***
Скотт держит невесту за руку, пока его мама, причитая, обрабатывает ей рану на животе. Они сидят в больнице, Эллисон только что наложили гипс и зашили рану, к счастью, она оказалась недостаточно глубокой, и внутренние органы не были задеты. Арджент точно знает, это не ошибка тёти, а ее "забота". Она могла бы поблагодарить ее, потому что полоснуть рукой чуть сильнее, распороть желудок, пройтись острыми когтями по всем внутренностям ей не составило бы большого труда, но она пожалела единственную племянницу. Скотт потирает большим пальцем ее ладонь, улыбается ей и поглаживает по щеке, когда Эл едва заметно кривится. Где-то далеко отсюда, где жизнь кипит, а люди плачут, молятся, радуются и вздыхают, Кристофер обмывает тело сестры. Он смотрит на зияющую дыру в ее груди, на бледное лицо, на котором проступают синяки и думает, что делает то, что должно. Виктория, руководя остальными охотниками, сперва отчитывает их, а потом приказывает забрать трупы и сжечь их где-то за чертой города. Крис связывается с гробовщиком, банковской картой оплачивает место на кладбище и думает, что этот мир опошлился. В былые времена семья бы сама копала могилу, провожала в последний путь, а теперь не обязательно даже быть в том же городе, где умерший. Чуть больше денег, и все пройдёт на высшем уровне. Ещё немного денег, и для тебя снимут похороны на камеру с хорошим разрешением. Крису противно, и он понимает, что злость вызвана не миром, а сестрой, которую он пытался спасти. Глупо! Безрассудно! Зачем? Для чего? Он же терпеть ее не может, так зачем пытался вытащить с того света? Зачем, зная заранее, что все будет плохо, все равно ввёл яд? Для чего подставился? Отсутствие адекватной причины его бесит. Хотя, он просто не хочет принимать настоящие причины. Он отмахивается от них как от мух, крестится и запрещает появляться в голове. Он любит ее. Вот так просто и до выкрученных запястий больно. Он любит ее как сестру, не подумайте. Это в нем с рождения. Он стремится ее охранять, защищать и радовать. С годами он понимает многое, что их отец- хуйло, что его сестра- сумасшедшая, что некогда почившая матушка- не вызывает в нем никаких чувств. Что он не выживет, если останется. Собирая вещи и объявляя, что он покидает семью, он жалеет только о Кейт и том, что ее не переубедить. Она свято вертит в семейное дело. Она грудью на амбразуру за свои убеждения, а он за неё. И обнаружив ее едва дышащей в машине, всю в крови и с многочисленными переломами, он не думает о том плохо это или хорошо. Действует на автопилоте. Привозит домой, ничего не говоря жене, спускается в подвал и достаёт из сейфа шприц с ядом. Он глядит на неё: скрюченную, с отвисшей челюстью и пустотой в глазах, слышит, как она кричит глубоко внутри, и думает, что лучше так, чем никак. Лучше до конца жизни катать ее в коляске и ночами держать за руку, смотреть, как она бьётся в агонии, чем навещать холодную могилу. И когда ее корёжит в клетке, когда она лезет на стенку, и между обещаниями всех убить и горькими рыданиями, и просьбами убить ее, он думает, что делает то, что должно. Он спасает ее. Как завещал отец. Как клялся он ей в детстве. Он ради неё и в огонь, и в воду, а она теперь другая. Призрачный отпечаток самой себя из прошлого. Выглядит, вроде, все так же, но внутри все очернено и испорчено. И когда он приезжает к Хейлам, он готов поднять ружьё и выстрелить в неё. Он готов исправить свою ошибку. Он знает, что за то, что совершил- ему придётся платить. Он не боится платить по счетам. Скорее, он содрогается от страха при мысли, что она теперь навечно с ним. Стоит за спиной, насмешливо улыбается и глядит на него своими красными глазами. Она гладит его по голове, шепчет на ухо всякую поебень и обещает, что теперь-то они навечно вместе. Он надеется, что она не будет преследовать во снах всю оставшуюся жизнь. Про себя он говорит, что она достойна рая. Заложница обстоятельств, эгоистичных желаний других, забывая про то, как она самозабвенно убивала, не разбирая где свои, а где чужие.***
