***
сегодня и сейчас
Проваливаясь в глубину сознания Дерри, Морган чувствует себя так, будто прыгает с моста в тёмную речную воду, зная, что под её обманчивой гладью скрываются огромные валуны, но отчаянно надеясь проскользнуть мимо них. И уже заранее зная, что этой надежде не суждено сбыться. Дерри опять лежит у стены, но теперь его простое ложе застелено покрывалом, а рядом с ним стоят на треть опорожнённый кувшин с водой и тарелка с толстым ломтём хлеба. Пища почти не тронута: Дерри уже не чувствует голода, поэтому изредка уделяет внимание только питью. Он выглядит исхудавшим и совершенно безразличным к своему нынешнему положению. Когда открывается дверь темницы, он даже не даёт себе труда посмотреть в ту сторону. Когда звук размеренных мягких шагов пересекает помещение и замирает рядом с ним, Дерри закрывает глаза и отворачивается. – Продолжаешь отказываться от еды? – в голосе Венцита звучит недовольство. – Ты меня огорчаешь, мой юный друг. Этак ты совсем обессилеешь… Дерри молчит. Когда он лежит вот так, у него почти не кружится голова, поэтому он старается не делать лишних движений. Речь – это тоже что-то лишнее. – Извольте подняться, лорд Дерри, когда с вами разговаривают, – недовольство сменяется откровенным раздражением. Дерри чувствует лёгкий тычок под рёбра. Затем ещё один, куда более сильный. – Неужто вы вздумали заморить себя голодом? Ну что же, ваше право, только вот времени у вас, боюсь, на это маловато. После пятого тычка, от которого начинает болезненно ныть в боку, Дерри кое-как заставляет себя сесть. Голова тут же идёт кругом, а перед глазами начинают плыть тёмные пятна. Немного переждав приступ слабости, Дерри встаёт на колени, смутно осознавая, что именно этого от него добиваются. – Слишком медленно, – холодный голос обжигает, точно удар плети, и Дерри повинно склоняет голову, утыкаясь взглядом в носы изящных туфель, расшитых золотом и жемчугом. – Ты крайне огорчаешь меня, юноша, и заслуживаешь наказания. Дерри бездумно кивает, не вникая в смысл доносящихся до него слов. Когда Венцит появился в позапрошлый раз, он только поморщился и почти сразу ушёл, велев охранникам прибрать в темнице, отмыть пленника, сменить повязки и выдать ему чистую одежду. В прошлый свой визит он долго и придирчиво оглядывал результат, затем приказал Дерри встать лицом к стене и упереться в неё руками, после чего без лишних рассуждений впервые овладел им, бесцеремонно, но довольно осторожно, стремясь не повредить свою игрушку слишком сильно. И теперь у Дерри нет причины сомневаться в том, что ему снова предстоит то же самое. Что же, он хорошо подготовился, доведя себя голодом до полубессознательного состояния. Это должно помочь почти ничего не чувствовать. – Мне даже жаль… – продолжает говорить Венцит. – Я заготовил для тебя на сегодня довольно интересный урок. Будет жаль, если он пропадёт зря. Хотя… не попробовать ли нам совместить его с наказанием? О, да ты не боишься? Совсем ничего? Досадно, весьма досадно… Но, кажется, я придумал. Мой друг Ридон сегодня, увы, лишил нас своего общества, но в столь пикантном деле будет даже лучше обойтись без него. Скажи мне, Дерри, ты ведь помнишь карадота? Последнее слово обрывает гладкий поток речи и резко ввинчивается в мозг Дерри, неся с собой страх и омерзение. Дерри вскидывает голову, глядя на Венцита совершенно дикими глазами и, еле выдавливая из себя хриплые слова, отчаянно бормочет: – Нет… пожалуйста… Венцит ухмыляется, взирая на него сверху вниз. – Не бойся, малыш, я не позволю страшному карадоту тебя сожрать. Но ты обещал меня слушаться, помнишь? А к непослушным мальчикам приходит злое чудовище. Только не обманывайся, – он резко наклоняется к Дерри, почти касаясь губами его уха, – чудовище – это я. А карадот мне всего лишь немного поможет. Отступив