Боль — это разорванная в клочья душа, когда ты искренне верил в хороший исход, в то, что тебя поймут... а тебя растоптали и выкинули. Боль — это обрывки вселенной, которую ты пытаешься склеить по-новому, ведь ты не хочешь задыхаться в одиночестве, ты отвык от него за годы, ставшие только тенью. Боль — это предательская дрожь в коленях, когда решают, что ты был слишком хорош, чтобы тебя выкидывать, а ты ничего не отвечаешь, тебе нечего сказать, потому что то хрупкое нечто уже разбито и ты не хочешь его склеивать... но позволяешь себе остаться рядом с тем, кто разрушил тебя, позволяешь своему одиночеству приобрести внешнее подобие нормальной жизни. Просто потому что боль — иллюзия. Как и счастье. Дневник Ангела-Хранителя
Сталь сверкает в лучах вечного белого солнца, и я уже мысленно прощаюсь с крыльями — высшая мера наказания для ангела. Вместе с крыльями теряется связь с подопечным и сила ангела как такового. Прости, Любим, но твое персональное привидение повержено. — Ты был достойным противником, — я зажмуриваюсь, мысленно приготовившись к потере всего, что было для меня святым. К своей «маленькой смерти». Оглушающий звон прямо над головой. Боли нет. Но так страшно открыть глаза. Чудес же не бывает? Я в них не верю. Металлические звуки сражения не пропадают, и я рискую открыть глаза. А вместе с ними и рот. Огромные черные крылья с острыми, как клинки, перьями. Покрытая темной змеиной кожей броня. Длинный с огненным кончиком хвост. Демон. Я не знаю, как и почему. Но он только что спас жизнь мне и моему Любиму. Подняться с колен по-прежнему не выходит, и мне остается только наблюдать. Демон молниеносен. Он с легкостью отражает атаки. Он будто повсюду. Я вижу только два крыла и пламя, разрезающие искрящийся светом воздух. Будто луна, внезапно закрывшая солнце. Демон неуловим. Сталь его не касается. С крыла не упало ни единого пера. А ряды ангелов стремительно редеют. Демон совершенен. Как и положено жителям Ада. Никакого наказания за грехи не последует, да. Если, конечно же, вы родились в Аду. Я сипло выдыхаю. Серебряный Воин нехотя приказывает войскам отступать. Победа. Невероятно, но и я, и Любим живы и здоровы. Только… какой с этого прок Демону? — Вставай, чо разлегся?! — раздраженный низкий голос заставляет поднять голову. Тут же сталкиваюсь взглядом с черными бездонными глазами. Пугает и затягивает. Кажется, я понимаю, почему именно их называют Искусителями. С трудом, опираясь на меч, поднимаю свое тело с земли. Ноги трясутся, подгибаются… но я все равно стою и гордо смотрю на Демона. Стоит, наверное, сказать «спасибо». Но вместо этого только обессилено киваю, протягивая руку. Демон смотрит на нее с насмешкой и ехидно интересуется: — Все пернатые такие слабаки? — хм, почему именно мы «пернатые»? Насколько я успел заметить, его крылья покрыты теми же перьями. Только они выглядят острыми и прочными, словно стальные клинки. Демон оглядывает меня с головы до ног, явно оценивая. Что здесь, все-таки, происходит? Кивнув своим мыслям, он подставляет мне плечо, и я благодарно опираюсь. Наверняка, не лучшая моя идея — довериться Демону. Но выбора у меня нет, как и сил. В очередной раз усмехаясь, он хлопает в ладоши, и все вокруг завертелось. Мир сжался до микроскопических размеров, будто стремясь вытиснуть меня. Неосознанно сильнее сжимаю ладонь на плече Демона и зажмуриваюсь. Голова уже кружится. — Нет, серьезно, ты чо такой хилый? — открываю один глаз, оглядываюсь. Невероятно, но я дома. Рядом с Любимом. Открываю второй глаз и неверяще пялюсь на Демона. Откуда? Как? Зачем? Неужели в борьбе против Рая я получил в союзники Ад? Демон брезгливо отцепляет