Наглый, мохнатый — гад полосатый!

— Слезь со стола! — повторила я в третий раз. Чешир тихонько фыркнул, даже и не подумав сдвинуться с места. Вполне предсказуемо. — Значит так – правило второе: во всём слушаться меня. Окинула его взглядом, проверяя, дошёл до него смысл сказанных слов или нет. Если и дошёл, то всерьёз принят во внимание не был. Широко зевнув, он забил хвостом о стол. Скучно ему, значит, падле эдакому. Я хмыкнула, покачав головой. Если он первого правила не придерживается, смысл другие придумывать? Бесполезно, бессмысленно, глупо. Поэтому подошла к нему и без церемоний схватила за шкирку, спустив на стул. Пусть ещё спасибо скажет, что не на пол. Сделала скидку на то, что он наполовину человек. — И не смотри ты так на меня, — буркнула я, нахмурившись. — На этот раз не подействует, даже не надейся. Мне показалось или я и правда увидела у него чёртиков в глазах? Он выгнулся в спине, а потом перевернулся, начав ловить передними лапками задние. Чёртов подлиза. Ладно, ладно… Очаровательный маленький подлиза. Только вот фиг ему – не куплюсь. — Надо будет не забыть тебе корм купить, — бормотала я под нос, высыпая последнее содержимое пачки в мисочку. Чешир посмотрел на меня как на врага народа, когда ему эту самую мисочку под нос сунула. — Что тебе опять не подходит? — закатила я глаза, раздражаясь. Мало того, что разбудил, так ещё и нос воротит от лакомства, которое раньше лопал как миленький. — Не хочешь есть – не надо, только вот ничего другого не дам, обойдёшься. Я тебе не золотая рыбка, чтобы все твои желания исполнять. Такую недовольную моську я у него ещё не наблюдала: прищурился, замер весь, взгляд от меня не отводит… Мог бы взглядом убивать – была бы я покойником. Была бы рыбкой золотой – съел, не тратя времени на желания. — Как знаешь. Идти в магазин за чем-то другим я сейчас не буду. Чешир не сдвинулся с места. И к миске тоже не притронулся. Характер показывает, значит. Ну ничего, мы ещё посмотрим, у кого яйца… эээ… у кого характер круче, да! Мы одновременно отвели от друг друга недовольный взгляд, устремив его в сторону коридора, откуда раздался звук дверного звонка. Кого это нечистые в такую рань принесли? Да ещё и в субботу. Встряхнула головой, пытаясь прогнать из неё плохое настроение. Какая-то злая муха меня укусила, по-другому и не скажешь. Открыла дверь, медленно расплываясь в улыбке. Сначала я увидела перед собой огроменный букет из лилий, а потом человека из-за этого букета выглядывающего. Голубые глаза Сергея искрились как льдинки на солнце, а волосы торчали, как называют это мои предки, "хохолком". По-нашему – ирокезом, правда небольшим, светлым. — Привет, — сияет он. — Решил прийти и проверить, всё ли с тобой в порядке. Свои заметки ты не прислала, на звонки не отвечаешь… — всё говорит и говорит он, а я не могу влюблённого взгляда от букета оторвать. — Ах, да, прости, — извиняется он, мимолётно касаясь кончиком языка уголка своих пухлых губ. А потом протягивает букет мне, выдыхая небольшое облачко пара. — Это тебе. Вчера не купил букет, решил сегодня наверстать. — Да, да, проходи, — очнулась я, принимая в руки лилии и пропуская Серёжу в квартиру, сразу думая о том, что в комнате не убрано, кровать так и расстелена… Да и сама выгляжу не презентабельно, растрёпанная такая, до сих пор сонная. — Прости за телефон, вечно у меня с ним проблемы. То разрядится, то забуду где-то, то беззвучный режим забываю выключить после сна… Замёрз? — спрашиваю я смущённо, не зная точно из-за чего именно смущаюсь. Он в этот самый момент развязывает с шеи тёмно-серый шарф, внимательно рассматривая коридор. Ещё раз подумала о том, что в доме не очень чисто. — Будешь чай или кофе? — Кофе, если есть. — Сейчас, я цветы в вазу поставлю и займусь кофе, — засуетилась, радуясь, что нашла себе занятие для рук, чтобы отвлечься от того, что слишком бурно реагирую на него. Слишком. — А ты проходи на кухню, сейчас приду. — Туда? — указывает он в сторону спальни, уже сделав шаг. Реагирую я моментально, хотя сердце на секунду опускается прямиком в пятки. — Нет-нет, в другую сторону. Он понимающе кивает, улыбается и я наконец-то могу сделать всё, что хочу, правда на предельной скорости: