Лабиринты памяти

— Да, — я сказала. — Да, я хочу. Да. Я обвила Мелларка руками и привлекла к себе так, что он почувствовал пробирающую моё тело дрожь. Сердце у него колотилось безумно. — Холодно? Пит, не дожидаясь моего ответа, снимает с себя рубашку и накидывает ее на мои плечи. Но так необходимое тепло приносят только объятия. Крепкие. Тесные. Согревающие. Скрепляющие наш случившийся заговор. Покой нарушают недавние слова Хеймитча, как назло засевшие в моей голове. Для чего Мелларк делает это? И для кого? — Пит, — я разрываю наши тела, чтобы ничего не мешало моей исповеди. — Ты ничего мне не должен. Помни об этом. Не понимаю, как ты вообще раздобыл столько ценной информации в такие короткие сроки. Я бы окончательно заплутала в этом лабиринте в первые же пару часов. Твоей помощи более чем достаточно. Ты не обязан идти со мной во дворец. — Мы отправимся в Капитолий вместе. По старой доброй традиции. Но иду я туда не для того, чтобы защитить тебя. Не только для этого. Со Сноу у меня свои счёты, — Пит отводит взгляд в сторону, и движение желваков на его лице становится более заметным. — Он заплатит за каждого павшего трибута, за всех убитых мирных жителей Двенадцатого, за твои слёзы и мои потерянные воспоминания. Жизнь в запасе сделала своё дело. В нас слишком много энергии. И с этой минуты мы будет тратить ее по назначению. — В таком случае, солдат Мелларк, я буду рада разделить этот военный поход с Вами. — Тогда начнём подготовку, — говорит Пит и усаживается за стол. — Нужно перенести чертёж на бумагу, не пойдем же мы покорять столицу с двухметровым тубусом за спиной. Союзник принимается за работу, и уже через несколько минут на листе расцветает уменьшенная копия нулевого этажа со всеми выходами и переходами. Точность рисунка безупречна. Пит не потерял навыков художника. Даже у его чертежа есть душа. Тихий, сосредоточенный труд хорошо помогает от разных треволнений. Мне нравится смотреть, как Мелларк увлеченно и скрупулезно измеряет линейкой длину стен и расстояние между окнами. Когда Пит уходит в себя, на его лице появляется особое выражение — серьезное, отстраненное, будто окружающий мир перестал для него существовать. Я и раньше за ним это замечала. И ловила себя на ощущении разливающегося по телу тепла. Под тусклым светом энергосберегающей лампы ресницы напарника плавно перетекают в тяжелые и размытые тени. Волоски такие светлые, что с ходу и не заметишь. Но вот Пит резко поднимает голову от работы, и я смущаюсь, точно шпионка, которую застали врасплох. Пожалуй, в каком-то смысле так и есть. Пора завязывать с бездельем. Я ищу, чем бы занять себя, пока Пит осуществляет непосильную мне миссию. Спасение находится в книгах. В стоящей рядом со столом тележке в ряд составлена целая серия капитолийских энциклопедий. Точно такие же были в домах Победителей. У каждой книги свой порядковый номер от единицы до сотни. Тканевая обложка спрятана под защитным чехлом с яркой иллюстрацией, поясняющей содержание. Если бы мне предложили оценить степень полезности этих изданий, пришлось бы слукавить, чтобы не разочаровать столичную публику. Советы на тему модного макияжа и причесок бесполезны, когда ты не знаешь, как прокормить семью. Без особого интереса я пролистываю книгу за книгой. В руки попадается путеводитель по лучшим гастрономическим местам Капитолия (какая ценная информация!). Следующий по списку — каталог ювелирных новинок двухгодичной давности (просрочка!). Наконец мое внимание останавливается на выбивающемся из общего ряда экземпляре. Все книги смотрят на меня корешками — кроме этой. Даже защитная обложка выглядит потрепанной. Должно быть, эта энциклопедия пользуется особой популярностью у читателей. Красочная обложка украшена фотографией улыбающейся капитолийки в розовом парике с синими тенями под глазами. Довольная жительница столицы никак не сочетается с названием книги — «Пособие для слушателей I ступени с практическими рекомендациями от маэстро Мория Винесблоу». Боюсь подумать, кто последним знакомился с этим учебником до меня. Плутарх? Или, чего хуже, Пит? Я осторожно поглядываю на Мелларка, но тому сейчас не до меня. Он старательно выводит чертёж на крошечном лоскутке бумаги. Не хватало, чтобы он застукал меня за просмотром этого. Раскрасневшуюся и напуганную. Маэстро Винесблоу оказался консультантом по плотским утехам. Свои рекомендации он адресует «широкому кругу читателей мужского пола от 12 до 18 лет». Вот чем занимаются капитолийские подростки, пока дети того же возраста молятся о том, чтобы их имя не вытянули на очередной