Spark of Life

Пронзая мглу пространства космоса, сквозь занавесы астероидов и звездную пыль, к Кибертрону летел сигнал. Сигнал бедствия. И летел уже давно: практически половину ворна. Обычно для кибертронецев ворн длиться словно земной год, но не в этой ситуации, когда счёт шёл на строго выверенные месяцы... Кем же был послан сигнал?

***

Спустя декацикл наконец-то "созрели" кристаллы обычного энергона, в то время как Тёмный успел его обогнать в полтора раза. Утешая себя, бывший Лорд думал, что подобный рост фиолетовой энергии так быстр из-за их потаенного желания выжить в любых условиях, максимально сохранив свою первоначальную суть, формулу, структуру. Не зря же столь огромное существо как Юникрон прожило в роли ядра целой планеты столько десятков миллионов ворн, поддерживая при этом свою "иммунную" систему в норме. Да, славная тогда была битва... И один из самых больших промахов в его функционале. Шлаковы сверхамбиции... //Забудь... - негромко посоветовал кристаллический архивариус Мегатрону, поглаживая того по когтистой ладони. - Ты ведь сам говорил, что хочешь нового функционала. Значит, отрекись от прошлого.\\ - Тебе легко сказать "отрекись", - в тон соискровому отозвался ржаво-серебристый, что стоял сейчас у выхода из пещеры, в которой они неплохо обжились. Теперь этот тоннель был освещён найденными Орионом ионными кристаллами, Мегатрон же устроил им широкую платформу и что-то вроде камина - некоторые кристаллы неплохо тлели, давая тепло в холодные ночи. Паксу хорошо - он сам кристалл практически, да и в принципе он в комфорте не нуждался, как он сам говорил, однако кто же переубедит очнувшуюся заботу Лорда Каонского? Возвращаясь же к теме: "Забыть всё плохое". Это представлялось даже смешным. Может быть, будь он простым рядовым было бы проще списать все свои ужасные поступки на приказы главнокомандующего, но когда ты сам и есть этот главнокомандующий... Это становится отвратительным и нет ему оправдания. Стоило закончить всё тогда, когда был разбомблен бэтдом* - дэкацикл перемирия после этого ни о чём, по сравнению с погубленными невинными жизнями. - Нет, я никогда не смогу это всё забыть - слишком велико то, что я сотворил с нашим миром. Почему-то я уверен, что если бы сейчас здесь стоял Прайм - он бы тоже раскаялся, ведь не одни Десептиконы вели войну. Голуболинзовый склонил шлем в некоторой печали, после чего пошёл в сторону леса из колонн кристаллов - он любил проводить время там, чтобы успокоится и подумать о своём. Не спеша местное светило опускалось в закат, а вскоре и вовсе наступила ночь. Орион так и не вернулся, но это не насторожило Мегатрона, ибо подобные случаи уже случались, поэтому он в одиночестве пошёл перезаряжаться. Тепло. Необъятное, тягучее, такое родное и прекрасное, но оно было настолько непривычным, что не могло оставить Мегатрона в спокойном оффлайне. Лёжа на спине и воззарив оптику вперёд, лиловолинзовый увидел чудо: над ним нависал живой Орион! Ну, не совсем живой из проводки и металла, но он точно был теперь не скован твёрдым кристаллом, что не позволял ему искренне улыбнуться, как он делал это сейчас! Джет не успел даже высказать своего удивленного восхищения, как эти мягкие уста соприкоснулись с его губами, как нежные ладони обняли его лицевую, а всё остальное невесомое существо лёгло на корпус мощного кибертронца. Механоид обмяк от происходящего - сопротивляться не было желания, да и зачем?.. Широкие длани легли на удивительно упругий торс, чуть не утонув в интересной на ощупь субстанции, которую можно обозвать плазмой, однако в данный момент это было совершенно не важно: научной обработкой он займется потом! А сейчас... Искра Ориона сияла как никогда раньше, без сомнений именно из-за неё кристаллы претерпели такую метаморфозу... Очень притягательную, Мегатрону нравилось... К тому же через их Связь отшельник прекрасно слышал весь тот восхитительный спектр неуверенных звуков, по которым он так соскучился. //Мегатронус... - тихо всхлипнул Пакс, притеревшись к любимому совсем вплотную. - Откройся мне...\\ Каонец не мог отказать. Стоило лишь приподнять броню, как голубые жгуты плазмы проникли в узкие щели трансформации, постепенно нащупывая там интерфейс-порты, что тут же заполнялись Орионом, попутно кое-где кристаллизуясь, чтобы войти в нежные разъёмы. Мегатрон вскинулся, хрипло застонав. Это было... Невероятно! За весь свой функционал он не получал подобного опыта в интерфейсе. Чего уж говорить, самые яркие моменты были именно с архивариусом... И данное действо было не исключением. Хотя, обычно он подключался к Паксу, но сейчас это точно не представлялось возможным и больший мех не возражал. Он не мог возражать Ему. Постепенно волны удовольствия докатились до процессора, в то время как энергон в магистралях уже кипел, заставляя накаляться корпус всё больше, а стоны срываться громче. Податливые логические и эмоциональные цепи постепенно натягивались, пока вовсе не разорвались, от чего Мегатрон в муках непрерывного наслаждения всаживал когти в Ориона, пробуя на ощупь, пока тот его целовал. От корпуса шла лиловая как Тёмный энергон дымка, почти пламя - ещё немного и мех может нечаянно что-то преобразовать в своих манипуляторах... Пора. Дождавшись, когда соузник уйдёт в поверхностную перезагрузку, архивариус перестал быть частично кристаллизованным: оптика и очертания прежнего корпуса расплавились в мгновение, разве что осталось только одно - лезвия. Было проведено энергонопускание. Вот на этом моменте бывший гладиатор очень спохватился за свой функционал. Он хотел было рявкнуть на, по его мнению, обезумевшего соискрового, но ничего не вышло, так как его заткнул сгусток плазмы, внешние вокодеры были повреждены ещё давно, поэтому докричаться можно было только лишь с помощью Искры... Правда, как оказалось, её тоже игнорировали. Корпус не спеша, но ощутимо покрывался фиолетовыми и синими кристаллами, сковывая усталые попытки отшельника освободиться окончательно. В окулярах стремительно темнело, на внутреннем экране всплывали и исчезали окна с процентами жизненных показателей, вот-вот должна была произойти консервация Искры, его шлем закрыла кристаллическая темница. - Мегатрон, я люблю тебя. Пронзающая до эндоскелета боль. Стены пещеры ничего не услышали.