мою руку от плеча и толкает меня на диван. Хлопаю глазами. Ничего не понимаю. Меня сейчас попытаются убить? И куда попадают ангелы после смерти? Умирают ли они вообще? Но Демон просто падает рядом, щелчком пальцев включая телевизор и материализуя банку пива в руке. Кстати, до сих пор не понимаю, почему люди этого не видят. Наверное, мы находимся в каком-то другом пространстве. Но все равно недовольно кошусь на него. Болит все тело, а он меня толкает! Еще и домой ко мне с Любимом заявляется без приглашения! Нет, я, конечно, благодарен за помощь и все такое, но… — Как тебя зовут? — родной дом и близость Подопечного придают сил. Правда, голос все равно звучит глухо на фоне вечно довольных ведущих. — Руслан, — Демон не отрывает взгляда от мелькающих на экране картинок и одним пальцем открывает банку пива. Невольно сравниваю его с человеком. Если бы не крылья с хвостом, он бы вполне походил на среднестатистического студента. — Виктор, — он кивает, даже не оборачиваясь ко мне, и отхлебывает из банки. Видимо, информацию из него придется вытягивать клещами. Вздыхаю: не хотелось бы тратить силы на болтовню. Вдруг этим ангелам взбредет в голову напасть через час? Не хочу быть в долгу у Демона. — И почему ты спас меня? — усмехается то ли моему вопросу, то ли шутке из телепередачи. — В одиночку было бы сложнее поддерживать жизнь мальчишке, — что? Что ему надо от Любима?! Хмурюсь, и Руслан, все-таки скосив на меня глаза, смеется. Неужели я так смешно выгляжу? Поджимаю губы и хмурюсь сильнее. — И кто ты? — я не свожу взгляда с Демона, а он только громче хохочет. Но, отсмеявшись, Руслан все-таки соизволил ответить: — Демон-Искуситель, назначенный этому мальчишке, — он тыкает куда-то в стену, отчего она показывает нам Любима, — по достижению им двенадцати лет. Что, черт возьми? Да вы издеваетесь! Какой к черту Демон-Искуситель? Мне что, постоянных атак «своих» мало?! Так я еще и от «искушений» всяких должен Любима отмазывать?! У меня просто не хватит сил! И будто в подтверждение этой мысли нога вспыхивает острой болью. Зажмуриваюсь, закусив губу. — Да не парься ты, — Руслан понимает мои действия по-своему. — Не буду я его трогать без указаний Босса. Так в моей жизни появился один очень заносчивый и самовлюбленный Демон. И, тем не менее, я рад хоть какой-то помощи. Может быть, я даже больше не один. Ангелы соизволили появиться через неделю. Серебряному Воину жутко не понравилось, что Руслан до сих пор был рядом со мной и Любимом. В особенности потому, что Демон был опытным и сильным бойцом. А еще он намного лучше использовал каверзные приемы. Нет, даже не так. Он только и делал, что нечестно сражался. Я — да-да, «ангел», ага — был не против. Для нас всех главной была победа, а какой ценой ее достигать — неважно. «Победителей не судят», как мудро заметила Екатерина II. Мы побеждали почти всегда. Руслан так и лучился силой, а я невольно заражался его боевым духом. Любим стал чаще смеяться и нашел друзей, а мама проводила с ним много времени, которое можно назвать счастливым. Он рос, развивался… И я был искренне счастлив, что стал частью такого важного процесса. Руслан же, как и обещал, в дела моего мальчика не вмешивался, лишь изредка опуская едкие комментарии по поводу моей «непрофессиональности» и «привязанности к жалкому смертному». Тем не менее, в пятнадцать Любим закончил экстерном одиннадцать классов и поступил в один из самых престижных ВУЗов страны. Ни я, ни его мама не могли нарадоваться юному дарованию. А потом все стало прежним. Рай заключил договор с департаментом безопасности Междумирья, и тем самым втрое увеличил армию. Битвы снова стали изнурительными. А