Дерек моет руки трижды, но запах крови остаётся. Склизкое зловоние словно навечно прилипает к нему. Кажется, он лучше всех был подготовлен к увиденному. Его не трясёт, ему не стыдно, и призраки умерших не преследуют его. Он запрещает себе дать слабину. Он смотрит на стаю, благодарит их за помощь и, трижды повторив, что он в порядке, уходит домой. Он не чувствует угрызений совести и прочей мути, но ему до остановки сердца плохо из-за того, что Стайлз отдаляется. Стилински – это его солнце и звезды, он – его свет и воздух. И он делает все, чтобы мальчишка остался рядом с ним, но происходит все ровно наоборот. Кажется, весь мир настроен против них, но Дереку на мир и его мнение плевать. Не плевать только на решения самого Стайлза. А решение Стилински – это отдалиться, спрятаться, скрыться и пережить этот момент в одиночестве, хотя Дерек готов и хочет помочь ему. Хочет сделать все возможное для него, и ничего не выходит. В квартире без него пусто и холодно. Хейл сбрасывает холодную куртку на пол, рядом оставляет заснеженные ботинки и босыми ногами ступает по холодному полу, не чувствуя пальцев ног, потому что в спешке позабыл про носки. Он делает все по наитию, как будто он робот. Поднимает с пола разбросанные вещи, убирает чашки в мойку и, забив на оставшийся беспорядок, идёт в кровать и накрывшись одеялом, подтягивает ноги к груди, с сожалением думая о Стайлзе и том, что он его теряет. Они не разговаривают месяц. Стайлз не отвечает на звонки, пишет короткие и сухие смс о том, что он занят или уже спит. Дерек не верит ему, потому что Стилински никогда не спит в три часа дня, но ничего не говорит. Он понимает, что ему нужно время и, если ему легче справится с этим в одиночку, то он не станет мешать, но страх не даёт ему спокойно дышать. Они могли бы увидеться на занятиях, но Стайлз их пропускает. Именно его предмет. Он отсиживается в коридоре или машине Лидии. У Дерека желание обратиться посреди пары, найти Стилински, сесть у него в ногах и пронзительно выть, показывая насколько он скучает и грустит. И пока Дерек чувствует, как дыра в его груди разрастается в библейских масштабах, Стайлз мирится со Скоттом, проводит больше времени с отцом, и даже Ногицунэ не беспокоит его своим присутствием. Его жизнь становится прежней, и это прекрасно, кроме трёх вещей: кошмаров, анорексии и тоски. Ночами он мучается от последнего, а засыпая, его посещает первое. В течении дня он мучается со вторым. Кажется, что он вылечился, потому что Дерек медленно откармливает его, и вскоре Стайлз привыкает есть, но стоит им временно прервать отношения, как еда вновь превращается в самую мерзкую вещь на свете. И если раньше он когда-никогда мог что-то съесть, то теперь его тошнит от вида, запаха и мыслей связанных с едой. Даже яблоки вызывают рвотный позыв. Друзья бьют тревогу, ежедневно высказывают, пытаются насильно накормить, но он не способен на это. Чтобы не умереть он ходит к Скотту домой, и Мелисса ставит ему капельницу с питательным веществом. Не смотря на то, что он не ест, его тошнит, и он никому это не говорит, но когда игла входит в его вену и лекарство начинает проникать внутрь, ему кажется, что его накачивают жиром, который липнет к коже. В душе он понимает, что до шизофрении ему рукой подать, но не спешит обращаться за помощью. А глядя на пропущенные от Дерека, бессильно бесится и спешит уйти от телефона как можно дальше, как будто он причиняет ему физический вред. У них экзамен, благодаря которому допускают к сессии. Стайлзу не хочется идти, но выбора нет. Он сидит за свои местом, слушает болтовню