собрать кровать обратно в диван, застелить всё, втиснуть все вещи в шкаф, оставив только то, во что быстро переодеваюсь. Запихиваю всё лишнее под диван, пообещав себе разобраться с этим позже. Главное не забыть. А потом, глубоко вздохнув, начала вспоминать, где могла деть вазу. Тётя дарила мне на новоселье, но по ненадобности я запихнула её куда-то… В шкаф! Выругавшись под нос, попыталась вытащить коробку с вазой так, чтобы все остальные вещи не вывалились обратно. Набрав воду и аккуратно опустив в неё цветы, решила, что больше тянуть уже некуда. В любом случае придётся столкнуться с Серёжей лицом к лицу. Блин, расчесаться забыла! Но пути назад уже не было: Серёжа заметил, что я вернулась, и перестал ловить ускользающего от него кота. Кота… Чешир! О причёске подумала, а про кота-оборотня забыла, дурья моя башка. Если раньше я была красная, то сейчас побледнела, передвигая вазу по столу к стенке. Или просто приняла нормальный оттенок лица, потому что светловолосый парень, кажется, не заметил моего секундного испуга. — Дикий он у тебя какой-то, — засмеялся Серёжа, а у меня от этого звука всё приятно покрылось мурашками. Щёки у парня румяные от мороза и глаза счастливо блестят. Улыбается, снова потянувшись к коту, вмиг подтверждающего его слова. Чешир зашипел, отскакивая вбок, а шерсть вся дыбом встала. — Кормила его, когда я пришёл? Просто миску на стул поставила в спешке. Я на пол опустил, ладно? — Угу, — кивнула я, прикусив щеку с внутренней стороны. — Сколько ложек сахара? — Один к одному. Яна-а, — протянул он после небольшой паузы. — Что? — обернулась, когда поставила чайник на плиту. — Ты чего так нервничаешь? — улыбается он так сладко, что я облизываю пересохшие губы и оттягиваю на себе лёгкий бежевый сарафан – благо отопление позволяет одеваться так в такую пору года. — Это же не первое свидание. Это вообще не свидание, ангел мой. Просто решил навестить тебя, если ты не против. — Нет-нет, не против. Просто неожиданно, — призналась я. — Что же тут неожиданного? И снова улыбается. Всегда удивлялась, как у некоторых людей так получается. Всегда улыбаться, без остановки. Так ведь щёки болеть будут потом… Ну, или скулы, как у него, ведь это у меня щёки как у хомяка. Нет, я не считаю себя чересчур серьёзным человеком, но рядом с такими лучезарными, солнечными людьми чувствовала себя неловко. Будто я серая хмурая тучка, незаметно растворяющаяся в ярких лучах. — Что ты пришёл ко мне. — А как я мог не прийти, принцесса? — притворяется, будто удивлён. Получается так натурально и смешно, что я не сдерживаясь от ответной улыбки, хоть его "ангел" и "принцесса" меня немного сбивают с толку. Вроде приятно, а вроде… странно? Чешир запрыгивает ко мне на колени, когда я сажусь на противоположной от гостя стороны стола. Кот начинает шипеть. — Злюка, — констатирует Сергей. — Злюка ревнует, да? — сюсюкается он как с маленьким ребёнком, протягивая к нему руку. Я и сказать ничего не успеваю, как Чешир бросается на эту самую руку, как бык на красную тряпку, полосуя её на ровные лоскутки. У меня на глазах длинные полосы сначала становятся белыми, а потом красными. Кровь начинает медленно проступать из длинных царапин. Серёжа шипит точно так же, как мой негодный питомец чуть раньше. — Чешир! — строго говорю я, укоряя за такое поведение. — Ничего страшного, дорогая, это всего лишь царапины. — Ничего нормального тут нет! — Мне приятно, что ты так обо мне беспокоишься, но я серьёзно – всё в порядке. Сядь, Яна, пожалуйста, — смеётся он, ухватившись рукой за мою руку. — И Чешира не ругай, он ещё маленький, ничего не понимает. Я фыркнула. Ага, как же, маленький. Ага, как же, не понимает. Но ничего сказать не могла. Не говорить же всем подряд, что у меня кот-оборотень, которому на самом деле двадцать лет, и он понимает абсолютно всё, хоть и ведёт себя импульсивно, на эмоциях. — Точно всё нормально? — вся ещё не веря, спрашиваю я. — Точно. Он смотрит мне в глаза, а я не могу отвести взгляд от его глаз. Образовалась такая тишина, такой момент, когда в фильмах обычно происходит поцелуй. Но этому не было суждено случиться. Чешир снова бросается на него, на этот раз снизу, хватая его зубами за штанину. Серёжа