на несколько шагов, Венцит задумчиво добавляет: – Совсем забыл… Ты же, мой юный друг, даже не знаешь, что это такое. Я расскажу тебе небольшую сказку, хочешь? В глубокой древности, когда люди ещё слыхом не слыхивали ни о Дерини, ни о Боге, в здешних горах обитало довольно занятное племя. Самые обычные дикари, поклонявшиеся духам скал, деревьев и горных рек. Но видишь ли, в чём интерес: над всеми этими духами стоял некий неназываемый Высший, и лишь он один из всех удостаивался ритуальных жертвоприношений. Ты всё правильно понял, по глазам вижу: да, я говорю о человеческих жертвах. Высший питался их страхом и их жизнями, а за это охранял земли племени от любых врагов. Полагаю, врагами он тоже не брезговал питаться, но это уже не слишком важно… Но однажды в этих землях появились Дерини – и, конечно же, благодаря своему колдовству быстро заняли место в пантеоне местных духов, проще говоря, стали правителями этого племени. Страх и уважение к ним росли быстро, а про старых божков люди постепенно забывали. Неудивительно, что Высший был этим не очень доволен и попытался пожрать наглых захватчиков. Но магия Дерини оказалась сильнее, и им без труда удалось подчинить Высшего себе. Возможно, тебе будет любопытно, откуда я это узнал? Всё просто: несколько лет назад мне попался на глаза старый свиток, в котором эта легенда излагалась несколько более пространно, чем я её пересказал, и там были приведены некоторые практические советы... Я уже почти что забыл про это, но сейчас, оказавшись в Кардосе, вдруг вспомнил и решил немного поэкспериментировать на досуге. Ты же понимаешь, к чему я веду, верно? Ну что, малыш, сказку ты послушал, а теперь не хочешь ли воочию познакомиться поближе с древним ужасом Рильских гор? Торжественно вскинув руки, Венцит начинает отрывисто произносить слова заклятия. Заворожённо следя за его пальцами, выписывающими в воздухе загадочные пассы, Дерри почти что видит, как воздух под ними накаляется и сгущается. – Нет… – исступлённо умоляет он и пытается на коленях ползти к Венциту чтобы одёрнуть его, сбить, прервать колдовство. – Нет!.. Но уже поздно. Запах серы резко ударяет в нос, и Дерри, отшатнувшись, падает, успев лишь краем глаза увидеть разверстую пасть монстра и его отвратительные извивающиеся щупальца. Теперь он в панике стремится прочь, подальше от улыбающегося Венцита и от богопротивной твари, но вскоре натыкается на стену, бьётся в неё, как слепая птица. Он хочет кричать от ужаса, но из пересохшего горла рвётся только отчаянное сипение. Спокойный голос Венцита прорывается сквозь пелену страха, заставляя замереть на месте: – Как ты, оказывается, впечатлителен. Кто бы мог подумать! Я ожидал, что твоя хвалёная гордость требует храбро встречать опасности лицом к лицу. Хотя… гордость? Не её ли ты мне продал в обмен на свою жалкую жизнь? И ещё раз тебе повторю: не бойся, я помню свою часть соглашения и собираюсь её исполнить. Ридон иногда бывает чересчур щепетилен, но в одном он прав: лорды – неподобающая пища для этого создания. Когда Венцит заговаривает о гордости, что-то злое и мятежное поднимается в душе Дерри. Он оборачивается и с ненавистью смотрит на своего истязателя, всеми силами стараясь не замечать жуткое порождение Ада за его спиной. Дерри презирает себя за то, что поддался на лживые уговоры, за одно-единственное слово, сказанное в минуту душевного помутнения. Сейчас, когда его тело и разум очищены постом и молитвами, не произнесёнными вслух, но идущими от самого сердца, он ясно понимает, что не верит ни единому слову Венцита. И ни на что больше не надеется. Дерри продолжает безмолвно молить Господа только об одном: умереть раньше, чем Морган что-то узнает о его судьбе. – Завтра, – вдруг сообщает Венцит, – я отправлю тебя обратно гвинеддцам вместе с