Лидии и бездумно листает учебник, как будто сможет что-то понять. Закрыв его одновременно с тем, как Дерек входит в аудиторию, он чувствует позыв тошноты и собирается сорваться с места и убежать в уборную, но Лидия пришпиливает его ладонь к парте и удерживает, ничего не говоря. Он благодарит и ненавидит ее одновременно. Приложив другую ладонь ко рту, он отворачивается к окну, чувствуя себя чертовым Эдвардом Каленом. Хейл, скрипя зубами, раздаёт контрольные и, присев за свой стол, достаёт телефон. Стайлзу интересно кому он пишет, но спросить он не может. Он вообще не знает могут ли они теперь разговаривать, потому что для перерыва срок большой, и Хейл вполне мог найти себе кого нибудь получше. Со стальными нервами, отсутствием тёмного духа и многих других заебов Стайлза. Ему хочется верить, что они все ещё вместе, потому что Дерек продолжает отмечать его на паре как присутствующего студента и пишет ему смс. Стилински чувствует себя сволочью и прикрывшись тестом, пытается сосредоточиться на нем, но за три недели, выпавших из образовательного процесса, он знает как решать первые пять номеров, остальное для него тёмный лес. Дерек что-то ищет в своём рюкзаке и, достав какие-то бумаги, принимается в них чёркать карандашом. Закончив, он фотографирует их и убирает на край стола. По первому ряду начинает бродить тихий шёпот, а спустя ещё десять минут у Стайлза вибрирует телефон. Он открывает смс и видит ответы на тест. Поджав губы, он списывает все с фотографии и подняв взгляд, одними губами говорит "я люблю тебя". У Дерека хорошее зрение, и он давно научился читать по губам. Следующее смс приходит ещё через десять минут. "Пойдём ко мне?" Стайлз вновь поджимает губы. Идти или не идти? Возобновлять испорченный роман или двигаться дальше? Может, двигаться дальше, возобновив роман? Или ничего не делать? Отказать? Согласится? Пока он раздумывает, подходит конец пары. Ворчащие студенты сдают свои работы. Стайлз по привычке встаёт последним, поднося свою работу тогда, когда в аудитории не осталось никого. Дерек выжидающе смотрит на него. – Я хочу, но боюсь, – сознаётся Стайлз, – Не тебя, конечно.. Просто.. Я запутался, и мне нужно время, но и оно не помогает разобраться в моих чувствах. Я просто хочу домой, – устало говорит он, проводя рукой по волосам. Дерек вблизи разглядывает его тёмные мешки под глазами, вновь острые скулы и чует кислый аромат, от которого щиплет в носу. Они будто возвращаются к истокам. – Пойдём домой, Стайлз, – тихо, но уверенно говорит Дерек. Стилински прикусывает нижнюю губу, отводит взгляд вниз и, не раздумывая, кивает. Хейл собирает стопку работ и убирает в ящик стола. Он берет Стайлза за руку и идёт по коридорам университета не боясь, что кто-то увидит его. Больше это не имеет значения. Он должен держать его за руку, показывая, что он всегда будет тем плечом, на которое он сможет опереться. Что он будет вести его вперёд, если Стайлз почувствует, что идти не нужно. Он поможет ему. Сидя в машине, Стайлз звонит отцу и говорит, что переночует у Дерека. Дерек держит его за руку, гладит большим пальцем по костяшкам и потихоньку втягивает в себя его боль. Они входят в квартиру одновременно. Стайлз жмётся у дверей, пока Дерек эти самые двери закрывает. Хейл поворачивается к нему с улыбкой, помогает раздеться, заботливо стаскивая ботинки, пока Стайлз краснеет и покусывает губы, потом быстро стягивает с себя куртку и ботинки, берет его за руку и ведёт в спальню. Они садятся на кровать, друг напротив друга и смотрят пристально в глаза. Стайлз сдаётся первым. Проводит кончиками пальцев по щетине, введёт вниз, скользит по мощной шее, останавливается у ключиц и сжав в руке его предплечье, поджимает губы. В глазах стоят жгучие слёзы, и он поднимает голову вверх, не давая им скатится по щекам. Дерек