Спящий (Sleeping Man)

Едва двери лифта за ними закрылись, у Уилсона внутри словно щелкнул переключатель. Теперь, когда непосредственный кризис миновал, когда Хаус чудесным образом возродился из мертвых и, кажется, больше не собирался к ним присоединяться, напряжение разом схлынуло, позволив Уилсону впервые задуматься над словами, которые произнес Хаус, прежде чем отключиться. Обращенный на него взгляд не выражал ничего, кроме любопытства. «Кто, черт возьми, ты такой?» — спросил он Уилсона. Что это вообще был за вопрос? Он что, придуривался? Он считал, что это ужасно смешно? Что можно взять и сорвать собственную панихиду, а потом вот так запросто обратить все в шутку? Даже не пытаясь перед этим хоть что-нибудь объяснить? Словно услышав мысли Уилсона, Хаус приоткрыл трепещущие веки. Он облизнул губы и, кажется, собрался что-то сказать. Медсестра из реаниматологии, наклонившись, приподняла кислородную маску и приблизила ухо к его лицу, а когда глаза Хауса снова закрылись — вернула маску на место. — Что он сказал? — потребовал Уилсон. — Думаю, я неверно расслышала, — сказала медсестра, качая головой. — Ну? — Мне кажется, он спросил… «Где шампанское?» Это лишь подтвердило его догадки. Уилсон обернулся к Чейзу. — Нужен еще один тест, — стиснув зубы, сказал он. Чейз бросил на него недоверчивый взгляд. — Думаю, я уже заказал все необходимое, чтоб достоверно определить степень повреждения каждого орган… — Не то, — сказал Уилсон. — Проведи скрининг на токсины. — Какие именно? — уточнил Чейз. — Галлюциногены. Опиаты. Гидроксон. Экстази. Кетамин. Все, что только сможешь. Нет другого объяснения его состоянию, кроме наркотиков. — Сильное обезвоживание способно вызвать психические изменения, — возразил Чейз, — спутанность сознания, дезориентацию, повышенную тревожность. Плюс у него температура под сорок, — это прозвучало так, словно Чейз пытался убедить сам себя в правдивости собственных слов. — У него был десятидневный загул, — уверенно сказал Уилсон. — Ничто иное не может объяснить, — он сделал обобщающий жест рукой, — все это. Чейз помрачнел, но, поразмыслив, все же кивнул и сделал пометку в карте. Затем снова замялся. — Я хотел попросить тебя порекомендовать обезболивающее, потому что обычно ты их ему выписываешь. — Ничего, — бросил Уилсон, не в силах скрыть отвращение. — Ни даже детского аспирина, пока не придут результаты токсикологии! Скорее всего, он итак уже накачан викодином под завязку. И Бог знает, чем еще. Когда двери лифта распахнулись на этаже радиологии, Уилсон выпустил каталку из рук. Это было непросто, поскольку перед этим он намертво в нее вцепился, так что пальцы практически приросли к поручню. Он молча смотрел, как каталку выкатили в коридор и повернули налево. Оставшись в лифте один, он нажал кнопку вызова четвертого этажа и изо всех сил долбил по бессмысленной кнопке закрытия дверей до тех пор, пока створки перед ним со вздохом не закрылись. *** Первое, что сделал Уилсон, вернувшись к себе в кабинет, — запер за собой дверь. Затем запер и балконную дверь тоже, даже если никто, кроме Хауса, не пользовался ей. Наконец он запустил руку во внутренний карман пиджака и вытащил открытку Хауса, которую бережно хранил там последние три дня, каждое утро перекладывая ее в новый пиджак, когда переодевался, как некий талисман. Как амулет удачи, который мог сохранить Хаусу жизнь. Он посмотрел на потрепанное изображение котенка и корявую надпись на обороте: «Уже соскучились по мне?» Три дня назад эти слова внушили ему надежду. Но оказалось, что смысл они несли совершенно другой. Уилсон встал у мусорной корзины и превратил открытку в конфетти, разорвал ее