My Cubicle Life

Когда я вернулся в свою квартиру, было уже где-то за полночь. Я не чувствовал своего тела с того момента, как оставил Гарри. И сейчас, поднимаясь на четвертый этаж, я буквально ощущал себя живым мертвецом. Еще никогда в жизни я не проклинал себя за то, что снимал квартиру на четвертом этаже. Подойдя к двери, я громко выдохнул и стал вытаскивать из своей сумки ключи от дома. Даже мои внутренности устали от всего дерьма, происходящего со мной. Мне казалось, что я за всю свою жизнь не смогу найти прилагательное, которое бы во всей красе смогло описать то, что сегодня произошло. Даже проштудировав несколько тысяч словарей, я бы не смог отыскать необходимого слова, потому что его попросту не существовало в моем языке. Войдя в квартиру, я тихо положил свою сумку на пол и закрыл за собой дверь. В доме была кромешная темнота, и я не знал, был ли Найл вообще дома, или же он просто спал. Если бы я не был таким уставшим, я бы выяснил это, но сейчас я просто хотел завалиться куда-нибудь подальше и забыться. Я прошел на кухню и включил там свет, с излишним шумом бросая ключи на стол. Мне нужен был виски. Мой любимый виски, который отвезет меня в страну забвения. Достав бутылку из нашего любимого ящика, я подошел к столу и сел. Я даже не позаботился о стакане, поэтому просто открыл бутылку и прижался к ней губами, глотая жгучий напиток. Затем я повторил то же самое несколько раз. После того, как я опустошил половину бутылки, я немного отодвинул ее, и вытерев ладонью губы, положил голову на столешницу, закрывая глаза. Мое горло неприятно жгло, но было плевать. Пролежав несколько минут на столе, я снова поднял голову и, схватив бутылку, сделал еще несколько больших глотков. От такого быстрого доступа алкоголя в кровь, мое тело не понимало, что происходило, поэтому голова начинала очень сильно кружиться. Мне пришлось отодвинуть бутылку и снова лечь на стол, смотря вниз на пол. Я заставил себя снять уличную обувь, и, бросив ее под стол, я протянул пальцы к бутылке, вспоминая прожитый вечер. Я смотрел на свои босые ноги, затем опомнился, что на мне все еще был надет свитер Гарри, поэтому, не думая ни минуты, я быстро стащил его с себя и отбросил куда-то в сторону. Затем я поднялся на ноги, подошел к этому куску ткани, поднял его в руки и выкинул в мусорное ведро. Точнее, попытался выкинуть, но не попал, из-за чего мне пришлось снова поднять его и опять кинуть в ведро. Дрожащими ногами я сделал шаг назад, снова ощущая, будто стены сужались вокруг меня. На краю стола стоял контейнер из-под еды, который Гарри оставил у нас на кухне в один из вечеров. Я вспомнил, как он тогда пришел ко мне в своих черных джинсах, держа в руке этот контейнер, который был набит едой. — Привет, малыш, — сказал он тогда, оставляя на моей щеке нежный поцелуй. — Что ты сегодня принес? — спросил тогда я. — Запеченная курица; хочешь? — он протянул мне свою вилку, и я улыбнулся. Покачав головой, я решил возненавидеть все, что было связано с Гарри. Контейнер ожидала та же участь; в мусорном ведре. Притоптав все ногой, я с ненавистью закрыл мусорное ведро и отодвинул его от себя. Я надеялся, что это был его любимый контейнер. Надеялся, что это был контейнер его бабушки. Наделся, что у него была эмоциональная связь с этим контейнером. Схватив бутылку виски, я отпил немного жидкости, чувствуя, что я был на правильном пути к тому, чтобы напиться. Уставившись на мусорное ведро, я понял, что мне необходимо было избавиться от всего, что принадлежало Гарри. Поэтому, наверное, не сложно было догадаться, что после этого я схватил бутылку виски и направился в свою комнату. Подойдя к своей комнате, я слишком сильно открыл дверь, что та громко шарахнулась об стенку, создавая шум. Включив свет, я подошел к своему шкафу и открыл его, матерясь, когда на меня упало несколько свитеров. Я отпил еще немного виски. Первое, что мне попалось на глаза — его подарок на мой день рождения. Вытащив ебанные тапочки, я бросил их на кровать. Затем я вытащил его футболку, которая