парламентёрами. Ты рад? Дерри не рад. Дерри охвачен паникой и смятением: слишком близко замаячил свет надежды, от которой он отказался… неужели – зря? Хрупкая броня его смирения трескается и осыпается мелкими осколками. И только тогда он снова вспоминает, что словам Венцита верить нельзя – никаким! Но уже поздно. – И снова нет ответа. Определённо, ты меня огорчаешь, Дерри. Как ты не можешь понять, что все твои глупые попытки сопротивления ни к чему не приведут? Ты снова подчинишься мне по доброй воле. А знаешь, почему? – продолжая говорить, Венцит подходит ближе, наклоняется к съёжившемуся у стены Дерри и, взяв его пальцами за подбородок, заставляет запрокинуть голову. А затем, почти касаясь своими губами его губ, яростно выдыхает: – Потому что ты уже мой. Протестующе вскрикнув, Дерри порывается оттолкнуть его, но Венцит сам отступает назад, посмеиваясь. Он продолжает отходить до тех пор, пока не оказывается почти вплотную к нетерпеливо порыкивающему карадоту. Протягивает к чудовищу руку, привлекая к нему внимание Дерри, а затем произносит несколько отрывистых слов на незнакомом языке, звучащих как приказ. Дерри не успевает отследить, как карадот оказывается рядом с ним, нависает бесформенной шевелящейся тушей. Чудовище как будто не имеет единого облика, оно постоянно находится в движении, изменяется, извивается, клубится. От него веет жаром Преисподней, но Дерри чувствует, как холодеют члены, а тело начинает бить озноб. Бежать некуда, да он и не смог бы сейчас сдвинуться с места, поэтому он просто вжимается спиной в каменную кладку и с ужасом смотрит на тянущиеся к нему щупальца. Гибкие отростки демонической твари обхватывают его и поднимают вверх, удерживая почти вертикально, зубастая пасть щерится прямо ему в лицо. Из горла Дерри против воли рвётся протяжный стон – от резкой боли в растревоженных ранах, от страха, от безнадёжности. “Господи, – истово бьётся в его мыслях, – неужели я был столь грешен, что заслужил такую омерзительную смерть?..” Зажмурившись, он горячо молится о том, чтобы лишиться сознания, не чувствовать, не понимать происходящего. Но беспамятство не спешит приходить к нему, впрочем, как и жуткая погибель. За чавкающими звуками переплетающихся щупалец и шумом пульсирующей в висках крови он слышит медленное приближение мягких шагов. “Смотри на меня”, – голос звучит прямо в его голове, и Дерри не может противиться приказу. Широкие бугристые щупальца змеятся вокруг его тела, но морда чудовища будто перетекает по бесформенной туше, уходит из поля зрения. К Дерри склоняется ухмыляющееся лицо Венцита, и неприятным уколом под сердце приходит осознание, что Дерри почти рад его видеть. По крайней мере, это просто человеческое лицо, и уже неважно, что оно принадлежит отнюдь не другу. – Вот видишь, – как ни в чём не бывало произносит Венцит. – Я же обещал, что карадот тебя не съест. Ты слишком лакомый кусочек, чтобы отдавать тебя какому-то гадкому зверю. В голове Дерри мелькает совершенно безумная мысль: сейчас Венцит достанет кинжал и начнёт медленно-медленно вырезать у пленника куски плоти. Он будет подносить их, сочащиеся кровью, к приоткрытым губам и неспешно смаковать, откусывая по маленькому ломтику и собирая языком тягучие алые капли. И при этом будет всё так же насмешливо улыбаться, глядя прямо в глаза жертве своим холодным сапфировым взглядом. Будто вдогонку этим сумасшедшим идеям Венцит действительно извлекает из ножен свой кинжал. Россыпь гранатов и жёлтых топазов на рукояти тускло искрится в неярком свете единственного окна. Дерри панически бьётся в живых путах, всё ещё пребывая во власти своего мимолётного кошмара, и пронзительно кричит. Хлёсткая пощёчина заставляет его голову дёрнуться, Дерри давится своим криком и замолкает, ошалело уставившись на Венцита. Тот выглядит