Лабиринты памяти

Так было на первых Играх и Квартальной Бойне. Всего пара брошенных Питом слов — и толпа теряет дар речи. Вот и сейчас мы пытаемся переварить услышанное и найти в этом хоть какой-то смысл. Первым тишину нарушает Финник. — Помнишь Джоанну? Что это значит? Пит отвечает не сразу. Он будто смакует возникшую в голове картинку, пытаясь распознать все ее составляющие. Угадывать ингредиенты новых блюд — в привычке Мелларка. По крайней мере, старой его версии. — Всё так смутно, неясно. Как привет из прошлой жизни. Образ Джоанны очень расплывчатый, будто я не совсем отошел ото сна, и тем, на что упал мой взгляд, была её фигура, — пытается объяснить Пит. — Говори да не заговаривайся, женишок. Мы, конечно, делили соседние камеры в Капитолии, но видеть друг друга через толстые стены? Никогда. Ты мог слышать мои крики. Уж я-то твои точно запомню надолго! Окатят водой с головы до ног, пустят заряд по телу и поставят тебя музыкальным фоном. А ты за стенкой давишься, сдерживаешь себя, будто от этого они перестанут. Что с тобой делали? Это ты помнишь? А? В манерах Джоанны проскальзывает что-то змеиное. Слова шипят и жалят. Она медленно приближается к Питу, вытягиваясь туловищем через весь стол. Не получив ответа на свой вопрос, Мейсон замирает в полушаге от лица моего земляка. — Так и думала, — уже нормальным голосом говорит она. — Всё, что ты якобы помнишь, — это отфильтрованная телевизионщиками вода. Но, может, оно и к лучшему. Начнешь жизнь заново. На твоем месте я бы дождалась конца войны и уехала куда-нибудь подальше. — Джоанна наконец усаживается на свободный край скамейки. — Подумай над моим предложением. А пока передайте-ка мне стакан воды. От этих разговоров в горле пересохло. Первым спешит на помощь сам Пит. Он реагирует на просьбу раньше всех и наполняет кружку, удачливо не проливая и капли. Джоанна благодарно принимает воду из его рук, будто бы ничего только что не произошло. На запястье болтается пластиковый браслет. Такие «украшения» выдают в особом отделении местного госпиталя. Каждый сидящий за этим столом успел побывать там и теперь делает вид, словно всё нормально. Смолчать здесь и сейчас — это лучшее, что я могу сделать для Пита. Если он не отвечает на нападки Джоанны, значит, и остальным этого делать не стоит. Не проходит и двух минут, как наша компания начинает перебрасываться безобидными шутками. Все понимают, что о случившемся стоит забыть на какое-то время. И даже Пит поддерживает атмосферу нормальности, хоть по его взгляду и видно, что внутренняя работа не прекращается ни на минуту. Весь день мы следуем заданному расписанию. Посещаем лекции, на которых нас учат боевой дисциплине, знакомимся с новыми видами оружия, а под вечер тренируемся в учебном центре. Такое чувство, что всё это где-то уже было. Ах да, точно. Подготовка к Аренам. Как я могла забыть о таком опыте. Должна признаться, что мы с Питом находимся не в лучшей физической форме. Руки отказываются забираться вверх по канату, а ноги устают на 3 километре бега. В таком состоянии ни о каком Капитолии не может быть и речи. За отведенное время добиться нужного результата непросто, но возможно, если каждые свободные полчаса посвящать тренировкам. Уже на второй день Пит выглядит уставшим и изможденным. Он не может сконцентрироваться на простых и конкретных задачах. Собрать винтовку удается только с третьего раза, что уж говорить о строевой подготовке. На все мои вопросы Мелларк находит один ответ:  — Это все с непривычки. Не волнуйся за меня, я справлюсь. Легко сказать — не волнуйся. Сейчас он пытается выдавить некое подобие улыбки. Так делаю я, когда хочу защитить своих близких от опасной действительности. Только этот способ не работает. Мы просто оттягиваем неизбежное на