просто отвратительно смотрелась на нем (точнее, я просто пытался убедить себя в том, что она ужасно смотрелась на нем.) и кинул ее так же на кровать. Снова припав к бутылке губами, я заметил желтые стикеры, которые лежали на моей тумбочке. Подойдя ближе, я смог прочитать, что на них было написано его дурацким почерком; Не мог заставить себя разбудить тебя… Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя сегодня, малыш. Он оставил эти записки буквально несколько дней назад, отчего мне стало больнее. Я оторвал их от поверхности тумбочки и смял, беря в руки тапочки и черную футболку. Выйдя с комнаты, я быстро пошагал на кухню, успев по дороге отхлебнуть виски. Как только я оказался на кухне, я сразу же поставил бутылку на стол и подошел к ведру, злобно кидая туда его футболку. Затем, в последний раз посмотрев на тапочки, я брезгливо бросил их в мусорку, а сверху кинул две желтые смятые записочки, перед этим порвав их на мелкие кусочки; они были некой альтернативой конфетти на моем депрессивном празднике. Отступив на пару шагов назад, я снова взял бутылку и влил в себя почти все ее содержимое. Мне приходилось держать за стол, потому что ноги меня уже не держали. Закрыв глаза, в мой разум ворвались его слова. Я не думаю, что хочу быть в отношениях. Я открыл глаза, чтобы избавить себя от ненужных воспоминаний. Я сильно ударил рукой по столу и смахнул все стоящие на нем вещи на пол. По квартире мгновенно прошелся звук разбивающего стекла, который на секунду оглушил меня. Мне понравилось. Быстро подойдя к шкафу с посудой, я стал вытаскивать тарелки и бокалы и просто бил их об пол, крича что-то. Я даже не мог понять, что именно я кричал, потому что в тот момент я был в некой фрустрации, я просто бросал на пол все, что попадалось мне под руку. Пострадали даже магнитики с холодильника, на которые я яростно кричал и выкидывал на пол.  — Господи, вашу мать, блять! Ты напугал меня до чертиков! — вдруг я услышал голос Найла. Подпрыгнув от испуга, я повернулся к нему, положив ладонь на грудь. Он стоял в одних трусах и в длинной рубашке от пижамы, держа над головой биту. Увидев меня, он опустил ее на пол и окинул удивленным взглядом. — Я думал, к нам ворвались… Боже мой. Напугал меня до усрачки! — выкрикнул он. Я неподвижно стоял на одном месте, опустив руки на бедра. Выражение лица Найла быстро изменилось, и он сконфуженно посмотрел на меня. — А что ты вообще здесь делаешь? Ты же должен быть с Гарри. — Нахуй его! — крикнул я, сбивая со стола контейнер, в котором хранились все наши ложки и вилки, которые мгновенно разлетелись по всей кухне, создавая громкий шум. — Что случилось? — спросил Найл, поднимая брови. — Что случилось?! — закричал я, глазами ища что-нибудь, что можно было разбить. Заметив последний магнитик, я быстро снял его с холодильника и бросил на пол. — Случилось то, что Гарри — настоящий мудазвон! — Оу, — сочувственно произнес Найл, смотря на меня. Схватив бутылку, я глотнул обжигающей жидкости. Найл подошел ко мне и выхватил бутылку, поставив ее далеко от меня. (Хорошая идея.) — Поверить не могу, что у меня были чувства к этому ублюдку! — я указал на Найла указательным пальцем. — Почему ты позволил мне влюбиться в него? Найл пожал плечами. — Ты должен был знать, что все закончится именно так! — продолжил я. Он снова пожал плечами, обхватывая себя руками. Обернувшись вокруг себя, я стал искать что-нибудь, что мог бы разбить. Мне было это жизненно необходимо. Я схватил банку с какой-то пастой и кинул ее к остальным вещам на полу, громко крича. — Лу? — заговорил Найл, и мне пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. — Что?! — Почему ты выражаешь свою злость на нашей кухне? — Потому что! — выкрикнул я, раздумывая над тем, зачем я это делал. — Потому что я, блять, очень зол! — продолжал кричать я, хватаясь руками за стол, чтобы не упасть на колени. Найл что-то обдумал, после чего подошел к посудомойке и вытащил оттуда несколько тарелок. — Держи, — протянул он мне ее. Я кинул тарелку на пол. Она разбилась на