Спящий (Sleeping Man)

— Хаус? Хаус? Он понятия не имел, к кому обращается голос, пока чья-то рука осторожно не потрясла его за плечо. — Давай, Хаус. Мне нужно, чтоб ты проснулся. Хаус. Хаус. Это он. Его имя. Это он – Хаус. Он моргнул, открывая сначала один глаз, а затем и второй. — Вот так, молодец, — произнесла неясная фигура, и на лице склонившегося над ним человека мелькнула усталая улыбка. Это был тот доктор, что находился здесь с тех пор... пожалуй, с тех пор, как он очутился в этой кровати. Он копался в памяти, чувствуя себя так, будто кто-то повернул тумблер у него в голове, переключив мозг в суперзамедленный режим. И всё-таки он вспомнил имя. Человека звали Уилсон. Доктор Уилсон. Доктор Уилсон поставил перед ним столик для завтрака и отрегулировал изголовье кровати, чтобы Хаус смог сесть выше обычного. Это было хорошо. Стало легче дышать. Уилсон пододвинул столик ближе — на нём стояли пластиковые пищевые контейнеры. Доктор Уилсон расстегнул фиксатор на запястье Хауса и заменил кислородную маску назальной канюлей. Затем снял с одного из контейнеров крышку. Внутри было зелёное желе. Он зачерпнул немного ложкой и протянул её Хаусу. Тот молча смотрел на доктора Уилсона из-под полуприкрытых ресниц. — Давай, Хаус. Нужно поесть. Иначе ты никогда не избавишься от трубки. Хаус даже не шевельнулся. Тогда Уилсон вложил ложку ему в руку, сомкнув вокруг рукоятки его пальцы. Несколько секунд Хаус смотрел на неё, не зная, чего от него ждут. Что там доктор Уилсон сказал по поводу трубки? Он смутно помнил, как его куда-то везли по коридорам. Радиология? Ему установили назогастральный зонд? Он поднял руку к лицу и ощупал свой нос. Точно, там была трубка, приклеенная к щеке полоской пластыря. — Хаус! — взволнованно воскликнул Уилсон. Что? Что такого он сделал? Доктор Уилсон забрал у него ложку и потянулся за салфеткой. Хаус посмотрел вниз. Он забрызгал себе всю рубаху. Идиот! Он забыл про ложку, которую держал в руке. На его лице, по-видимому, что-то отразилось, потому что взгляд доктора Уилсона смягчился, и, закончив вытирать Хауса, он вновь поднял ложку с постели. — Ничего, Хаус, — произнёс он мягко, зачерпывая новую порцию желе. — Я помогу тебе. Открывай рот. Есть с ложки было унизительно. Но Хаус знал, что сейчас он мало на что способен (разве что утомиться) — не говоря уже о том, чтобы самостоятельно поесть, поэтому позволил доктору Уилсону положить желе себе в рот и проглотил, когда ему сказали, — с этой частью он справился успешно и ощутил нечто неожиданное. Было удивительно, каким приятным зелёное желе оказалось на вкус, а ещё, как легко оно скользило в горло. Но, не смотря на это, уже после пары ложек голод пропал, снова уступив место тошноте. Он отвернулся. — Ну же, Хаус, — упрашивал доктор Уилсон, держа ложку прямо перед ним, но в этот момент в палату вошёл ещё один врач. Блондин с акцентом. Хаус почувствовал смутный стыд, что у его неловкой трапезы появился свидетель. — Вижу, вы проснулись! — заявил новый врач с бодростью, которая в ушах Хауса отдалась фальшью. — Как себя чувствуете? — но смотрел он не на Хауса, а на мониторы позади его головы. — Давно у него стоит назальная канюля? — Пять минут, — ответил Уилсон. — Парциальное давление кислорода стабильное, по меньшей мере девяносто. — Частота дыхания — тоже, не больше двадцати двух, — добавил блондин. И, повысив голос, пояснил: — Это хорошие новости, доктор Хаус. — Он болен, Чейз, а не туп, — огрызнулся Уилсон. Чейз. Значит, так его зовут. Доктор Чейз, к своей чести, даже смутился. Он снова взглянул на мониторы. — Сердечный ритм всё ещё слегка повышен. Насколько сильная боль? Можете назвать мне уровень? Если ваше дыхание и дальше будет стабильным, то скоро мы сможем дать обезболивающее. Хаус пожал плечом, не будучи уверенным в том, что именно Чейз имел ввиду под словом "уровень", но тут вмешался Уилсон. — Могу предположить, что между четырьмя и пятью. Это единственный плюс того, что в организме полно отходов. Думаю, они притупили болевые рецепторы вкупе со всем остальным. — А психический статус? Теперь была очередь Уилсона пожимать плечами. — Неоднозначный. Кажется, что он здесь, и одновременно нет. Ухудшается. Доктор Чейз достал фонарик, чтобы проверить реакцию зрачков Хауса. — Вы знаете, как вас зовут? — спросил он. Да, это он мог вспомнить. — Хаус, — ответил