вскакивает, вскрикивает от неожиданной атаки, а я начинаю громко просить кота немедленно отпустить гостя, поднимая ещё больше шума. Вдобавок ко всему чайник начинает свистеть. Выключить конфорку получается не сразу, только через пару минут, когда мне всё-таки удаётся оттащить кота, сразу же из моих рук вырвавшегося. Вся красная, запыхавшаяся, я пыталась выровнять дыхание и налить горячую воду в чашку, не расплескав её. — Прости меня ещё раз, — протягивая чашку с кофе трясущейся рукой, пропищала я. — Не знаю, что с ним случилось. Сегодня сам не свой. — Всё нормально. Но на прививки от бешенства его отведи, на всякий случай. Ты же его на улице подобрала? Не знаю, что именно меня смутило больше: его тон или сами слова. В первую очередь, наверное, отсутствие извечной улыбки, без которой он был совсем другой. Таким непривычным. Я нахмурилась. — Да, но он абсолютно здоров, — получается немного резко, но поделать с собой ничего не могу. — Поверю на слово. Так на чём мы там остановились? Он придвигается немного ближе, как раньше, до всего этого каламбура, заглядывая ко мне в глаза. Только вот момент пропал, и у меня пропало желание строить глазки этому писаному красавцу, неожиданно ворвавшемуся в мою жизнь на всех парах. И целовать его тоже больше не хотелось. Что-то незримо рухнуло, всё поменяв. — Кофе, — подсказываю я с улыбкой, размешивая сахар в своей чашке с кофе. — Ты не полностью ещё отогрелся с улицы, пей. — В твоей компании не может быть холодно. Сначала внутри всё трепещет от очередного комплимента, но всё заканчивается так же быстро, как и начинается. Секунда – улыбка, секунда – нет улыбки. Или есть, но очень натянутая. Я ещё не до конца понимала, что произошло и что изменилось. — Спасибо. Но кофе выпей, а то ещё заболеешь и придется уколы делать. Сначала говорю, а потом думаю. Сергей застывает, так и не поднеся чашку ко рту, удивлённый моим дерзким выпадом, скрытой за заботой. Прививки, уколы. Заразный. Всё же очень близко к сердцу "совет" приняла. Неприятный осадок остался, как гуща на дне чашки. Сверху всё вкусно и сладко, а на самом деле, когда всё до последней капли выпиваешь… — Тебе так идёт этот сарафан, — будто не замечая моего настроения, продолжает сыпать комплиментами Сергей. Разделяющего нас стола теперь кажется до жути мало. Хочется выстроить кирпичную стену, когда он убирает прядь тёмно-каштановых волос мне за ухо, легко коснувшись пальцами щеки, а потом… Приподнимает пальцами подбородок, медленно начиная приближать своё лицо к моему. Голубые льдинки блестят, будто скрывая в своих глубинах очень много тайн, замыслов, мыслей, эмоций. Пухлые губы чуть приоткрываются, но мне, впервые за всё с ним знакомство, не хочется припасть к ним своими губами. Действительно не хочется. Поэтому из этого медленного, будто бы волнующего продвижения лица к моему, я делаю выгоду: молниеносно хватаю вазу с букетом и ставлю его между нашими лицами. Не стена, не крепость, но действует. Только богам известно, как я не перекинула чашки с кофе. — Такой красивый букет! Спасибо тебе огромное! По мне плачет большой театр. Я так радостно зарылась носом в цветы, так счастливо засияла, а как в улыбке расплылась – ух! – никто бы и не заподозрил, что улыбка фальшивая. А она такая и была, самая настоящая из всех настоящих фальшивок, как бы глупо не звучало. И теперь я понимаю. Можно улыбаться очень долго и очень много, но будет ли эта улыбка настоящей всегда?.. Лучше редко, но правдиво, без притворства. — Не за что, — хмурит парень брови, ошарашенный таким поворотом событий. — Ай! — вскрикивает Сергей тогда, когда притихший на время полосатый котёнок, снова пускает коготки в дело. Запрыгивает ему на ноги, а потом так же быстро царапает ему в области груди, впиваясь когтями в красный свитер с белыми снежинками. И мяукает так свирепо, будто вмиг перестал быть маленьким котом, вмиг вырос. Мой милый храбрый котёнок, который не прекращает защищать меня, несмотря на то, что я постоянно на него бурчу, кричу и ругаюсь. Несмотря на то, что он тоже мне житья спокойного не даёт – защищает меня теперь, будто ничего раньше не было, будто это само собой разумеющаяся вещь. — Забери от меня это чудовище! Эта хреновина