Лабиринты памяти

Вся комната по периметру уставлена шкафами с подсветкой от пола до потолка. В центре — одинокий манекен в богато украшенной мехом и перьями накидке. На пуфах лежат оставленные второпях коробки. Трясущимися от холода руками я открываю дверцы шкафов и достаю всё, что может нас согреть. В ход идут обрезы ткани, декоративные подушки павлиньей расцветки и расшитые перьями пледы и покрывала. — Много же птиц пострадало, — заикаясь от холода, шутит Пит. Из горы мягких подушек удаётся соорудить тёплое лежбище. Остаётся только переодеться в сухое и спрятаться с головой под тяжёлой меховой мантией. Пит удаляется в соседнюю комнату, захватив с собой сменную одежду. И я мысленно благодарю его за это. Коса из-за воды превратилась в жёсткую мочалку, я выжимаю её с усилием и распускаю по плечам. Стягиваю с себя всю одежду без остатка и сразу чувствую облегчение. От прикосновений грубой простыни по телу пробегает первая волна тепла. Сухая и довольная я облачаюсь в льняное платье, расшитое перьями, кутаюсь в накидку и дожидаюсь Пита. Мелларк не спешит возвращаться. — Пит? Нет ответа. Напарник явно задерживается, и мне становится не по себе. Я выбираюсь на разведку из тёплого укрытия. Шаги мелкие, но выверенные, нельзя издать ни звука. По дороге активирую спрятавшиеся в металлическую колбу лук и стрелы. К счастью, они мне не понадобятся. Пит идёт мне навстречу при полном параде. Серый костюм напарника наверняка из той же коллекции, что и моё платье. Свободный верх с рядом жемчужных пуговиц посередине и брюки до пят. На жёстком полотне ткани разбросан тонкий пух. Была б моя воля, избавилась бы от этих перьев, но с капитолийской модой не поспоришь. — Я начала волноваться. — Нужно было проверить оборудование и удостовериться, что все двери закрыты. — Всё в порядке? — Я нашёл кое-что неожиданное. Пит достаёт из кармана консервную банку с самым чудесным содержимым на всём белом свете. — Где ты её раздобыл? — В кладовке. Там ещё много всего. Я не могу думать ни о чём другом. Пусть там хранятся хоть тонны съестного, у меня на уме только рагу из баранины с рисом и черносливом. — Эти консервы кое-что значат для меня. — Я знаю, Китнисс. Как и для меня. Пит умудряется открыть банку ещё по дороге, и мне не остаётся ничего другого, кроме как осквернить нашу трапезу и начать есть руками. — Вкусно? В ответ я киваю и угощаю Мелларка отборным куском мяса. Даже холодное рагу можно назвать гастрономическим шедевром. За мою короткую капитолийскую жизнь я успела испробовать сотни деликатесов, но ничего лучше так и не нашла. Пара консервных банок, несколько крекеров и бутылка с водой — когда с едой покончено, наступает время разговоров. — Нужно идти. — Сейчас глубокая ночь. — Тем более надо идти. Доберёмся до дворца незамеченными. — Или из-за недосыпа попадёмся на какой-нибудь ерунде. Мне хочется настоять на своём, но усталость от проделанного пути и тяжесть сытного ужина играют против меня, и больше нет сил на глупые споры. Пит прав. Эту ночь мы должны провести здесь. Первое дежурство, вопреки моему недовольству, достаётся Мелларку. На ближайший час мягкая постель полностью моя. Пит садится рядом. Некоторое время спустя я замечаю, как напарник шелестит ладонями от холода. — Забирайся под плед, так ведь и околеть можно. — Холод бодрит, — возражает Пит, но я всё равно уговариваю его перебраться в постель. Пропасть в глубоком сне у меня не выходит. Я осознаю всё, что произошло с нами за последние сутки. Потом — за год. И дальше — за всю жизнь. Я болезненно не чувствую страха, только благодарность за то, что всё это не приходится проходить в одиночку. Правая рука остаётся под подушкой на деактивированном луке. Левой рукой я нахожу ладонь Пита и нежно сжимаю её. — Спасибо, что рядом. — Всегда. Я сажусь рядом с Мелларком на кровати, чтобы принять дежурство, но напарник не спешит отойти ко сну. У каждого наготове оружие, а свободные руки заняты друг другом. Надеюсь, это не последняя ночь в моей жизни, но даже если последняя, я счастлива разделить её именно с Питом. Первые солнечные лучи подсвечивают огнём тонкую щель под дверью. Больше нам не уснуть. Пока Пит совершает утренний обход, я наведываюсь в кладовую за завтраком и заодно прихватываю в дорогу несколько банок рагу. Мы быстро перекусываем и снаряжаемся в путь. Как только выходим из укрытия, сразу становимся серьезными. Прошедшая ночь кажется передышкой, своего рода каникулами. Нас защищали высокие стены и абсолютное безлюдье. Я прячу колчан под манжету, чтобы в любой момент воспользоваться им по назначению. Теперь, несмотря на ясный морозный день, мы возвращены к суровой реальности. Впереди — дворец Президента. И мы идём туда без приглашения.