несколько удивлённым. – Ну что ты, малыш? Я ведь даже не начал… Тихо, тихо… – лезвие кинжала плашмя касается губ Дерри, затем пронзительным холодком скользит по подбородку, спускается к горлу. Дерри судорожно сглатывает. Перед глазами всё плывёт, и весь мир для него сосредотачивается в единственной точке – там, где бритвенно-острое лезвие прижимается к пульсирующей артерии, давит на неё, чуть взрезая кожу. Стоит податься вперёд совсем немного, думает Дерри, и всё это наконец прекратится, как ночной кошмар после петушиного крика. Смерть – это не сон, думает он следом, смерть – это пробуждение. Он хочет проснуться. Но Венцит опережает его. Хватает за волосы на затылке, оттягивая его голову назад, чуть ослабляет нажим клинка, и Дерри напрасно дёргается. Смерть снова смеётся над ним, ускользая. Венцит тоже смеётся. – Глупый мальчишка!.. Венцит методично распарывает рубашку на груди Дерри до самого ворота и откидывает полы в стороны, обнажая тяжело вздымающуюся грудь. Целует покрытый холодной испариной лоб. В то же время Дерри чувствует, как острие кинжала утыкается ему в пах, царапая нежную кожу даже сквозь плотную ткань. Постепенно клинок перемещается выше, подцепляет край штанов, заставляя Дерри непроизвольно поёжиться. Ограничившись перерезанием завязок, до того удерживавших штаны на бёдрах, Венцит отходит в сторону и отдаёт новый приказ карадоту – несколько резких гортанных слов. Притихшие было щупальца снова приходят в движение, захлёстывая и опутывая пленённое ими тело. Когда они задевают открытую кожу, Дерри вздрагивает от этих чуждых, противоестественных прикосновений. Щупальца бесцеремонно скользят по его телу и конечностям, сдирают остатки одежды, перехватывают, опрокидывают его на спину, и теперь Дерри будто бы полулежит в воздухе. Щупальца цепко держат его за запястья сведённых за головой рук и обвивают голени, заставляя широко раздвинуть ноги, упираются снизу, поддерживая спину и голову. Карадот держит крепко, не давая возможности хотя бы свести приподнятые колени, и Дерри мучительно краснеет – распятый, обнажённый, полностью раскрытый перед торентским владыкой. – Не надо… – умоляюще всхлипывает он. – Не… так. Пожалуйста… – Шш. Посмотри на себя, малыш, – в голосе Венцита появляется мечтательная хрипотца. Дерри и подумать не мог, что тот умеет говорить так мягко, с придыханием, почти ласково. – Ты выглядишь потрясающе. Осталось несколько последних штрихов. Но сперва тебе нужно немного расслабиться: мы же хотим, чтобы ты тоже получил удовольствие, верно? “Какое, к чёрту, удовольствие?” – вяло удивляется Дерри, но его внимание тут же перескакивает на появившееся около губ горлышко фляги. Он вдыхает аромат мёда и муската, гвоздики и кардамона, каких-то ещё драгоценных восточных пряностей, что при ремутском дворе порой добавляют в подогретое вино. Решительно делает большой глоток, затем ещё один и ещё, пока не начинает давиться: хмельное натощак – хороший помощник, когда нужно забыться. – Вот видишь, ты уже почти что ешь с моих рук, – вкрадчиво шепчет Венцит, закупоривая флягу. – Совсем не сложно быть послушным, правда ведь? Вино оказывается намного крепче, чем то, к чему Дерри привык, оно обжигает пищевод и распускается в желудке огненным цветком, заставляя хватать ртом воздух в стремлении хоть немного притушить этот жар. А всего через несколько мгновений по всему телу разливается приятное тепло, смывая напряжение в болезненно ноющих мышцах. В голове образуется чудесная лёгкость, и на лицо Дерри нисходит умиротворение. Он даже не сразу осознаёт, как в него бесцеремонно проникает длинный палец, смазанный чем-то скользким. Это ничуть не больно, лишь немного неудобно. Дерри инстинктивно поджимается, пытаясь избавиться от этого неудобства, и только тогда снова начинает понимать