***
За завтраком Рон отчитался о проделанном исследовании по трансфигурации. Это было задание Гермионы для него. Вопреки постоянным запинаниям и отвлеканию на еду, рыжий парнишка неплохо справился со своей задачей. Желанием Джинни для Джорджа оказался доклад по зельям. Разница этих заданий в том, что Рон готовился для себя, а Джордж — для Джинни. Темы обсуждения быстро сменялись, однако брюнетка не вся была посвящена этому разговору. Где-то на периферии зрения она наблюдала за воркованием Паркинсон и Малфоя. Эта парочка давно была у всех на слуху. Каждый знал, что, наигравшись с новой девчонкой, блондин возвращается к ней. Это можно было бы даже назвать каким-то извращенным видом отношений. Вот она ему строит глазки. Вот он улыбается ей кривоватой улыбкой. Говорит ей что-то. Она смеется. Даже, нет, не смеется. Ржет как ломовая лошадь. Только уздечку ей в пасть и суй. Можно оседлать и поскакать. Пускай эти мысли продиктованы ревностью, но что толку? Малфой ей в чувствах не признавался, в любви не клялся, даже своей ревности не признает… Вот и она не может, значит, проявлять эту гадкую ревность по отношению к нему. Не при всех уж точно. Возможно, вечером, когда они снова улягутся вместе спать, она спросит, о чем они разговаривали.***
Во время обеденного перерыва Блейз подошел к столу Гриффиндорцев и, улыбаясь во все тридцать два зуба, позвал ее снова прогуляться. Злость от близкого нахождения Пэнси и Драко нарастала. Промелькнула мысль, что блондину просто надоела игра с ней, даже близости не потребовалось. И теперь он решил вернуться к своей «постоянной» девушке. Отказываться от прогулки смысла нет. Так что, отвечая улыбкой на улыбку, она согласилась вечером пройтись до Гремучей Ивы. Уизли-младшая высказала свои сомнения в отношении данного человека, однако отметила, что «лучше простой змееныш, чем их Принц». До беды оставалось недолго.***
После занятий Малфой собирался провести вечер с Забини. Возможно, выпить огневиски. Обсудить каких-нибудь девчонок. Была простая необходимость отвлечься от ведьмы, мысли о которой в последнее время не дают ему покоя. Кто, как не друг, сможет переключить его внимание на что-то или кого-то. Причиной этому стала утренняя фраза Гермионы: «Просто признайся, что хотел проснуться рядом со мной». Осознание, что это правда сильно озадачило парня. Главной причиной, почему никто из его девушек не оставался у него ночевать, является его нежелание видеть кого-либо с утра. Чтобы прям лицо к лицу, рука к руке, нога к ноге и т.д. Всегда, даже мысль о таком, приводила его в состояние пренебрежения. Всегда должно быть личное пространство, особенно, когда только проснулся и плохо воспринимаешь происходящее вокруг — вот его позиция по данному вопросу. Однако, Блейза нигде не было. Кто-то видел, как он собирался уходить, но куда, никто, толком, не знал. Гермиона тоже длительное время уже не появлялась в Башне, в библиотеке ее тоже найти не смог, что навело на мысль, что эта парочка снова где-то вместе. Парень даже спрашивал у Джиневры Уизли, где ее подруга, но та лишь поджала губу, смерила его взглядом, развернулась и пошла, так ничего и не ответив. Неожиданным явлением было встретить эту парочку почти возле входа в Школу. В одном из окон он заметил знакомые силуэты. И не ошибся. Мулат поддерживал девушку под талию, словно сопровождая в танце. Потом они кружились и смеялись. Блейз упал на землю, продолжая смеяться оттуда. Потом он поднялся и брюнетка помогала ему отряхнуться, продолжая весело что-то обсуждать. Неприязнь лицезрения данной картины нисколько не оттолкнула блондина, он продолжил наблюдать за развивающимся действием на фоне надвигающихся сумерек. Блейз провел по щеке девушки и та, смущаюсь, чуть отступила назад, как часто отступала от самого Драко. Только от Драко она даже скорее отскакивала, а тут — отплыла прям, словно зазывая проследовать за ней. Снова смех и баловство. В какой-то момент Забини притянул Гриффиндорку к себе и поцеловал, закрывая своей спиной обзор на нее. Больше стоять на месте и наблюдать за этим Малфой не смог. Он сорвался с места