мне сейчас свитер испортит! Но, когда я делаю шаг к нему, мой котёнок, не отрываясь от своего занятия, кидает на меня предупреждающий взгляд и шипит. Предупреждает не о том, что я следующая на очереди после Сергея, а о том, что ненароком может поцарапать, сам того не желая. И я тихонько улыбаюсь, но сразу же прекращаю. Светловолосый умудряется оторвать от себя осверипелого кота, сразу же, не церемонясь, кидая его на пол, а потом со всей силы пиная. Чешир жалобно завыл от боли, а я из ангела моментально превратилась в демона. Со мной он может делать что угодно. Говорить что хочет, делать что хочет, но моих любимых людей и питомцев пусть оставит в покое. Да, порой кот дикий, да, иногда импульсивный, наглый, практически неконтролируемый – но он мой кот! — Эй! А ну пошёл прочь! — на этот раз я говорила "брысь" тому, от кого совсем недавно сходила с ума и чуть ли не теряла рассудок от застилавших разум розовых сердечек; тому, кто всегда выглядел так, будто сошёл со страниц глянцевого модного журнала; кто улыбается, вечно искрится, как праздничная гирлянда… Тому, кто ни разу за всё это время не показал мне своего истинного лица, без лживых масок. До этого самого момента. — Что ты о себе возомнил, напыщенный индюк? Забирай вещички и вали, пока я полицию не вызвала! Это мой дом, это мой кот – прочь отсюда, убери руки от моего кота! Такой разъяренной он меня не видел никогда. Презрительно фыркнув, он выдал: — Да кому нужен твой кот? Или твой дом. Или ты… Ты себя в зеркало видела, толстуха? Сомневаюсь, что на тебя кто-то клюнет, дура ты очкастая. Вот и оставайся старой девой, кот у тебя уже есть. Раскрыла рот в удивлении, смотря, как тот вихрем вылетает из кухни. Захватив букет, пошла следом. Одевался он быстро, едва не прищемив подбородок молнией. Я злорадно хмыкнула, прищурив глаза. Открыла дверь, бросила туда букет и отошла в сторону, пропуская Сергея. — Выметайся. И больше не приближайся к моему подъезду, к моей квартире, ко мне и моему коту. — Ты уволена, — прошипел он. — А это уже мне решать, уволена или нет, — ехидно пропела я в ответ. — Не уволена, потому что не хочу. И ты меня не выдворишь, если не хочешь, чтобы я пошла в полицию и не заявила на тебя за домогательство к своему работнику – то есть ко мне. — Ты не докажешь, потому что ничего такого и не было! — Это не важно. — Выглянула за его плечо. — Здравствуйте, Филипп. Мужчина лет сорока, что всё это время стоял, застыв перед дверью своей квартиры, невольно стал свидетелем всей сцены. Он неуверенно кивнул, вытерев руку о грязно-коричневое пальто, где и без того были размазаны краски разных цветов. Синяки под глазами, небольшая щетина на впалых щеках, внимательный взгляд маленьких глаз… — Снова рисовали? — Да, Ольга с седьмого этажа захотела свой портрет… У тебя всё нормально, Яна? — Этот человек ко мне домогался. Вы подтвердите это полиции, если я попрошу? Филипп ещё более ошарашенно уставился на меня, но кивнул. — Сука, — кинул мне Сергей, поспешив к лестнице, не дожидаясь лифта. — И это тоже полицейским расскажу! — крикнула я вдогонку, рассмеявшись. — Спасибо, Филипп Йосипович… Ой, то есть, просто Филипп. Да, да, я помню. Закрыв дверь, вздохнула с облегчением. Ну и утро! А потом побледнела, как мел, кинувшись обратно на кухню, шаря взглядом по всей кухне в поисках пострадавшего из-за моей доверчивости кота. Чешир восседал на столе, будто ничего не произошло, будто только сейчас туда залез, требуя еды. — Иди сюда, — улыбнулась я ему, протягивая руки. Даже не сопротивлялся, когда на вытянутых руках рассматривала его со всех сторон, пытаясь обнаружить что-то не то, хоть какую-то царапину или ушиб. Но кот был абсолютно невредим. Прижала его к себе, решив: — С этого момента никаких правил. Чешир довольно уткнулся мне в шею, одобрительно лизнув. Отмена правил ему была по душе. Вспомнив ещё кое-что, нехотя добавила: — Я привыкла называть тебя Чеширом, но тебе, как я поняла, не нравится. Надо будет выбрать другое имя, полосатик мой, которое тебе понравится. Он тепло потёрся об меня мордочкой и заурчал. — Так, на чём мы там остановились, — задумалась я. — Что будешь есть? У меня там, кажется, колбаса осталась, которая тебе нравилась…