я впервые увидел, что кровь у Демонов сапфирово-синяя. Каждая ее капля — чистейший яд для всех, кроме самого Демона. Поэтому я, когда впервые перематывал его рану, обжег все пальцы. Руслан еще долго смеялся над этим, а вот мне было не до смеха. Мы заключили непродолжительное перемирие, равнозначное нашему поражению. Но померла только бабка Любима. Та самая, избившая его несколькими годами ранее, которую Любим почти не знал. Вообще, будь моя воля, я бы послал ее в Ад — вариться в котле. Но Бог решил иначе: Междумирью потребовался новый бухгалтер. Любим не сильно-то и расстроился из-за смерти бабки, точнее — он не расстроился вовсе. Но его мать… она впала в депрессию. Опять. И мальчик снова был предоставлен сам себе. Правда, подростка это не очень огорчало… первое время. Сегодня же перемирие заканчивается. Нервно поглядываю на часы и хвостиком следую за Любимом. Руслан как обычно развалился на диване, уставившись в телевизор. — Поздравляю, — резко останавливаюсь и непонимающе смотрю на Демона. Что? Сегодня какой-то праздник? День Рождения Любима? Или у Руслана? У него вообще есть День Рождения? Демон бросает на меня ехидный взгляд, и его губы растягиваются в усмешке. Разворачиваюсь к нему и складываю руки на груди, требуя пояснений. Не может быть, чтобы я что-то забыл! Я никогда ничего не забываю! Ну, почти… — С Днем Смерти поздравляю, ангелочек, — смеется, снова отворачиваясь к телевизору, а я уже собираюсь возмутиться, как вдруг… Ахаю, резко падая на колени. Любим прошел прямо сквозь меня. Черт. Не думал, что это может быть настолько неприятно. Чувствую на себе тяжелый взгляд насмешливых черных глаз, но не могу даже пошевелиться. Внутренности будто скрутило в спираль, а сердце бьется через раз. Вообще не уверен, что оно бьется: болит — да, но бьется ли? В нескольких сантиметрах от меня замирает Любим. — Ты здесь, мое персональное привидение? — Руслан прыскает в кулак, а я невольно поднимаю на мальчика глаза. Уже не мальчика, в общем-то, а юношу… Но для меня он всегда будет моим мальчиком. Кажется, в них отражается нечто, заставившее Демона замолчать. Любим встряхивает головой, будто отгоняя наваждение, и я, наплевав на разрывающуюся грудную клетку, отчаянно тянусь рукой к его руке, пытаясь ухватиться. Но он резко дергается, и продолжает хождение по комнате. — Пора завязывать с этими глупостями, — слова выбивают воздух, рука опускается сама собой. Закусываю губу, глупо улыбаясь. К горлу подкатывает ком, и сглотнуть его не представляется возможным. Обидно. В чувства приводит протяжный вой: «пернатые» нарушили границы. — Эй, — на плечо опускается тяжелая холодная рука. Готов поспорить, что в голосе Руслана проскальзывает сочувствие, — нам пора. Киваю, поднимаясь с пола. Даже не смотрю на Любима. Он же все это не всерьез. Просто научный склад ума не позволяет произносить вслух «ненаучные вещи». Я же чувствую, что он верит. Верит же? На поле боя непривычно холодно. Руслан снова разочаровал Серебряного Воина своим появлением. Все еще не теряет надежду, что Демону надоест. Плевать. Достаю меч из ножен. Сомневаюсь, что от меня будет много проку. Я даже не вижу противников. Буду только мешаться. Видимо, Руслан это понимает: отодвигает меня подальше от центра. Наивный, они все равно попрутся ко мне. Я же их «почти главная» цель. Моргаю, пытаясь привести себя в чувство, оглядываюсь. Их сегодня чрезмерно много. Если не соберусь, точно проиграю. Будто в подтверждение моих слов, дома Любим подходит к окну. Распахивает его с нечитаемым выражением лица и садится на подоконник, свесив ноги вниз. С девятого этажа! Шмыгаю носом, делаю глубокий