кусочки. — Еще одну, — произнес Найл, снова протягивая мне тарелку. — Похуй на него! — крикнул я, наблюдая за тем, как разбивалась очередная тарелка. — Поверить не могу, что он так поступил со мной! — я повернулся к Найлу и, взяв у него очередную тарелку, кинул ее на пол. Мне казалось, будто все слова раздирали меня с огромной силой. Алкоголь больше не помогал. Закрыв глаза, я просто кричал что-то во весь голос, не задумываясь ни о чем. Вдруг меня отвлек звук разбивающегося стекла, и мне пришлось открыть глаза. Рядом стоял Найла, держа в руках половину тарелки и улыбаясь. Я несколько раз моргнул глазами и схватился за стол, смотря на него. — Что? — произнес он. — Если мы собираемся покупать новые тарелки, то я должен разбить хотя бы одну из старых. — Я бы хотел… Мне бы не помешала… Ебать… Хоть одну… — Что? Что бы ты хотел? — спросил Найл, склонив голову вбок, в то время как я пытался вспомнить, что именно хотел сказать. — Нашу фотографию, — произнес я. Он моргнул. — Я бы хотел, что бы у меня была наша фотография. Чтобы я, блять, смог сжечь ее к чертям! Фотографию меня и Гарри, а не меня и тебя. У меня есть твоя и моя фотография. Моя и твоя? Наша? Как правильно говорить, блять. Я не помню правила. — У тебя нет вашей совместной фотографии? — после некоторого молчания спросил Найл. — Есть, — я закатил глаза. — Но они не распечатаны. Кто, блять, вообще сейчас чептает… Я пьян. — Пьян в дрова. Дай мне свой телефон. — Нет. — Лу, дай мне свой телефон. — Ладно, — кивнул я, протягивая ему свой телефон. Найл взял его у меня из рук прежде, чем я бы смог шарахнуть его об пол. — Тааак, — тихо пробубнил Найл, после чего вышел из комнаты. Я решил все-таки допить виски, поэтому как можно аккуратней подошел к столу и схватил бутылку, допивая остатки. Я поднял пустую бутылку вверх, намереваясь разбить ее, но подумав, что кухня станет еще грязнее, отступил и поставил бутылку на пол. На полу и так было уже много мусора, а ведь мне пришлось бы все это убирать на следующее утро. Найл появился на кухне, спустя некоторое время, когда я уже собирался пойти спать. У него в руках была то ли карточка, то ли картон; он не показывал мне. — Что там у тебя? — спросил я, хмурясь. Он ухмыльнулся и подтолкнул меня к раковине, и как только я оказался на нужном месте, Найл показал мне фото. Одна из немногих наших совместных фотографий с Гарри. Сглотнув, я безжизненно уставился на нее. На этой фотографии мы лежали в постели под одеялом. Я даже не подозревал, что Гарри фоткал нас, потому что в это время я смотрел лишь на него. Я заметил это только тогда, когда его телефон громко зазвенел, оповещая нас о сделанной фотографии. — Как… Зачем? — произнес я. — Возьми, — он протянул мне синюю зажигалку. Я удивленно смотрел на него, а он улыбался. — Сожги ее. Ты должен ее сжечь, — я продолжал смотреть на друга. — Зажги ебанную фотографию. Обратив внимание на фотографию, я решился. Схватив зажигалку, я поднес ее к фотографии, и с безжизненным выражением на лице попытался поджечь один из углов фотки. Но ничего не произошло. — Почему она не горит? — Попробуй поджечь еще раз, — произнес Найл, двигая мою руку к другому углу фотки. Бумага немного задымилась, но все же не загорелась. — Почему, блять, она не горит? — крикнул я. Зажигалка нагрелась и обожгла мне пальцы, из-за чего мне пришлось выбросить ее в раковину. Фотка продолжала дымиться, а я вдруг начал плакать. — Шшш, все в порядке, — Найл схватил мои руки и выхватил из них фотографию, кидая ее в раковину. Я лишь заплакал еще сильнее. Нагнувшись к раковине, я скрестил руки на животе, чувствуя успокаивающие поглаживания Найла на спине. — Не плачь, Лу, все в порядке, — прошептал он. — Все не в порядке! — выкрикнул я, отходя на пару шагов назад и хватая Найла за руку, чтобы не упасть. — Все, блять, не в порядке! Он думает, что я отвратительный! — Нет, он так не считает… — Да, он думает так! — оборвал его я. — Он не хочет быть таким, как я! Он не хочет быть со мной! Потому что… Потому что я отвратительный! — Прекрати, — Найл