происходящее. Пытается испуганно сжаться, но тело слушается плохо, оно расслаблено и всё ещё пребывает во власти дурманящего тепла. Дерри глубоко дышит, стискивает кулаки, напрягает мышцы, снова и снова пробуя заставить тело подчиняться. Огонь в желудке медленно угасает, но сгусток будоражащего жара спускается ниже, концентрируется в паху, заставляя неосознанно елозить бёдрами. Телу нравится это ощущение, тело уже уверено в том, к чему оно стремится вопреки всем протестам разума. И когда в него входят уже два пальца и начинают неспешно двигаться внутри, с губ Дерри срывается первый стон наслаждения. Его сознание будто бы распадается надвое. Дерри с отчаянием наблюдает за тем, как его мужская плоть наливается кровью, твердеет, поднимается вверх против его воли. Это предательство тела, это именно то, о чём говорил Венцит… то, что становится для Дерри последним ударом, ломает его, уничтожает всякое желание сопротивляться. И в то же время где-то за гранью рассудка некое греховное, почти животное начало сладострастно нашёптывает о том, что удовольствие есть самоцель, и неважно, из чьих рук оно получено; о том, что противиться блаженству неестественно и потому неправильно; о том, что следует требовать и получать свою долю наслаждения, а не бежать его. Бесповоротным поражением становится тот миг, когда эта раздвоенность чувств сходится воедино в простом и чётком заключении: незачем бороться с неизбежным. И тогда Дерри сдаётся окончательно, отказываясь ото всех попыток сохранить хотя бы иллюзию гордости. Венцит, заинтересованно наблюдающий за этой внутренней борьбой, довольно жмурится, когда Дерри наконец неуверенно подаётся навстречу толкающимся в него пальцам, и в следующий момент убирает руку. Игрушка сполна заслужила награду, и награды не приходится долго ждать. Из горлышка хрустального флакона срывается крупная золотистая капля, падает, медленно стекает по напряжённому члену Дерри, распространяя тяжёлый сладкий запах мускуса, сандала и апельсинового цвета. Кончиками пальцев, едва касаясь, Венцит растирает масло по головке, затем по стволу, пока тот весь не приобретает сочный влажный блеск, медленно гладит вверх-вниз, любуясь, будто странным произведением искусства. Дерри выгибается ему навстречу, пытается толкнуться в ладонь, безмолвно умоляя: ещё, ещё! Но у Венцита другие планы, и в них не входит позволить жертве так быстро достичь финала. Он отводит руку, затем тщательно вытирает её подобранным с пола обрывком ткани. Расстёгивает пояс, на котором болтаются ножны и вышитый золотой нитью кошель, аккуратно кладёт неподалёку. И, глядя прямо в глаза пожирающего его взглядом Дерри, неторопливо распускает завязки на штанах. Он сам уже давно возбуждён, но не может позволить плотским позывам слишком рано закончить игру. Впрочем, теперь самое время наконец в полной мере распробовать многообещающе покорное тело невольного любовника. Он входит медленно, давая Дерри возможность прочувствовать каждый дюйм плоти, погружающейся в скользкую тугую глубину. Венцит опытен в получении удовольствия, и дело остаётся за малым: обучить этому ученика, скованного глупыми предрассудками. Показать, что верх блаженства тем ярче, чем дольше и сложнее путь к его достижению. Наглядно объяснить, что простое и суетливое удовлетворение похоти – это далеко не всё, что можно получить от любовного акта. Будь у Дерри свободны руки, ему бы понадобилось всего несколько движений ладонью, чтобы кончить. Когда его вышвырнуло за рамки морали и самоконтроля, оказалось, что Венцит и здесь был прав. Его действительно это безумно заводит, заводит до сладостной истомы, до ноющей боли в яйцах – собственная беспомощность и нагота, бесстыдная открытость хищному и алчному взгляду, ощущение растянутости и заполненности крепким мужским членом, даже