шипит, просит успокоится, проводит рукой по бедру. Стайлз громко шмыгает носом, усмехается и опустив голову, громко и навзрыд начинает плакать. Его не без того широкий, лягушачий рот широко раскрывается, искусанные губы красны и блестят от слюны. Он кричит так долго и натужно, что воздух в лёгких кончается, и он безмолвно кричит, раскрыв рот. Дерек видит, как вибрируют гланды, и дрожит язык. Он продолжает гладить Стайлза по бедру, растирает болящее колено, забирая из него боль, пока мальчишка размазывает по щекам слезы и икает. Дерек просто смотрит. Подходящих слов у него нет, и он решает, что дать эмоциям выход, не пытаясь сдержать их и усмирить – это лучший выход. Стайлз плачет пять минут к ряду, кричит, хлюпает носом, размазывая сопли, дрожит всем телом и открыто страдает. Дерек принимает это. Он не просит его успокоится и прекратить. Когда мальчик успокаивается, они обнимаются и ложатся в постели, переплетая ноги. Стайлз ломким после слез голосом говорит, что это все шокирует, выбивает почву из под ног, что он вечно видит ее бледный призрак за углом, и что его тошнит от еды. Дерек говорит, что ему не хватало Стилински. Мальчишка повышает голос, говорит, что не может забыть пережитое, что помнит все в мельчайших обстоятельствах, что пострадали люди! Дерек говорит, что очень его любит и сделал ремонт в ванной, теперь там полы с подогревом, как Стайлз хотел. Стайлз открыто истерит, обвиняет Дерека в загубленной психике и молодости, размахивает руками, говорит, что между ними ничего не может быть. Дерек говорит, что любит его и, что ему не нужно думать ни о ком, кроме себя, и если он хоть на секунду хочет остаться с Хейлом, то должен остаться. Стайлз спрашивает слушает ли он его вообще. Дерек его целует. И поцелуй у них солоноватый, со вкусом слез и горечи. Стилински все рвётся рассказать какие они плохие люди, но Дерек уверен, что они все сделали правильно, что не должны больше ее вспоминать. Стайлз собирается до конца жизни винить себя во всех бедах, но Дерек ему не разрешает. Дерек не умеет говорить красивых слов, делать романтичных поступков, и готовит он ужасно, но в нужный момент он просто рядом, и это стоит много. Он так легко и просто говорит Стайлзу, что он должен думать о себе, а не о кем-то где-то ещё, что у Стилински нет иного выбора, кроме как согласится. Где-то между поцелуями и жадными глотками воздуха, мальчишка послушно кивает головой и вцепившись пальцами в чужие плечи, просит никогда не отпускать. Эту ночь они проводят в объятьях друг друга. Дерек делает себе фруктовый салат и ест его в кровати, пока по телевизору идёт старая черно-белая комедия. Стайлз, лежащий рядом, крадет у него из тарелки кусочки яблок и никак не комментирует ситуацию с едой и фильмом. Хейл обнимает его одной рукой. Ногицунэ недовольно возится под рёбрами, а посреди ночи Дерек просыпается от едва ощутимого холодка. Он открывает глаза и удивлённо вздыхает. Лис стоит перед ним в человечьем обличье. Рябые хвосты за его спиной аккуратно скользят в воздухе, а мягкие уши хочется потрогать. В темноте его глаза блестят точно два янтаря. – Я найду его. В другой жизни. Я всегда его нахожу, – он выглядит таким печальным, что у Дерека сжимается сердце от боли, которую он ощущает физически. – Ну, а в этой, так и быть, – он небрежно пожимает плечами, как будто то, о чем он говорит, не так уж и важно, – Оставлю тебе, но чуть что, я приду и надеру тебе задницу, – он усмехается точно Стайлз и растворяется в воздухе. Дерек поражённый смотрит в ту сторону, где ещё секунду назад стоял дух. Стайлз, спящий у него под боком, переворачивается во сне и обхватив его руку, кладёт на неё голову, удобнее устраиваясь. Хейл смотрит ещё пару секунд в пустоту, а потом ложится обратно, одними губами благодаря. До рассвета осталось три часа.