и помчался к себе в комнату. Только сегодня магически восстановленный порядок снова превратился в хаос. Вещи не просто летали, разрывались, местами обжигались, но кое-где и покрывались льдом. Бесконтрольное волшебство опасно само по себе, а здесь маг, ко всему прочему, еще и взбешен. Когда вся комната была перевернута верх дном, он вышел в гостиную и начал все крушить там, пренебрегаю мыслью об ОБЩЕЙ гостиной. Злость и тогда переполняла до краев. Хотелось умереть самому или убить кого-то. Перед внутренним взором вставали кровавые картины, которые ему довелось увидеть когда-то из-за отца. Теперь это не казалось столь ужасающим. Пришло осознание, что здесь, в этой боли, которую причиняли людям, было своего рода искусство. Каждый порез, оставленный на теле жертвы, каждое заклинание, выпущенное в нее — это всё часть темного и завораживающего искусства, которое не смог бы понять ни один семилетний мальчишка. На какой-то момент парню даже показалось, что и он может попробовать себя в роли творца в подобном русле. И вот эта мысль была уже самой панической и самой отвратительной даже для него самого. Вспомнился вопрос Гермионы, ее сомнения в отношении его наследия роли Пожирателя Смерти. В действительности, если бы пресловутый Гарри Поттер не отправился на поиски этих мерлиновых крестражей, не напугал в своей манере самого сильного волшебника своего столетия, то взор Волан-де-Морта сразу бы после освобождения места его отца обратился бы к Драко. И тогда бы уже не учитывались его желания или нежелания. Главной задачей бы стало выживание, а значит судьба Пожирателя Смерти ему была бы гарантирована. Но он никогда не хотел этого. Так что же сейчас его так подкосило, что он ЗАХОТЕЛ примерить на себя костюм палача-экзекутора? Все эти мысли до безумия начали пугать юношу. Расстройство и страх побудили его встать с перевернутого дивана и отправиться прочь. Нужно отвлечься. Отвлечься от боли, ненависти, ссор, раздоров, от Грейнджер… А лучшим лекарством в таком случае всегда был секс.***
Прогулка прошла под грифом «позитивно». С Блейзом было весело и беззаботно. В большей степени девушке удалось отвлечься от мыслей о Пэнси и Драко. Осталось последнее дело перед ужином — взять ту книгу, которая когда-то попалась ей на глаза, где упоминался первый фамильяр. Возможно, там есть ещё какие-то сведения, которые могут помочь распознать ту неведомую связь, которая, возможно, существует между ней и Снитчем. Уже выходя из библиотеки и направляясь к Башне Старост, у Гермионы случилось дежавю. Улыбка сползла с лица, а книга вновь упала на каменную кладку пола. Малфой, стоя к ней спиной, прижимал Пэнси к стене в уголке ниши, где мало кто ходит. Слизеринка повизгивала и постанывала в такт ритмичным толчкам своего сокурсника. Слезы выступили на глаза, а сердце подскочило к горлу. Пелена жидкой массы сделала из парочки кляксу, меняющую свою форму при писке или стоне. В момент Староста Мальчиков оглянулся, когда Гриффиндорка поднимала книгу, после сего на негнущихся ногах направилась прочь. Выражения его лица она не видела, лишь размытая клякса. Показалось, что он выругался сквозь зубы, но, возможно, это был стон Паркинсон, который мозг переделал под свой лад.***
До утра Гермиона не появлялась в Замке. Просто ушла только ей известно куда. Всю ночь Драко не мог уснуть, прислушиваясь к тишине Башни Старост, пытаясь уловить момент, когда же эта тишина всё же прервется. Он не собирался выходить и разговаривать с девушкой. Обсуждать всю эту ситуацию ему не хочется, да и теперь всё, что было, кажется противным, возможно даже недоразумением. Он даже представить не мог, что теперь скажет ей при встрече и что скажет она. Однако видеть ее улыбку ему теперь предстоит только из далека. И ее и его доверия были преданны надуманными или реальными обстоятельствами. Сон его поглотил с первыми лучами солнца, а спустя какое-то время девушка прошла в общую гостиную, тихо поднялась по лестнице и проскочила к себе в комнату. Все ее лицо было залито слезами, местами выступала кровь, где была ободрана кожа, предположительно, ветками.