он тихо. — Где вы находитесь? — Бо… больни… — он умолк, не в силах закончить слово. — А помните, кто я? Хаус бросил мимолётный взгляд на Уилсона в поисках поддержки и вспомнил ответ как раз вовремя. — Чейз, — выдохнул он. Чейз вздёрнул брови в удивлении. — Он прикидывается, — сказал Уилсон. — На самом деле он понятия не имеет, кто ты такой. — Откуда ты знаешь? Вместо ответа Уилсон повернулся к Хаусу. — Какое имя у доктора Чейза? Они играли с ним в какую-то игру? Неужели он должен знать ещё и этот ответ? Он нахмурился и снова пожал плечами. Чейз отреагировал на это странным образом — сделав неловкий шаг назад, он наклонил голову набок и переспросил: — Вы действительно не знаете, кто я? Хаус не мог взять в толк, почему его ответ так удивил Чейза, когда сам Хаус не был на все сто процентов уверен, кто он — Хаус — такой. Чейз хотел ещё что-то спросить, но, к облегчению Хауса, прежде чем он успел это сделать, в дверь постучали. — Это, наверное, Фицджеральд, — пояснил Уилсону Чейз. — Я вызвал его для консультации. Однако, когда дверь открылась, за ней оказалась женщина с копной вьющихся тёмных волос — откуда-то он выхватил имя Кадди, — её сопровождала девушка, которую он, кажется, уже где-то видел: стройная, с красивыми каштановыми волосами. Он не мог вспомнить её достаточно хорошо, но по какой-то причине был уверен, что она не Фицджеральд. Уилсон даже не взглянул на вошедших, он смотрел только на Чейза. — Почему ты не позвал для консультации Якоби? Доктор Кадди ответила за него. — Потому что… — начала она, но была прервана возгласом девушки, которая уставилась прямо на Хауса большими, как блюдца, глазами. — Хаус?! — воскликнула она, нерешительно подходя к кровати. Он слегка вжался в подушки. Она выглядела так, словно хотела погладить его по голове или что-то вроде того. Затем, обращаясь к Уилсону, спросила: — Что ты с ним сделал? Прежде чем Уилсон успел ответить, доктор Кадди тоже шагнула к кровати. — Ну почему, Хаус, — сказала она, и Хаус мог поклясться, со зловещей ухмылкой, — тебя очень мило привели в порядок. Что, чёрт возьми, она имела ввиду? Обе стояли, уставившись на него. Он всё ещё покрыт желе? Он пустил слюни? На что они пялятся? Наконец Кадди отвернулась, и её улыбка исчезла. — А вот что до вас, доктор Уилсон, — продолжила она, окидывая того оценивающим взглядом, — пока Хаус тут такой яркий и блестящий, ты выглядишь всё неопрятней и неопрятней с каждым разом, как я тебя вижу. Это что, параллельная реальность? Сейчас, когда она упомянула это, стало заметно, что доктор Уилсон действительно выглядел так, словно спал в верхней одежде — впрочем, как и все в этой комнате, включая Кадди, — плюс у него были тёмные круги под глазами, волосы топорщились в беспорядке, а подбородок щеголял как минимум однодневной щетиной — и это не упоминая того, что под его левым глазом расплылось нечто, сильно напоминающее синяк. Уилсон выглядел раздражённым. — Слушайте, может, мы обсудим его нефрологический статус, а не состояние моих вещей? Я бы хотел узнать, почему вы привлекаете Джона Фицджеральда вместо Якоби? Ведь это Якоби глава нефрологии, а Фицджеральд, скажем так, не настолько хороший врач. — Всё просто, — пояснил Чейз. — Якоби на дух не переносит Хауса. — "Ненависть" тут будет слишком мягким словом, — согласилась Кадди. — Он угрожал подать в отставку, когда я впервые доставила Хауса в нефрологию. Хаус был его подчинённым в Хопкинсе и… Уилсон тяжело вздохнул и махнул рукой: — Не продолжай. Можем и сами догадаться. Но факт остаётся фактом: ему нужен хороший нефролог, и даже больше — ему нужен тот, кто назначит ему диализ как можно скорее. И тот факт, что Якоби ненавидит Хауса… Чейз, выглядевший, на взгляд Хауса, каким-то потерянным, закончил за Уилсоном его мысль: — … означает, что нет никакого шанса, что он сделает ему хоть какое-то одолжение. А именно это мы и просим… Пока он говорил, Хаус заметил, как Кадди и Уилсон обменялись взглядами. Кадди положила руку Чейзу на плечо. — Я поняла, к чему ведёт Уилсон. Отмени консультацию с Фицджеральдом. Предоставь это мне, — она сняла трубку с телефона возле кровати Хауса и попросила отправить на пейджер Якоби сообщение, что будет ждать его в своём кабинете. По крайней мере, так это прозвучало. Хаусу было всё труднее следить за тем, что происходит вокруг, всё труднее оставаться в сознании.