покачал головой. — Не говори так, — я пытался перестать плакать, но вдруг почувствовал резкую тошноту, которая мгновенно подступала к горлу. Найл подошел ко мне, взволнованно смотря на меня. — Что? Что такое? — Меня тошнит… — Раковина! В раковину! Я покачал головой, закрывая руками рот и выбегая в коридор, направляясь в туалет. Быстро влетев в комнату, я упал на колени перед унитазом и вытошнил все, что было в моем желудке. По моим щекам снова потекли слезы, пока я хватался руками за унитаз. Мне казалось, будто меня избивали изнутри. Меня тошнило очень сильно, при этом я ощущал боль в каждой клеточке своего тела. У меня болело сердце, болело горло, болел желудок, и почему-то очень сильно болела нога. Даже сильнее, чем сердце. Мне просто уже достаточно давно не разбивали сердце, поэтому я не помнил, какого это быть с разбитым сердцем; как это, когда кто-то разрывает твое сердце буквально пополам. Ненавижу быть в таком состоянии. Я почувствовал, как позади меня Найл откинул мою челку назад, аккуратно садясь рядом со мной. — Все хорошо, — шептал он, в то время как я плакал все сильнее. Он пропускал мои волосы через свои пальцы, нежно прикасаясь ко мне. — Ничего не хорошо, — слезы продолжали течь даже сквозь закрытые глаза. Найл осторожно взял меня за локти, пытаясь оттащить от унитаза. Мне удалось сесть на пол, прислонившись спиной к ванной, и когда я поднимал колени к груди, мою ногу прошибла ужасная боль. — Черт. — Блять, Лу, твоя нога, — произнес Найл, быстро хватая туалетную бумагу и отрывая несколько сантиметров. Найл очень резко схватил мою ногу и подвинул меня к себе. — Сука, у тебя столько стекла в стопе. — Я такой глупый, — прошептал я. — Нет, ты не глупый, — произнес Найл. Я закрыл глаза и откинул голову на какой-то маленький ящичек, который оказался рядом с ванной. — Ты не глупый, Лу. Там по всей кухне было стекло, — Найл вытаскивал стеклышки из моей стопы очень аккуратно. — Я не имею в виду это стекло. Я просто глупый. — Ты не глупый, — повторил он. Выпустив очередной дрожащий всхлип, я открыл глаза и посмотрел, как Найл пинцетом вытаскивал маленькие частицы стекла, застрявшие в стопе. Меня почему-то снова прошибли слезы, и я опять заплакал; Найл извинился, думая, что причинял мне боль, хотя он, наоборот, был единственным, кто никогда не причинял мне боли. Я хотел отблагодарить его за все, но не мог открыть рта. Лишь плакал, плакал и плакал. — Какой же я тупой. — Тихо, — шепнул Найл. После того, как он обмотал мою пострадавшую ногу, он сел рядом со мной, касаясь моей руки. Я лишь продолжал плакать, повторяя одну и ту же фразу; фразу, которую я повторял с тех пор, как покинул Гарри. — Какой же я глупец. — Прекрати, — шептал Найл, пальцами массируя кожу головы. — Прекращай так говорить. — Я, блять, самый настоящий долбаёб… А еще я чертов гей… И я, сука, так себя ненавижу… — Луи! — выкрикнул он, хватая мою челюсть своей ладонью, тем самым поворачивая мою голову к себе. Когда наши взгляды встретились, я заметил нескрываемую грусть за его голубыми глазами. Мне казалось, что он хотел сказать что-то успокаивающее или же, наоборот, отругать меня за то, что я так отзывался о себе, но Найл не сказал ничего. Он отпустил мой подбородок, затем большим пальцем руки потянулся к моим губам и что-то вытер с них, после чего обтер свой палец об свои трусы. Я посмотрел вниз. Он вытер с моих губ мою же рвоту. Я чувствовал себя ужасно жалким. Поэтому заплакал еще сильнее. Он оттянул рукав своей пижамы вниз и стал вытирать им слезы с моих щек. — Перестань, — произнес я, отодвигая его руки от себя. — Просто перестань! — с каждой секундой я ненавидел себя еще больше; ненавидел за то, что был таким жалким и вынуждал Найла заботиться о себе. Повернувшись к нему, я посмотрел на него своими красными глазами, а он снова потянулся к моему лицу, в попытках вытереть слезы. — Хватит! — я снова не позволил ему сделать это. — Ты тоже должен ненавидеть меня! — Заткнись! — выкрикнул Найл, хватая мою руку и отодвигая ее в сторону, чтобы вытереть