вдох. Так, тряпка, соберись! И, сжав зубы, бросаюсь в самую гущу сражения, размахивая мечом. Все равно ни черта не вижу. — Я не верю во всю эту ерунду, — эхом в голове отдаются слова Любима, брошенные в небо, — ни во Вселенную, ни в Бога вашего… ни в Ангелов-Хранителей не верю! Меч выскальзывает из ослабевших рук, ноги подгибаются, и я без сил падаю. Глаза застилает чем-то непонятно жгучим. Дышать не могу, рвано хватая ртом воздух. Не хочу верить. Отчаяние комком заслоняет горло, сглотнуть его никак не выходит. Моя вселенная разбивается на осколки, каждый из которых будто впивается в сердце. Между ребер искрами плещется что-то невероятно жесткое, царапающее. Спина вспыхивает, и я будто издалека вижу, как падает огромное белоснежное крыло. Фонтан жидкого серебра пачкает оперение. Кажется, мое. Не чувствую ничего за острыми шипами обиды, впивающимися глубоко-глубоко. Щеку обжигает что-то невероятно горячее. Ядовитое, наверное. Кровь Демона меньше жжет. Тело не слушается, и я просто рывком переворачиваюсь на спину. Плевать на все. Серебро неприятно холодит кожу, липнет к ней, утяжеляет. Хочу сконцентрироваться именно на этих ощущениях, но в голове громом гремит «не верю». Любим, мой маленький мальчик, в меня не верит. Хм, а здесь нет неба. Здесь все такое белое-белое. И такое грязное. Взгляд мечется от одного воина в латах к другому, случайно задевает мою руку. Вся в мерзком металле. Наверное, со стороны я выгляжу забавно: будто поломанная игрушка, вылезающая из зеркала. С таким же пустым взглядом. С таким же мертвым лицом. «Не верю» — вот как, оказывается, зовут мою персональную маленькую смерть. Личный апокалипсис. Щеки исполосованы жгучей жидкостью. Наверное, слезы. Оказывается, я тоже умею плакать. Сознание посылает очередной сигнал опасности: Любим хочет выброситься из этого чертового окна. Идиот. С трудом заставляю себя щелкнуть пальцами… Чернота заволакивает сознание, мир вокруг крутится, а силы стремительно иссякают. Только я права не имею отключаться. Какая ирония! Они нас убивают, предают, истязают, а мы… как там пелось? «А мы за ними во тьму, а мы за ними в небеса!.. А мы им веру взамен, а мы им посвящаем жизнь». Падаю прямо на Любима, опрокидывая его на пол. Вот уж удачное приземление. Только… как же, все-таки, плохо. Из последних сил стараюсь держать глаза открытыми. О, Руслан появился… Откуда на стенах взялись черные пятна? О-о-ох…***
Ох, как болит голова!.. Отрываю голову от мягкой подушки и оглядываюсь. Похоже, я в зале у Любима. Так, интересно. Цепляю глазами календарь и со стоном откидываюсь на подушку: декабрь. Я полгода провалялся без сознания! Твою же дивизию… — О, спящая красавица очнулась, — Руслан материализуется тут же, стряхивая с крыльев остатки серебряной слизи. Черные глаза по-прежнему смотрят ехидно, насмешливо. — Я уж думал принца искать. Очень смешно, ага. Закрыв глаза, с замиранием сердца пробую шевелить крыльями. И чувствую, как они отрывают меня от земли. Выдыхаю, тут же расплываясь в улыбке. Связь с подопечным не потеряна. Любим в меня все еще верит, раз крыло отросло. Меня передергивает: помню, как приходил в сознание и отключался от жуткой боли. Кость ведь разрывает спину, обрастает кожей. А потом все заново: каждое перо пробивает тонкую кожицу. И все это определенно кровоточит. Противное зрелище и еще более противные ощущения. Бедные дети, родившиеся Ангелами или Демонами. — Спасибо, — думаю, Руслан заслужил. Раз я и Любим все еще живы. — Должен будешь, — Демон хмыкает, чуть прищурившись. — Сегодня свободный день. И я, так и быть, отвечу на твои вопросы. — Как великодушно, — чувствую прилив энергии. Будто заново