Жатве. Пособие начинается с приветственного письма редактора, посвященного тому великому многообразию удовольствий, с которым юношам предстоит столкнуться. Пафосные речи по пустому поводу — как это в духе Капитолия. Богато иллюстрированный справочник изобилует рекламными предложениями. Морий советует прикупить куклу-тренажер или взять в аренду опытную спутницу в одном из эскорт-агентств. Первый вариант, по словам гуру, подойдёт для нерешительных новичков, желающих отработать технику, прежде чем перейти к практике. На одном из разворотов я нахожу специальное предложение от некоего Лено, который обещает устроить приватную встречу со звёздами кино и телевидения за сущие копейки. Представляю, что кроется под этой формулировкой. Так было с Финником. Могло быть с Питом. И со мной. — Что читаешь? — от внезапно возникшего за моей спиной Мелларка по телу бегут мурашки, и я со звонким хлопком закрываю книгу. Надеюсь, что пикантные картинки, от которых мне хочется промыть глаза с мылом, не попали в поле его зрения. — Пособие? Я тоже пролистывал, — как ни в чем не бывало говорит Пит. Откреститься не получится. Предательский пунцовый румянец покрывает не только щёки, но и всё моё лицо, проявляясь жгучими пятнами на шее, груди и даже руках. Я чувствую, как жар сменяет холод, и не знаю, куда деть свои стыдливые глаза. — Ерунда какая-то. Этим капитолийцам больше заняться нечем. — Да, наверное, — отвечает Пит. — Почти всё в книге кажется дикостью, но есть и парочка полезных вещей, — он это серьёзно? — Ничего такого здесь не нашла, — на этих словах я отбрасываю справочник подальше и пытаюсь переключить внимание собеседника, переставляя издания на тележке согласно их числовому порядку. Несколько минут мы не решаемся сказать ни слова. Прячем взгляды в сторонних предметах, до которых нам нет и дела. — Я закончил, — разрывает обет молчания Пит. — Надо бы поспать. — Ты прав, пора возвращаться к храпящему Хеймитчу. — Китнисс, — прерывает меня сосед. — Осталось всего 3 часа. Я могу проводить тебя до твоего блока, если хочешь. Что это было? Пит отказывается от моей компании? Пусть и несколько часов, зато вместе. Без кошмаров. В относительной безопасности. — Что происходит? — не выдерживаю я. — Сначала прячешься днём, потом скрываешься на другом конце кровати ночью, а теперь и вовсе решил от меня избавиться? — Вот! Так и разговаривай со мной впредь. Без жалости и сочувствия. В конце концов, у меня всего лишь частичная потеря памяти с надеждой на полное восстановление. — Он ещё и шутить изволит, — говорю я и разворачиваюсь в сторону выхода. Но знакомые руки останавливают меня. — Постой. Дай объясниться. Только пообещай не перебивать. Я киваю в знак согласия. — На тебя и так навалилась куча проблем, а тут ещё я — такой беспомощный и требующий повышенного внимания. Мне не хотелось тебя тревожить, и в то же время по совершенно эгоистическим соображениям я искал возможности быть полезным. А ночью, — Пит заметно смущается и берет короткую передышку, чтобы продолжить свой рассказ. — Ночью я старался не будить тебя своим уходом. Как видно — не очень успешно. И… Скажем так. С некоторыми реакциями нужно справляться в одиночку. Понимаешь? До меня не сразу доходит, что Пит пытается мне втолковать. — Когда мы спим вместе, я не всегда могу контролировать моё тело. И на утро… — Мелларк приостанавливает своё повествование, а я прокашливаюсь и пытаюсь придать лицу безмятежное выражение. — Как говорит маэстро Винесблоу, «это нормальное состояние молодого организма». Просто я не хочу разрушить нашу дружбу. Вот и всё. — Если ты думаешь удивить меня «некоторыми реакциями», то у тебя это не получится, — говорю я, пытаясь унять дрожащие ресницы и выдавить из себя уверенный и спокойный взгляд. — Мы и раньше спали вместе. Считаешь, что всего этого не было до недавнего времени? Каждое слово даётся мне с трудом. Я делаю большие паузы между предложениями, чтобы не выдать недостатка воздуха в моих лёгких. Пит касается моей ладони, и наши руки сами собой соединяются в замке. — Что за ночь! — в речи Мелларк угадываются интонации Цезаря, и это помогает разрядить обстановку. — Нам нужно набираться сил. Пойдём в постель? И не разъединяя наших рук, мы выбираемся из лабиринта и опускаемся на успевшую отдохнуть от наших тел кровать. Холодные простыни не согревают так, как горячие объятия. Сон, глубокий и целительный, приходит быстро. Утром я успеваю заметить, что наши ладони всё ещё соединены. Перед уходом я оставляю лёгкий поцелуй на щеке союзника и повторяю шёпотом итог последних часов: — Что за ночь...