Лабиринты памяти

— Исключительно потому, что у меня сегодня отличное настроение, Китнисс, — говорит Плутарх. — В любое другое время я бы ответил отказом. Но, — мое внимание привлекает звук захлопывающейся книги, — лучшего момента не найти. Обе стороны набираются сил. И мы можем снять довольно эмоциональные пропы с вашим участием. — Ну, конечно, пропы! — Решено. Я поговорю с Президентом Койн. Заявиться к Плутарху после отбоя требовало некоторых усилий с моей стороны. Прошмыгнуть мимо охраны незамеченной — как пить дать. Собраться с мыслями и отключить чувства — вот это дорогого стоит. Не помню, что именно я говорила, но суть предложения стала ясна Распорядителю спустя несколько минут моей болтовни. Питу нужно показать Двенадцатый. И как можно скорее. После семейного чаепития я не могла выкинуть из головы мысль о сожженной до основания пекарне Мелларков. Наверняка среди огарков и ветоши найдется одна-две вещи, дорогих Питу. Прежнему Питу. Так ведь бывает, что незначительные предметы обстановки каким-то чудом остаются целыми и невредимыми, когда ими уже некому пользоваться. Одинокая ложка вгрызается в землю рядом с разлагающимися останками своего хозяина. Это не мое больное воображение. Я видела подобное. Должна признаться, что у меня есть свой интерес в этом деле. Может, когда Пит увидит родной дистрикт, пройдется по знакомым улочкам, взглядом зацепится за ветку дерева, под кроной которого он спас жизнь мне и моей семье, в его голове что-нибудь прояснится. Лететь стоит даже ради одного стеклянного образа, случайно всплывшего на горизонтах памяти. Риск, я уверена, минимален. Судя по разговорам в столовой и радостным лицам военных, преимущество не на стороне Капитолия. Такое чувство, что теперь исход войны — вопрос решенный. Еще немного — и будем праздновать. А пока я стою в просторных по меркам Тринадцатого апартаментах Плутарха. Проведший много времени в столице, Главный Распорядитель не смог отказать себе в комфорте полностью и потому перевез некоторые капитолийские вещицы на новое место жительства. Так, вместо серой хлопковой пижамы на нем шелковая «двойка» и причудливый колпак. Если бы мне не нужна была его поддержка, я бы точно прокомментировала этот головной убор. В руках Плутарха покоится потертый томик в мутно-зеленой обложке. На корешке название — «1984». Верно, какой-то исторический труд. Подробный анализ еще одной войны, в которой люди натворили немало бед. Человечеству необходимо выпускать пар. Так мы устроены. Плутарх замечает мой взгляд на книге и не упускает возможности прокомментировать его: — Сам на середине. Пока не дам. — Можно подумать, я хотела. — А пока ступай. Тебе следует хорошенько выспаться. Кто знает, когда состоится возвращение в Двенадцатый? Я оставляю Плутарха наедине с его книгой. На подобное развлечение в Шлаке нет ни времени, ни денег. В школах, конечно, нас учат чтению. Равно как и счету с правописанием. Но в основном мы штудируем справочники по угледобыче и учебники истории. В первых правды, я уверена, куда больше. Помню, что Эффи украшала книгами мой новый дом в Деревне Победителей. Гладкие полки из беленого дуба были усеяны рядами одинаковых по высоте экземпляров. Книги исполняли чисто эстетическую функцию. Как-то раз я решила полистать их от нечего делать. Наткнулась на модный каталог с прошлогодними коллекциями и любовный роман о капитолийской элите. Иногда я заставала Прим и маму за чтением, но завести об этом разговор почему-то не решалась. Поддерживать беседу не об утке на обед — увольте. Лучше займусь чем-то более полезным. В доме Пита книги не валялись без дела. В те редкие разы, когда я к нему заходила, на тумбочке лежал экземпляр в цветной обложке. И всегда разный. Сейчас для Пита любая книга будет новой. Сюжет удивляет, а неизвестность развязки заставляет двигаться дальше. Всё как в жизни. Добравшись до постели, я засыпаю глубоким спокойным сном. Утром я начну новую главу своей жизни.