слезы с щек. — Я, блять, люблю тебя, — грубо произнес он, хватая мою челюсть и поворачиваю мою голову к себе. — И ты не можешь заставить меня разлюбить тебя, слышишь меня? — говорил он, смотря мне в глаза. — Ты не сможешь. Поэтому, даже не пытайся! — Но я ведь такой конченный, — тихо произнес я, дрожа от эмоций. Одна рука Найла все еще обхватывала мое запястье, а другая мой подбородок. — Тогда я такой же. — Нет, ты не такой, — я покачал головой. — Ты идеальный. Ты всегда идеальный. Ты всегда…. Всегда счастливый. — Думаешь, я счастлив прямо сейчас? — прошептал он, смотря на меня теми самыми грустными глазами. Я покачал головой. — Нет! И это все из-за меня. — Луи, — произнес он, но я быстро перебил его. — Ты нормальный, Найл. Ты хороший, обычный, добрый и такой очаровательный. Ты нравишься абсолютно всем, тебя все любят, и все хотят дружить с тобой; не со мной. Только с тобой. Я бы хотел быть таким же, как ты. — Луи, прекрати, — произнес Найл, заставляя меня посмотреть на себя. Его красные глаза и грустное выражение лица ранило меня еще больше. Я вроде как перестал плакать, видимо из-за того, что у меня просто кончились все слезы. Но я не мог позволить себе ранить Найла. — Я ненавижу себя, — тихо повторил я, качая головой. — Перестань так говорить. Я пожал плечами. — Но это так. Тишина. Я смотрел на друга и ненавидел себя за то, что заставлял его страдать вместе с собой. Если бы я мог, я бы врезал себе. Хотя, я мог попросить об этом Найла. Мы просидели в тишине несколько секунд, затем Найл быстро поднялся на ноги и наклонился ко мне, хватая меня под руки и поднимая вверх. Поднявшись, я полностью навалился на него, и он потащил меня в комнату. Он посадил меня на край кровати, но я инстинктивно сразу же положил голову на подушку, смотря в потолок. Моя нога болела. — Будешь спать в джинсах? — спросил Найл, стоя рядом со мной. Я отрицательно покачал головой, но не двинулся в места. У меня не было сил для каких-то действий. Он схватил меня за руки и посадил меня, слегка придерживая. — Ты ж в боксерках, да? — спросил он, указывая на мои джинсы. — Просто предупреди меня, если я вдруг собираюсь встретиться с твоим маленьким другом, ладно? — я просто пожал плечами, потому что не помнил, было ли на мне белье. Я не помнил ничего. Он несколько секунд что-то обдумывал, затем аккуратно уложил меня снова на кровать и присел на колени, расстегивая пуговицу на моих штанах. — Я надеюсь, ты будешь помнить это завтра, — пробубнил он, стягивая с меня штанину. — Потому что, ты же понимаешь, что теперь всю жизнь будешь должен мне, да? — я знаю, что он не ожидал какого-то ответа от меня, поэтому просто продолжал стягивать с меня джинсы. — Ох, слава Богу, ты в трусах! — он откинул мои штаны в сторону. — Накройся одеялом, Лу. Я кивнул, но не двинулся. Мне вообще казалось, что я разучился двигаться. Он снова выдохнул, посадил меня, вытащил из-под меня одеяло и, уложив меня на спину, нежно накрыл им. Когда я повернулся на бок, Найл лег рядом со мной. Я удивленно смотрел на него, моргая уставшими глазами. Он положил свою ладонь на мою талию. — Знаешь, я люблю тебя больше чем что-либо и кого-либо в этом мире, хорошо? Я кивнул. — Никогда не смей забывать об этом, хорошо? — продолжил он. Я кивнул. — Независимо от того, что ты делаешь, или кем ты являешься, я всегда буду рядом с тобой. Я снова кивнул. — Тебя еще тошнит? Я отрицательно покачал головой. — Хочешь принесу тазик на всякий случай? Я кивнул. Он исчез буквально на минуту, после чего вернулся с небольшим тазиком, который поставил перед кроватью. Он сел на край кровати, смотря на меня. — Я люблю тебя, малыш. Позови меня, если что-нибудь будет нужно, хорошо? Кивок. Он слабо улыбнулся мне, затем наклонился, чтобы оставить нежный поцелуй на щеке. После этого он поднялся, несколько секунд погладил меня по голове и направился к двери. Он остановился в проходе, снова посмотрев на меня, после чего мои глаза сами закрылись. Наверняка, он хотел еще что-то сказать, но что бы это ни было, это подождет до утра.