Лабиринты памяти

Первым, что я вижу после пробуждения, — это лицо Пита. И отчего-то только сейчас становится ясно, что рядом со мной лежит мужчина. Лёгкая щетина, выпирающий кадык, большие ладони — всего этого у мальчиков нет. Когда двое детей засыпают вместе — это подразумевает дружбу. Но в этой кровати только взрослые. Странное дело — память. Захочешь себя обмануть — и просто спрячешь мысль в дальний угол. Я помню те ночи в капитолийском поезде, когда мы с Питом спасали друг друга от ночных кошмаров. Почти все эти ночёвки были невинными. Почти — да не все. После эпизода с публичным избиением Гейла мы с Питом отдалились друг от друга. И привычные для меня ночи вдвоём перестали быть чем-то обыденным. Перед самым приездом на Квартальную бойню мы смотрели старые сезоны Игр, чтобы узнать слабые и сильные стороны противников. Близость Пита подействовала как наркотик. И когда он раскрыл объятия, меня бросило прямо к нему. С тех пор как по телевизору объявили Квартальную бойню, он впервые проявил нежность. А до этого был скорее придирчивым тренером — беспрестанно требовал, чтобы мы с Хеймитчем быстрее бегали, больше ели, лучше знали врага. Какая уж там любовь! Пит даже другом не притворялся. Но тут он привлек меня к себе и спрятал лицо в моих волосах. От касания его губ по шее и всему телу разлилось блаженное тепло. Тогда нас отвлёк проводник с загадочным напитком на подносе. На вкус — обычное молоко с мёдом и специями. Не знаю, было ли там ещё что-то, что развязало мне язык и руки. Вскоре Хеймитч застал нас за просмотром Второй Квартальной бойни — его сезона. Мы недолго поговорили и тут же разошлись по купе. Ментор вернулся к себе, а я последовала за Питом. — Мучают кошмары? Можем пойти к тебе, Китнисс. — Давай останемся в твоём купе. Я бывала здесь нечасто. Мы расположились на кровати и укрылись одеялом. А сна ни в одном глазу. — Ты дрожишь, — заметил Пит. — Укрыть тебя пледом? Я отрицательно покачала головой и лишь ближе придвинулась к Мелларку. Тишина длилась недолго. — Знаешь, мне совсем не страшно. А тебе? — Сейчас я спокоен. Но мы ещё поборемся. — Знаю. Сердце Пита находится прямо под моей ладонью. Тук-тук. Тук-тук. После объявления правил Квартальной бойни список возможных потерь стал значительно короче. О маме и Прим должны были позаботиться. Гейл остался позади. И у моей смерти появилась достойная цена — жизнь Пита. В ту ночь мне было горько лишь от одной мысли. Почему я так долго держала Пита на расстоянии? Мне хотелось наверстать упущенное. — Ты о чем-нибудь жалеешь? Пит выдержал небольшую паузу, прежде чем ответить на мой вопрос. — Есть одна история. Ей очень много лет. — Расскажешь? — Мальчик влюбился в девочку, но так и не решился к ней подойти. — Почему? — Ждал чуда. — И оно случилось? — В какой-то степени. Их обоих выбрали участниками «Голодных игр». — Дважды. Горькая шутка, но мы отчего-то над ней смеялись. — А ты о чем жалеешь? — спросил меня Пит, успокоившись. — Я частенько была не здесь и не сейчас. Понимаешь? — Ты заботилась о семье. Делала всё, чтобы выжить. И всё-таки кое-что упустила. — Холодно. Нам понадобится ещё одно одеяло. Мне удалось опередить Пита и отправиться на поиски пледа самой. Благо, что наши купе практически идентичны друг другу. Постельные принадлежности хранились, как я и думала, на нижней полке в гардеробной. Когда я вернулась в кровать, Пит уже дремал. И мне не оставалось ничего, кроме как укрыть его найденным пледом. Я смахнула с лица случайный волос и осторожно поцеловала Пита в лоб. Его глаза в тот же миг оказались открытыми, а поцелуя в лоб вдруг стало недостаточно. Когда движения рук и ног перестали поддаваться контролю, Пит остановил меня. — Постой, Китнисс, нам нужно прекратить. — Зачем? Я не хочу прекращать. — Когда-нибудь ты поймешь, что так правильно. Та ночь могла закончиться иначе. Теперь Пит не помнит своих слов. О том случае я не рассказывала ему, а других источников информации быть не может. Напротив меня лежит мужчина. Он мирно дремлет в ожидании нового дня. Я замечаю, как локон моих волос щекочет Питу веки, и убираю его с заспанного лица. Пора возвращаться к реальности. В память о той призрачной ночи я оставляю на лбу Мелларка лёгкий поцелуй и бесшумно выбираюсь из постели. — И куда это мы собрались, мисс Эвердин? Хеймитч будто специально караулил меня на пороге. Неловкого разговора не избежать.