Приключения Шерлока Холмса и мисс Ватсон

      Стерильность. Темнота. Невидимые, но вполне ощутимые рамки, что прочнее алмаза. Клетка из стекла. Ежесекундная слежка. Западня.       Сабрина сжимает кулаки. Сабрина тигром, раненным, обозлённым, ходит по своей стерильно-стеклянной клетке. Сабрина понимает — всё кончено без надежды повернуть время вспять.       Тюрьма для особо опасных преступников. Она отбирает всё — время, жизнь, эмоции, разум. Здесь нет развлечений, удобств, дверей. Выхода нет, если только вперёд ногами. Остаётся лишь беспомощность и бессильная, ядовитая ярость. Угодила ты, Сабби-Вассаби, в крупный переплёт. Лучше тебе было умереть, чем попасть в Шерринфорд…       Сабрину тошнит от голоса в голове. Точно она без него не знает, в какой жопе оказалась. Она — наёмная убийца, правая рука Джима Мориарти, девушка, чуть не взорвавшая Парламент. Таких, как она, отстреливают сразу после задержания.       Кап. Кап. Кап. Проклятый текущий кран действует едким раздражителем на натянутые нервы. Ещё одна вспышка, и Сабрина взорвётся сверхновой, сгорит в пламени постыдной истерики. Впрочем, ей уже всё равно. Жизнь давно кончена. Нет больше у неё семьи. Нет смысла жизнь. Отец мёртв, братья далеко, а маленький пищащий комок, что тянулся к её груди… О нём лучше даже не вспоминать. В этой тюрьме её ждёт только одиночество, сырость и смерть.       День за днём проходят в полумраке мерцающих ламп искусственного света. Кормёжка три раз в день строго по расписанию. Периодические визиты всё толстеющей Марлен Холмс. Бессмысленные, честно говоря. Что может знать обычный снайпер? Пусть и был он близок к главе синдиката. Лишь инструкции известны Сабрине, смысла в которых ни на грош. Мориарти часто руководствовался отсутствием всякой видимой логики, склонный к анархии и хаосу. — Неужели, тебе совсем нечего мне рассказать? — рыжая стерва с удобством сидит в уютном кресле, пока Сабрина ютится на холодном камне у жёсткой металлической койки. — Подумай хорошенько. Быть может, эта информация облегчит жизнь твоему брату.       Яростный взгляд упирается в разбухший живот Марлен. Им с братом уже ничего не поможет. Они оба — международные террористы. Когда-нибудь от них избавятся, как от биологического мусора, пока мисс Холмс будет наслаждаться радостями материнства и нянчить своего маленького рыжего ублюдка.       Две синие полоски на тесте, утренняя тошнота, задержка в две недели. Даже после своей смерти Джим ухитряется доставлять Сабрине неприятности. — Если ты захочешь, мы найдём способ избавиться от проблемы, — Себ говорит это спокойно, лишь мягко обнимает сестру за плечи. На его фоне Генри — бурлящий эмоциями вулкан. — Опомнись, ты же о ребёнке говоришь! — Генри, ты ещё слишком молод, чтобы понять, в какой ситуации сейчас Сабрина… — А то я не смотрел новостей! — Генри ходит по комнате, нервно ероша волосы. Сабрина невольно отмечает про себя, как он похож на их отца. Даже больше Себа. — Но не заставляй её делать это. Это же наш племянник! Если понадобится, я сам его выращу.       Только под натиском Генри Сабрина соглашается на эту глупую авантюру — родить ребёнка Джима Мориарти.       Голоса братьев еженощно звучат во снах. Но увидеть их Сабрина не может — всё застилает едкая чернота, извращающая, уничтожающая последний оплот света и радости. И от этого делается так тошно. Моран скучает по братьям. Сильнее, чем она думала. — Себастьян Моран был застрелен при попытке к бегству три дня назад.       Новость взрывает мозг ядерной бомбой. Сердце замирает, обливаясь кровью. Из глаз брызжут слёзы. Нет, нет, нет… Сабрина кричит раненым зверем. — Кто-то охотится за мной. Кто-то из людей Холмсов, — Сабрина ненавидит свой большой живот и девочку, которую ей подарил Джим. Глупая это была идея — решаться рожать. Она и так сейчас уязвима. А этот ребёнок делает её слишком лёгкой добычей.       За окном стылый ноябрь. И дети горланят «Скоро ночь Гая Фокса!» Сабрина ненавидит их. Ненавидит весь мир. Ненавидит мертвецов. И саму себя. — Попроси Тревора оставить Марлен послание в квартире 221В, — Себастьян слушает внимательно, обнимает, как обнимал когда-то в детстве. Он всегда будет её старшим братом, сколько бы лет ни прошло.       Сабрина теряет счёт времени в своей стеклянной клетке. Сколько времени прошло с гибели Себа? Зачем ей сообщили об этом? Ведь Себастьян всегда был тем единственным, кто удерживал Сабрину на обрыве безумия. Брат, пестовавший её жажду мести, нашедший способ удовлетворить её. Единственный, кто понимал, чего она хочет. Он ввязался в это болото, положив себя и свою жизнь на кровавый алтарь. Какая же Марлен Холмс жестокая стерва…       Сабрина одна в своей прозрачной клетке. Отлучённая от семьи гранями незримыми, но вполне осязаемыми. Зачем такая изощрённая пытка? Зачем ей больная, искалеченная Тигрица? Всё мстит мисс Холмс той, что едва не убила её брата?       