнил он себе, невольно вслушиваясь в путаный ритм разогнавшегося сердца.