на фрагменты, на мелкие кусочки. *** Он застрял внутри аппарата МРТ. Хаус смотрел на него сквозь маленькое окошко. — Я иду к тебе, — крикнул он. — Я достал шампанское. — Нет, — ответил Уилсон. — Не лезь сюда. Здесь места только для одного. Не подходи, — но МРТ стучал все громче и громче, и он не мог сказать, были ли это удары внутри аппарата, или же Хаус долбил снаружи тростью, пытаясь попасть к нему. — Прекрати, Хаус! — крикнул он и проснулся. Его голова покоилась на карте пациента на письменном столе — маленький выступ оставил отметину у него на лбу, а слюна образовала небольшую лужицу на первой странице. И стук доносился не из магнитного томографа, а от двери в его кабинет. — Уилсон! Открывай! Открывай, или я достану ключ и сделаю это сама. Кадди. Он так глубоко погрузился в сон, что, даже поднявшись, пройдя по кабинету и открыв ей дверь, все еще не до конца проснулся. Кадди вгляделась его сонное помятое лицо и вошла внутрь, прикрыв за собой дверь. — Прости, — сказал он. — Заснул за столом. — Хорошо, — ответила Кадди, устало опустившись на диван. — Когда ты последний раз спал восемь часов? Уилсон окинул ее испытывающим взглядом. — Я мог бы спросить у тебя то же самое. — Да, но я здесь босс. И я спросила первой. — Не знаю. Году в двухтысячном? — Хм. Дай подумать. Это с тех пор, как Хаус впервые заболел, верно? Уилсон не ответил. Вместо этого он принялся собирать бумаги и запихивать их в свой портфель. — Чейз сказал, ты назначил ему скрининг на токсины, — продолжила она. — Думаешь, он принимал наркотики? — У тебя есть другое объяснение? — Может, он был похищен инопланетянами. Упал в заброшенную шахту. Его похитили. У него амнезия. Как рассказывал тот детектив о том, что происходит — когда? — в одном проценте случаев? — Ну, конечно! Вероятнее всего то, что, будучи наркозависимым, он был похищен инопланетянами! Или все же то, что он устроил самоубийственную вечеринку и симулировал собственную смерть лишь для того, чтобы вернуться назад и заставить нас что-то для него сделать? Как проклятый подросток велел своим родителям отвалить, потому что они слишком сильно о нем беспокоятся! — Я признаю, что этот сценарий более вероятен. Но ты… — она замолчала, наблюдая, как Уилсон беспорядочно швыряет вещи в портфель. Бумаги выскользнули из папок и разлетелись по полу. Он не обратил на это внимания. — Что ты делаешь? — Собираюсь наверстать весь свой упущенный сон. Вы с Чейзом вполне можете за ним присмотреть. Ничего с ним не случится. — Ты не можешь этого знать, — произнесла Кадди тихо. Она заметила, что это задело его за живое. Уилсон остановил свои маниакальные сборы на мгновение и застыл, глядя в окно. Она попыталась закрепить преимущество: — Я знаю, что у тебя недосып, и ты не можешь адекватно соображать в данный момент. Но, Джеймс, ты его друг. А друзья имеют обязательства. — Какие у меня перед ним обязательства? После всего, через что он заставил меня пройти, какие у меня могут быть перед ним обязательства? — он слышал, как его голос нарастает, и в нем отчетливо звенят нотки отчаянья и гнева. — Я устал так сильно переживать. В этот раз он пересек черту. У меня есть обязательства и перед собой тоже, Лиза! Кадди встала и преградила ему путь. — У тебя есть обязательство как у его друга, Джеймс, не предполагать сразу же худшее о нем. Предоставить ему кредит доверия. Хотя бы до той поры, пока ты не узнаешь всей картины целиком. Мгновение, что Уилсон смотрел на нее, растянулось на целую вечность. — Уйди с дороги, — наконец сказал он. — Я иду домой. Кадди отступила с выражением печали на лице. И в этот самый момент сначала ее пейджер, а потом и Уилсона — сработали.