неопределенный срок. Рано или поздно Пит нарушит молчание, нарушу его и я. До сих пор мы не упомянули в разговоре Джоанны. Хотелось бы сказать, что меня не интересует, почему Пит помнит ее, а не меня. Хотелось бы и вовсе не думать об этом. Но одной искры хватает, чтобы разбудить во мне чувство ревности. Делиться кровом и запасами — всем тем необходимым, что обеспечивает человеческое существование, — к этому я привыкла, живя в Шлаке. Сегодня подсобил ты, а завтра кто-то поможет твоей семье. Но с людьми всё иначе. Вниманием и любовью не разбрасываются. И делиться Питом я не намерена. На пятый день тренировок мои нервы не выдерживают. Тёмные круги под глазами, изможденное выражение лица, полное отсутствие внимания — всё это говорит не в пользу Пита. Он пытается закрыть тему каждый раз, когда я спрашиваю его о самочувствии. Возникшая между нами за последние недели связь распадается на тонкие нити. Еще чуть-чуть — и она исчезнет. Должна признаться, я боюсь этого. Обеды в столовой по расписанию проходят в той же компании, но без Джоанны. Насколько я знаю, ей не разрешили приступить к подготовке из-за ее эмоциональной нестабильности. За приемами пищи мы ведем себя непринужденно, но каждый думает о Мейсон и старается ненароком не произнести ее имени вслух. Только Финник спрашивает Пита, не вспомнил ли тот еще чего, на что Мелларк отрицательно качает головой. — Вид у тебя, Пит, не ахти какой. Боюсь предположить, что не даёт тебе спать по ночам, — продолжает Одэйр. В словах Финника находится место и шутке, и грязному намёку, но мой напарник воспринимает вопрос совершенно серьезно. — Кошмары. Только и всего. — Мне они тоже снятся, — вдруг говорит Энни. — И как ты спасаешься? — Вступаю в разговор я. — Финник всегда рядом, и когда я просыпаюсь в его объятиях, даже самые жуткие видения отступают. Как же это не пришло мне в голову сразу. Старые добрые ночи в Туре Победителей не могли так скоро забыться. Всё это время я считала, что Пит намеренно отдаляется от меня. Казалось, что-то случилось между нами, а не внутри него самого. Так просто сделаться жертвой обстоятельств. Но я пока не готова сложить оружие. Теперь у меня есть план. Поздно ночью я прохожу бесчисленные посты охраны и остаюсь незамеченной. Можно подумать, что нарушать законы Тринадцатого стало моим хобби. Самая главная опасность ожидает меня в отсеке Пита. У входа в комнату стоит кровать Хеймитча со спящим на ней телом ментора. Раньше его было не разбудить без кувшина ледяной воды, но сейчас Эбернети соблюдает безалкогольную диету, и кто знает, насколько чуток его сон в таком состоянии. Постель Пита находится за пластиковой перегородкой, разделяющей помещение на два жилых блока. Условиям проживания этой парочки можно только позавидовать. В Тринадцатом не так много людей, и свободных комнат здесь хватит на добрую половину всего Панема. Только вот шиковать местные не привыкли. Правила расселения гласят, что отсеки необходимо заполнять полностью, согласно проектному плану. В блоках Мелларка и Эбернети четыре свободных места. Верно, это Плутарх похлопотал. Я заворачиваю за перегородку, замечая движение на стороне Хеймитча. Показалось. Секундное замешательство отвлекает от основной миссии, и я чуть было не врезаюсь в кровать Пита. Одеяло лежит крученым узлом в стороне, и только серые хлопковые простыни скрывают ноги и торс спящего. Я осторожно отодвигаю лишнее в сторону и укладываюсь на свободный угол постели. Солдат Эвердин пост принял. Можете спать спокойно. Не проходит и 15 минут, как Пит пробуждается от очередного кошмара и тут же замечает незваную гостью. — Я всё еще сплю? Мне не хочется нарушать ночной тишины. Я только качаю головой из стороны в сторону и сокращаю расстояние между нами до нулевой отметки.