родился. Где-то за стеной Любим с мамой размышляют о том, что готовить на Новый год. А он вырос. Я пропустил его шестнадцатилетие. Хм, интересно, как он сейчас себя чувствует? И как Руслану удалось вытянуть из депрессии его маму? Наверное, я просто слишком слаб и тянул его назад. — Будешь? — да Руслан сегодня само благородство. Хмыкнув, поднимаюсь с дивана и беру предложенную банку пива. Он другие напитки материализовывать не умеет? Значит, свободный вечер. Значит, Руслан готов к беседе. Что бы это значило? Тем не менее, я включаю телевизор, отхлебываю из банки и начинаю разговор: — Какая тебе выгода со всего, — небрежно взмахиваю рукой, — этого? — Я внезапно решил стать добреньким? — тихо смеюсь. Ага, конечно, так я и поверил. Руслан закатывает глаза и ехидно добавляет: — Тебе не понравится. В голове звучит голос Любима. Точнее, его клятва. Мой мальчик выбрал политику. И, кажется, теперь я понимаю, для чего в игру решил вмешаться Ад. Неужели он его руками решил развязать Третью Мировую? Нет! Так нельзя! Пытаясь подавить панику, с ужасом смотрю на Руслана. — Я говорил, что тебе не понравится, — усмехается Демон. — Но не нам с тобой выбирать. Киваю, мысленно решив во что бы то ни стало спасти Любима от этой незавидной участи. Он не станет очередным тираном, о котором никто не может и слова хорошего сказать. Пусть Любим хоть сотню раз разбивает меня вдребезги, но я не позволю разбить его. — Ладно, допустим, — ох, чего же мне стоили эти два слова! — А как ты… ну… — Заставил его поверить? — я хотел спросить немного о другом, но киваю. Это тоже интересно. — Элементарно, Ватсон. Челюсть резко знакомиться с полом. Передо мной сидит очаровательный парень. Очаровательный во всех отношениях. Розовые скулы, будто смущается; темные волосы, разметавшиеся по плечам; чуть вздернутый гордый носик. Он был бы совершенным человеком, если бы не по-Руслановски ехидные черные глаза. — Понимаешь ли, — даже голос у парня зачаровывает, — Демоны, рожденные в пламени Ада, намного сильнее обычных. Мы способны принимать облик любого существа или же вещи. Мы не чувствуем усталости и страха, стыда и сострадания. Мы совершены, Виктор. Я совершенен, ха. Вздрагиваю, нахмурившись. Парень заливается смехом и хлопает в ладоши, принимая привычный мне облик Руслана. — И чем все это кончилось? — интересуюсь и, поджав губы, жду ответа. Что-то мне подсказывает, ничего хорошего из этого выйти не могло. Тем более, теперь… когда выяснилось, что Любим… что он… — Рафаэль переехал в другой город, пообещав, что Любим многого добьется, — пожимает плечами Руслан, отворачиваясь к телевизору, а я выдыхаю. Все еще очень хорошо закончилось. От Демона можно было ожидать чего похуже. — Спасибо, — Руслан кивает, усмехаясь. — Теперь моя очередь задавать вопросы, ангелочек, — вообще-то, я еще не закончил! Но от шока вряд ли смогу выдавить еще хоть слово. Почему Руслан не использует эти «превращения» на поле боя? Это было бы… сильно. — Ну-с… — киваю, но Демон на меня даже не смотрит. Интересно, и что же он захочет узнать? Вряд ли есть хоть что-то, ему неизвестное. — Как ты умер? — Руслан выключает телевизор, закидывает ноги на диван и, подперев руками голову, смотрит на меня. — Зачем тебе? — чуть прищуриваюсь. Нет, серьезно, зачем? Какой толк от моих воспоминаний о смерти? Думаю, отчет, предоставленный Междумирью, дает куда больше информации. — По телику ни одной нормальной программы, — тянет Руслан, закатывая глаза. — Мне скучно. А может, ему просто любопытно, каково это — умирать? Он ведь сразу родился Демоном. Никогда не был просто человеком. Его судьбу никогда не решали, ему не дарили «особые моменты и