За окном летит пушистый снег. Завтра Рождество. Но Сабрине не до радости и подарков под ёлкой. Сабрина рыдает, держась за живот. Больно. Очень больно. Больнее изнасилования и ранений. Вот она, та пытка, на которую Моран сама же и подписалась много месяцев назад, согласившись рожать. — Вытащи из меня это дерьмо! — кричит Сабрина доктору.       Главное, не сдохнуть, не откинуть копыта, давая жизнь наследнице Мориарти. Как жаль, что братьев сюда не пустили. С их молчаливой поддержкой было бы легче. — Вы молодец, Сабрина. Тужьтесь ещё…       Через полчаса всё, наконец-то, заканчивается. Кричит ребёнок. Радуются чему-то братья. Лишь Сабрина молчит, до крови кусая губы. — Как ты её назовёшь? — Генри неприлично счастлив, покачивая на руках это страшное, мерзкое создание. И зачем-то показывает сестре новорождённую.       У девочки голубые джимовские глаза. И крик уже слишком требовательный. Да, она будет истиной дочерью своего чокнутого отца. Но… Как её назвать? Не всё ли равно? У Сабрины с женщинами крайне натянутые отношения. Все они — мерзкие суки, которым было плевать на судьбу одной маленькой девочки. Хотя… Нет, была одна женщина, относившаяся по-доброму к ней. Женщина, которая хотела стать для неё настоящей матерью. — Назови её Кэти. Я хочу, чтобы её звали Кэти.       Иногда Сабрина окольными путями приезжает в семейное имение, повидаться с братьями. И каждый раз задаёт Генри один и тот же вопрос. — Зачем она тебе?       Генри каждый раз понимает его смысл. И медленно курит, глядя как его жена играет с Кэти, теперь уже их дочерью. И каждый раз молчит. Но не в этот раз. — Мэри не может иметь детей. Мы и так хотели усыновить ребёнка, когда я узнал о твоей беременности, — Генри, этот глупый идеалист, по сути совсем ещё мальчишка, кажется непозволительно счастливым. — Я не смог позволить тебе убить последнего Морана. — Ты хоть знаешь, кто её отец?! — Сабрина кипит раздражением. Почему-то Джим до сих пор не отпускает её, несмотря на то, что долгов перед ним у Моранов больше нет. Почти нет. — Мне не важно, от кого ты забеременела, — Генри вдруг улыбается и кладёт ладонь на плечо Сабрины. — Она — моя дочь. Она носит нашу фамилию. И ты даже не представляешь, какая она замечательная и потрясающая…       Сабрина и не хочет представлять. Просто желает сбежать и застрелиться. Только выполнит последний теракт, завещанный им с Себом, и всё, баста. — Не говори ей, кто её родители. Я этого не хочу, — Сабрина искренне надеется, что младший братишка всё же выполнит её странную просьбу. Сама она видеть собственную дочь больше не желает.       Иногда ночами Сабрина лежит без сна. Вслушивается в едкую тишину её стеклянного склепа. И слышит… Нет, не пение. Свист. Кто-то живой и осязаемый свистит в переплетении тайных ходов, что тянутся за пределами её клетки. Или это всего лишь её сумасшествие, подкрадывающееся на мягких тигриных лапах к своей жертве. Сабрина не знает. Лишь слышит этот назойливый свист всё чаще. У меня в пистолете всегда найдётся пуля для больного тигра, — говорил ей Джим и застрелился. Обманщик. На неё он пулю пожалел. Оставил её здесь, без выхода к спасению.       Некстати вспоминается смех матери. Я хотела сделать аборт! Как знать, может, всем было бы лучше от этого? Не родись Сабрина, отец бы просто выгнал мать взашей, Себ не стал бы шпионить на Мориарти, отец не умер бы от инфаркта. Нет, Сабрина не должна была появляться на этот свет. Но почему-то появилась. И продолжает жить без надежды когда-нибудь выбраться отсюда. — Я где-то был потерян, иди меня искать… — сегодня это не просто свист. Настоящий голос.       Сабрина жмурит глаза. Когда всё это кончится уже? — Не надоело ещё здесь сидеть? — странный мужчина точно из воздуха появляется. Демон со знакомыми серыми глазами. Такой похожий на Холмса, но определённо другой. — А есть альтернатива? — говорить с плодом собственного сумасшествия? Почему бы и нет? У Сабрины слишком мало тут развлечений.       Но пистолет в руках у демона вполне реален. А точно ли он видение больного разума? — В этом пистолете есть пуля для больного тигра. Шанс на выход, — милосердный демон предлагает ей самоубийство. Какая прелесть. — Зачем тебе это? — родная тяжесть боевого оружия, такая умиротворяющая. — Твой друг очень просил меня об этой услуге на случай, если ты попадёшь в мои владения. — Демон не улыбается. Лишь внимательно смотрит. И взгляд его мертвее взгляда Джима. — Тем более, что ты пыталась убить моего брата. — Кто ты? — наверное, это последний вопрос, который Сабрина задаёт в своей жизни. — Восточный ветер.       Сабрина не верит ни единому слову странного незнакомца. Но пистолет слишком реален, а соблазн так велик. Попытаться всё же стоит, даже если всё это окажется не более чем галлюцинацией.       Знакомо щёлкает предохранитель. И рука, по-прежнему твёрдая, не дрожит. Умирать не страшно. И плевать, что будет ждать её там, за гранью. Ведь это выход. И дуло так приятно холодит висок. — Отправляйся в ад, Сабрина Моран, — бросает напоследок сероглазый демон, скрываясь в невидимых ходах. — Тебя давно там ждут.       Сабрина нажимает на курок.