Дом

      — Нечего тут думать! — разозлился я, когда за Шиноа закрылась дверь.       Решив отойти от всех этих заморочек, я решил продолжить убираться. На повестки дня осталась только ванная, потому что даже вторую, мне не нужную спальню, я уже вытер.       Зайдя в ванную, я взял швабру и принялся за работу.       Вот черт ее дернул рассказывать о всяком бреде? Я, конечно, соглашусь: что-то тут не так. Но это не повод так реагировать! Должно быть разумное объяснение. Призраков не существует, это всем известно.

***

      Я устало повалился на кровать:       — Ай-ай-ай, все болит!       Я очень не удачно ударился в ванной рукой, и теперь запястье неприятно саднило. И так, кстати, на изгибе!       Хоть времени было и не так много, но стемнело хорошо, пришлось включить ночник, который я нашел в гостиной. Я поставил его на тумбочку за часами, и теперь его одного хватало, чтобы тускло осветить комнату.       Я, скрипя, переоделся в миленькую, по мнению Шиноа, пижамку и залез под одеяло.       — О, блаженство… — восторженно выдохнул я, сворачиваясь в сосиску.       И вдруг я снова почувствовал тепло, только теперь я уже был в трезвом сознании, и спать расхотелось тут же.       — Здесь кто-нибудь есть? — спросил я, надеясь на отрицательный ответ.       К моему изумлению ответ последовал скорее положительный — сзади меня заскрипела кровать. Я испугался не на шутку. Я бы списал это на стресс и галлюцинации, но последней каплей для меня стало то, что что-то горячее опалило шею и прижалось ко мне со спины.       Я вскочил с кровати, крича что-то типа «Насилуют!» и «Какого черта?!». Посмотрев на кровать, я обнаружил незнакомого мне парня, который тоже слез с моей кровати, но спокойно.       Парень был примерно на мой возраст, лет шестнадцать и очень красивый. У меня сложилось впечатление, что ко мне пришла моя мечта. Вот всегда я представлял себе именно такого. Немного длинноватые для парня блондинистые волосы, выразительные голубые глаза, красивое телосложение и мягкая улыбка.       — Ты кто такой? Как ты попал в мой дом? И нафига ты залез ко мне в кровать? — стал сыпать вопросами я, на всякий случай, оперившись на стену рядом с открытой дверью.       — Так много вопросов. И на какой же ответить мне первым? — ласково улыбнулся незнакомец.       — Ты кто такой?       — Я — это дом, — улыбка не сходила с лица паренька, и это не могло не насторожить.       — Серьезно? Не смешная шутка, — фыркнул я.       — А я и не шучу, — немного погрустнел блондин.       — Ну, и как же ты можешь быть «домом»? Я тебя, например, отчетливо вижу.       — Это потому, что ночью я могу принимать свой истинный облик. Сказать по правде, ты первый человек, которому я показался.       — Ладно, даже если я предположил, что ты — «дом», я тебе так просто не могу поверить. Докажи, — потребовал я.       Парень посмотрел на меня и медленно перевел взгляд на дверь, которая закрылась, и щелкнула замком.       Верю! Во что угодно теперь поверю! Мне теперь бежать некуда! Меня теперь съедят! Правильно говорила Шиноа, что надо уходить!       — Я никого не ем и тебя не собираюсь, — устало вздохнул блондин.       — Ты чего мысли мои читаешь? — с опаской спросил я.       — Иногда, — улыбнулся парень.       — Значит, это ты вытворял все это: опрокидывал вещи, чуть не дал Шиноа задохнуться?       — Твоя подруга? Прости, приревновал.       — Ты? Меня? — Я чуть не подавился воздухом.       — Ты мне понравился с самой первой секунды, как только вошел. Я еще не встречал таких, как ты. Ты так заботился обо мне. Так с любовью убирал в комнатах, так смешно извинялся, — блондин хихикнул.       Я невольно залился краской:       — Так ты не убьешь меня?       — Конечно, нет. Я хочу любить тебя.       Я сполз на пол:       — И что теперь делать?       — Ты просто продолжишь жить здесь, — блондин, словно вихрь подлетел ко мне и схватил за больную руку, — а я буду ухаживать за тобой. Каждому домику нужен свой человечек. Он как сердце домика, без человечка дом зачахнет. Если ты станешь моим человечком — моим сердечком — я буду холить и лелеять тебя. Дам тебе вечную молодость и здоровье. Пожалуйста, не покидай меня.       Блондин нежно поцеловал мое запястье, и боль как рукой сняло. Я удивленно посмотрел в синие глаза парня. Он всем своим видом умолял меня остаться. И я сдался.       — Хорошо я останусь, — сказал я, поднимаясь на ноги. Блондин просто засветился от счастья. Улыбнулся и сильно сжал меня в объятиях.       Если так подумать: я люблю этот дом, а если этот парень и есть дом, то получается я, и его люблю?       — Слушай, — подал голос я, когда блондин соизволил отлипнуть от меня, — у тебя имя-то есть?       — Есть. Микаэла… Мика, — парень снова радостно заулыбался.       — И у меня имя есть: Юичиро или просто Юу.       — Значит, будешь «Юу-чаном».       — Это, с какого перепугу?!       — Ну, потому что ты меня младше, а еще ты миленький, и самое главное мой.       — Тебе сколько лет? Дому ведь не больше десяти.       — Не правда. Дому одиннадцать лет, а мне сто тридцать недавно исполнилось.       — Сколько? — Я откровенно офигел.       — Это потому, что я — демон. Но я еще очень молоденький. Таких как мы обычно называли домовыми, но это не правильно. Вообще, такие как я, привязываются к дому, и без такой привязки мы живем не долго.       — На демона ты не сильно-то похож.       — Не все демоны безобразные с рогами и хвостами, — надулся Мика, — У нас две трети населения на людей больше похожи, чем на демонов из ваших сказок.       — Ладно, не обижайся ты так. Давай ответишь на вопросы по мере поступления. От большой информации голова трещит, — зевнул я.       — Хорошо, ложись спать. Только знай: с наступление рассвета я сольюсь с домом.       — Сложно… Ладно, ты же меня слышишь?       — Если ты будешь говорить, а не думать.       — Ну, а как ответить мне, ты найдешь способ.       Я лег на кровать и повернулся в сторону двери. Сзади скрипнула кровать, и Мика обнял меня со спины, по собственнически притягивая к себе. На щеках у меня выступила краска:       — Я девственник, который ни разу не целовался, и тем более не с кем любя не обнимался.       — Я тоже. Ты у меня первый.       — В свои сто тридцать? — хихикнул я.       — Это для демона еще молодость.       — Вечная молодость.       — Нет тут ничего такого. Нашей королеве и то за пять тысяч лет, и ничего выглядит на двадцать. И ведет себя как двадцатилетняя.       — У демонов есть королева? — удивился я.       — У нас есть свой мир. Спи, хватит болтать, — сказал Мика, утыкаясь носом мне в затылок.