повороты». Он был вынужден сам себя воспитывать, без чьей-либо защиты или же искушения. — Ну… ладно, — чуть улыбаюсь Руслану, пытаясь вспомнить, что было почти семнадцать лет назад. Конечно же, вру. Я прекрасно помню тот самый день. — Это было в апреле, двадцать пятого. Ты знаешь. Я в сумерках возвращался домой с работы, когда какой-то мужик окликнул меня именем отца. Я обернулся, чтобы сказать, что он ошибся. Но мне закрыли рот и… поволокли куда-то. Скорее всего, в ближайшую подворотню. Там было темно, очень. Удары посыпались градом из ниоткуда. Мужик всхлипывал и что-то говорил о том, нравится ли мне. Позже я узнал, что это был коллега моего отца, которого он по пьяни избил. Но на самом деле у меня случился приступ астмы. Понимаешь, резко я не смог дышать. Хотел, но не мог. Ни глотка воздуха. А ингалятор где-то выпал. Ну… я и задохнулся. Руслан смеется, повалившись на диван. Я хмурюсь, скрещивая руки на груди. И что смешного?! — Ты чо, хочешь сказать, что пока тебя убивали, ты помер от астмы? Серьезно? — ну, в такой формулировке это действительно звучит глупо. Но я виноват, что ли? — Еще скажи, этого мужика посадили. — Нет, — Руслан резко замолкает, почувствовав мой мрачный настрой. — Он вызвал полицию, скорую и понес мой труп им навстречу. Вот его Скорой Помощью и сбило. Неродившийся сын остался сиротой. — Любим? — Руслан потирает подбородок, не сводя с меня нечитаемого взгляда. Киваю. Да, я убил его отца, можно сказать. А потом и мать не уберег. Даже приемный папа — и тот ушел из-за меня. Хреновый из меня Хранитель вышел. Откидываюсь на спинку дивана, делая очередной глоток пива. Даже Демон-Искуситель больше для Любима сделал, нежели я. А может, все неприятности, происходящие с моим мальчиком, — моих рук дело? Может, я приношу неприятности? — Сколько тебе было? — Руслан прочищает горло. Неужели Демон умеет смущаться? Или мне кажется? — Без месяца двадцать пять, — на этом наш разговор и закончился. Любим с мамой решили приготовить пудинг. Новый Год — праздник для всех. Особое настроение, созданное мандаринами, оливье, запахом ели, подарками. Я никогда не любил Новый Год из-за суеты и излишней шумихи, которая лишила праздник домашнего уюта. После смерти ничего не изменилось. Возможно, потому что «пернатые» этот праздник не отмечают. И сейчас я в который раз стою на поле боя. В который раз один. Руслан с сожалением смотрит на меня, переводит нечитаемый взгляд на Серебряного Воина. Презрительно хмыкает перед тем, как пожать ему руку, и показательно вытирает ее о брюки. Отлично. — Заключить договор с Адом о невмешательстве во внутренние дела было умно, — Демон кивает мне, желая удачи теплым черным взглядом, и с усмешкой исчезает. Отлично. Великолепный праздник. Мать Любима в больнице с температурой, а у самого мальчика полный завал в университете, от разрешения которого зависит его дальнейшая судьба. И я один должен пытаться выстоять против двойной армии. Отлично. Ладно, я справлюсь. Руслан же справлялся. Он целых полгода успешно спасал нам жизнь. Именно жизнь, а не существование. Но я слабее Руслана. Отлично. — Я бы предложил тебе сдаться, — Серебряный Воин оборачивается ко мне. Давно он не болтал именно со мной, — но после твоего «подарка» на первый День Рождения Подопечного — это бесполезно. — С праздничком, — вместо комментария выдыхаю я. Достал, честно. Вообще все это мое существование достало! Стоило мне поверить в счастливый исход, как я опять погряз в дерьме. — Да, с Новым Годом, — рассеяно отвечает Серебряный Воин и поднимает меч, готовясь к первому удару. Что ж, говорят, кто завязывает драку — тот в ней и проиграет. Не я начал эту войну.