обвивающие его руки и ноги подрагивающие живые канаты. В его жизни и постели было достаточно женщин, но никто из них не доводил Дерри до такого исступления, такой самоотдачи. Он извивается и хнычет, пытаясь насадиться глубже и сильнее, и жалобно стонет, когда Венцит вдруг совсем прекращает движение. Где-то на грани сознания звучат слова, но Дерри не слышит их, не понимает. Зато слышит тот, к кому они обращены. Тонкое длинное щупальце змеится по животу Дерри, дразняще скользит по внутренней стороне бедра и свивается петлёй вокруг его гениталий. Петля постепенно сужается, захлёстывает ствол, легко движется по скользкой коже долгожданной лаской, заставляя дышать хрипло и глубоко в предвкушении разрядки… но щупальце вдруг скручивается вокруг основания члена, сжимая его почти до боли. Дерри испуганно вскрикивает, но сделать ничего не может, и ему остаётся только смотреть. И в этот момент Венцит снова мощно толкается в него. И Дерри теряет голову. Он стонет, кричит, бессвязно о чём-то умоляет, рвётся и извивается, не замечая боли в опутанных щупальцами руках и ногах, подмахивает, наконец получая своё сполна и сходя с ума от невозможности кончить. Венцит уже не сдерживается: он вколачивается в жаждущее тело резко, глубоко, ритмично. Он рычит от удовольствия и впивается побелевшими пальцами в бёдра Дерри до лиловых кровоподтёков. К тому времени, когда темп его движений становится рваным и он в последний раз глубоко толкается внутрь и замирает, выплеснувшись, Дерри уже почти не может кричать, и из его горла вырываются только хриплые рыдания. Встав чуть в стороне, Венцит неторопливо приводит себя в порядок: тщательно оправляет одежду, застёгивает пояс, приглаживает растрепавшиеся волосы. Чуть склонив голову, сыто улыбается в ответ на дикий и молящий взгляд. Ему даже почти жаль, что игра подошла к финалу, но затягивать дальше нет смысла. И всё же он не может удержаться от небольшого поддразнивания напоследок: – Кажется, ты хочешь о чём-то попросить, Дерри? Я слушаю. Дерри хочет, ещё как хочет, но вместо связной просьбы у него получается лишь жалобное: – Пожалуйста… Венцит вздыхает с напускной строгостью: – Опять забываешь про хорошие манеры… Но, пожалуй, сейчас я готов это простить. Он подаёт знак взмахом руки, и ещё одно щупальце карадота, толстое и шишковатое, бесцеремонно проникает в растянутое влажное отверстие. Дерри всхлипывает и подбирается – тело хочет ещё, но ему уже неприятно, даже больно. Истерзанный вход саднит, снова принимая в себя нечто чужеродное, а член невыносимо ноет, требуя разрядки. Впрочем, та не заставляет себя ждать: щупальце, сжимавшее его плоть, ослабляет хватку, обвивается вокруг ствола и ритмично пульсирует. Другое же щупальце, бывшее внутри, выходит из тела мучительно медленно, заставляя прочувствовать каждую свою неровность. И когда его кончик с влажным хлюпающим звуком выскальзывает наружу, Дерри накрывает волна непереносимо яркого оргазма, который, кажется, длится целую вечность. И вслед за этим приходит абсолютное опустошение. Дерри почти не осознаёт, как щупальца небрежно швыряют его на постель, как тает в воздухе само чудовище. На грани слуха доносится спокойный ровный голос: – Мне даже немного жаль, что завтра придётся с тобой расстаться. Впрочем, это будет ненадолго. Мы же оба знаем, что ты вернёшься ко мне… не так ли, малыш? Когда Венцит уходит, в темнице воцаряется тишина. Дерри с трудом переворачивается на спину и бессмысленным взглядом смотрит в потолок. Ноги сводить больно, между ними влажно и досадно пусто. На животе и на груди неприятно стягивают кожу потёки собственного подсыхающего семени. Воздух до лёгкого озноба холодит разгорячённую кожу, и прикрыться нечем: одежда испорчена безвозвратно. Дерри закрывает глаза. Ему всё равно. Сознание покидает его.