21.45

Вообще-то Чимин не особо любил целоваться. Ну правда, это не так приятно, как описывается во всяких фанфиках. Просто подвигал своими губами, обслюнявил чужие - и от этого сердце должно замирать? Какая глупость, господи. Чимин, читая части с поцелуями, всегда прописывал себе фейспалмы от "её мягких губ", "их розовых, словно лепестки роз, половинок" и "языка, ласкающего зубы." Последнее - это же... Это же смешно до безобразия. Как будто язык - это какая-то щётка. Чимин даже заскринил этот отрывок, чтобы при грустняшках было чем поднять себе настроение. У Чимина как раз грустняшка, потому что не то чтобы ему не нравилось, когда Юнги его целовал (скорее, чмокал); просто он находил большее удовольствие в ленивых разговорах по телефону, когда Юнги что-то шепеляво рассказывал. Чимин, бывало, специально молчал в ответ, чтобы услышать обиженное: - Твою мать, ты там спишь чтоли? - и, не выдержав, звонко засмеяться под бурчание хёна. - Шуточки у тебя, конечно... - Ну прости-прости, - сдерживая смех, отвечал обычно Чимин. - Так что там про то, что Намджун идиот и захреначил тебе в задницу снежной гранатой? - А что ещё можно сказать? Намджун идиот и захреначил мне в задницу снежной гранатой, - пфыкнул Юнги и спокойно, даже мудро добавил, - Ну а я что? Ну а я ему в отместку яйца подстрелил... Чимин резко перевернулся на живот, чтобы заглушить свой ржач подушкой, а Доня смотрела на него, как на сумасшедшего. Кажется, она даже укоризненно покачала головой... - Хён, вы... Господи, ахахах... Такие дети. - Какие "дети", мелкий?! - начал возмущаться Юнги. - Это была самая настоящая война. Я выживал, как мог! Я, бля, круче твоей любимой Китнисс был! В этот момент, вот именно в этот, Чимина прошибло осознанием того, что он привык. Привык к невинным поцелуям и очень тоскует без них. А когда был последний? ("Я чо, идиот, чтобы вспоминать? Не-не, не буду... Сегодня, перед моим выходом на станции, мимолётно в уголок губ. Блять. Не матерись, блять. Блять. Аааа!") Прошло не более четырёх часов, а уже скучается - когда будет следующий? Первая любовь - это неуверенная поступь навстречу другому человеку; это поистине щедрый подарок судьбы; это возможность узнать самого себя, свои слабые и сильные стороны, свои фетиши и, конечно, своё тело. То, как оно реагирует на прикосновения Того самого, на его нечитаемые взгляды. Господи, да даже то, как оно реагирует на совместную прогулку. Со временем у большинства получается разобраться в этих лабиринтах ощущений. Со временем человек начинает лучше понимать и острее чувствовать. Острее чувствовать губы Юнги на своих в незастеленной после сна кровати. Долго, невыносимо долго и невыносимо приятно отдавать себя под ленивые ласки неожиданного гостя. Цепляться за чужую толстовку, притягивая к себе ближе. Ещё ближе. Ещё. "Недостаточно" Приглушённый стон в спальне Чимина - слово "недостаточно" в его же мыслях. И Юнги читал их через дрожание чужих, но, парадоксально, родных пухлых губ. С тихой усмешкой он кусал их; приподнимая подбородок, оттягивал нижнюю губу и мимолётно проходился по ней своим прохладным языком, собирая привкус мятной зубной пасты. От приятной тяжести глаза закрывались сами по себе, позволяя раствориться в моменте полностью и безрассудно. Сколько времени прошло? Десять минут, час, три часа? Да какая нахрен разница, когда у Чимина дома никого, кроме собачки, а сам он бессовестно прогулял пары? Зато следующий поцелуй случился чуть раньше запланированного. Примерно тогда, когда у Чимина была лекция по литературе зарубежных стран. - Мелкий, - прекратив тягучий поцелуй, Юнги начал просто чмокать младшего через слово. - Бля, мелкий. Бля. - Его глаза открылись, и он увидел Чимина с взлохмаченной челкой и сонной припухлостью. - Я готов вечность с тобой целоваться. Вот хоть тату бей на губе со знаком бесконечности. У Чимина по всему телу болезненно-приятные волны, по всей поверхности лёгких - шторм, а по всему лицу - глупая улыбка, предвещающая счастливый смех. - Где Пак Чимин? Опять на танцули ускакал? - студенты только пожимали плечами, оставляя вопрос без ответа. А Пак Чимин еле слышно сопел во сне, прижавшись спиной к Мин Юнги. Вот же удивительно - в одно время человек пробуждает бурю, цунами, катастрофу, апокалипсис в душе; а в следующий момент он дарит успокоение, счастье и утопию ей же, влюблённой душонке. И ради такого можно забить на учёбу.