Наглый, мохнатый — гад полосатый!

Жизнь вошла в обычное русло: работа, учёба, выходные, проведённые вместе с дорогим моему сердцу коту, который уже привык к сериальному или киношному марафону по вечерам. Сергей перестал доставать меня, решив, что это крайне бессмысленное занятие, раз это нисколько меня не цепляет. Да за что на него злиться, если я в нём и человека не вижу, только бесхребетного слизняка, размазню. Как он мог мне нравится? Почему я такая наивная, почему влюбляюсь практически в каждого встречного парня? — Он летает в синей полицейской будке по всей вселенной? — прерывает мои раздумья Том, указывающий пальцем в монитор ноутбука. Я прогоняю дурные мысли из головы и киваю, закидывая в рот солёный поп-корн. — Но… это же будка. — И она синяя, ага – ты это уже говорил, — фыркаю я, смотря в сторону чудеснейшего кота. В его руках упаковка с йогуртом, которых на полу уже не менее трёх, съеденных до последней капли. И такое пожирание продуктов ни на грамм не сказывается на его телосложении, все лишние калории будто бы сразу сжигаются. Завидую оборотням и на этот счёт, что уж тут скрывать. — Это не будка, — снисхожу я до объяснения, ведь смотреть «Доктор Кто?» мы начали не с первого сезона, а с того, где уже десятый доктор появился. — Это машина времени. Она может переместить тебя куда угодно и в какое угодно время. Правда, как ты мог заметить, у Доктора небольшие проблемы с этим делом, поэтому их заносит только во всякие неприятности. Его и его обаятельную спутницу – Розу Тайлер. — Это основано на реальных событиях? — Если бы, — бурчу я, закидывая в рот ещё одну порцию поп-корна, — я б не отказалась от собственного Т.А.Р.Д.И.С., летала бы куда угодно, в какое угодно время. Спасала бы мир от пришельцев, не волновалась о мелких земных заботах, вроде работы или учёбы. Только приключения, — замечталась я, невидящим взглядом уставившись на главных героев сериала. — Только вот это всё выдумка, машины времени не существует. А тем более такой, как Т.А.Р.Д.И.С. — Об оборотнях то же самое говорят, только вот они существуют, — излагает Том по-философски, и кидает ещё одну пустую упаковку йогурта на пол. Он сильно ошибается, если думает, что убирать всё это буду я. — Будешь шоколадку? — предлагает Том, протягивая ко мне наполовину открытую плитку. Машу головой из стороны в сторону, потому что, во-первых, это чёрный шоколад, а я его не перевариваю и, во-вторых, мне вообще есть нельзя. Нужно на диету садиться. С этой мыслью отодвигаю от себя полупустую упаковку с поп-корном. — Ты чего? — непонимающе поглядывает на меня черноволосый паренёк, скользя по мне изучающим взглядом серо-зелёных глаз. — Я толстая. И смотрю теперь только в экран ноутбука. В отличие от парня, что теперь не отрывал задумчивого взгляда от меня, хоть не думал и слова говорить. Ладно бы сказал: "ты не толстая" или "не говори так о себе, Яна!". Даже на "госпожу" или "хозяйку" согласна, раз он имя моё говорить не собирается, упёртое, наглое существо. Так нет же – молчит. Даже обидно как-то. Посему полностью решила для себя: диета, никаких сладостей, тренировки, бег по утрам. Пора уже брать себя в руки и приводить своё тело в порядок. Когда там начинают новую жизнь? С Нового года и… — Какой сегодня день недели? — спрашиваю. Том приподнимает бровь, но всё же кидает взгляд на тумбочку возле своей стороны дивана, где близ будильника пристроился календарь на весь этот год. — Вторник, а что? Я даже улыбнулась: можно дать ленивому тюленю внутри себя ещё неделю отдыха на солнечном лежбище. До понедельника, когда обязательно начну оздоровительные упражнения и закупки только полезных продуктов. В понедельник. Но так, как сейчас вторник… Потянулась к шоколадке, однако Чешир оказался быстрее. Тьфу!.. Том, в смысле. Чешир, Том. Том, Чешир – одна история, только названия разные. А вот за шоколадку и в лоб получить можно… — Ты же толстая, — говорит Том совершенно спокойно и невинно, уставившись на меня своими чистыми, светлыми глазками, попутно пряча шоколадку за спину. Гад. Он всегда говорит таким тоном, как будто ему до опупения ничего непонятно в этом мире, – мире людей – но, как только я что-то скажу ему неправильно, поправляет, словно гугл в головешке спрятал. И он, кстати, более меня разбирается в компьютере, а днём так вообще только в нём и зависает, пока меня дома нет, точно говорю. Учить его чистить кэш не буду, да, а то как же над ним потом издеваться? — Толстая, но не сегодня, — обиженно шиплю я, пытаясь выудить из-за его спины желанную шоколадку. Уже даже плевать, что чёрный шоколад не люблю, дело принципа. Том усмехнулся, а потом изворачивается так, что я точно теперь сладость не достану. Стал смеяться, сначала коротко и тихо, но с каждой секундой всё увлечённее, будто бы играясь со мной в кошки-мышки. Вечно он издевается надо мной. До чего же на нервы действует! — Не сегодня – это как? — спрашивает, одним движением захватывая мои запястья в свои лапищи, что фырчи не фырчи, брыкайся не брыкайся, но всё равно не выберешься, пока он сам не решит отпустить. Ему непременно надо помешать мне во всём: в чтении книг, в учёбе, во время готовки еды… Плевать чему, просто ради забавы. Скучно ему, видите ли. — Сегодня не толстая, а завтра кит горбатый? — задаёт вопрос и, не дожидаясь ответа, смеётся. Чувствую, как заливаюсь краской с головы до пят, а на шее проступают отвратительные пятна смущения. — Я не горбатая! — возмущаюсь я, пытаясь ногами спихнуть его с дивана. — Отпусти меня. Немедленно! — Не-а, — издевательски тянет кот, расплываясь в широкой улыбке. — Не хочу отпускать, значит не буду, — добавляет он, а потом снова смеётся: — Так всё-таки кит? Просто не горбатый… «Фиг ему, а не йогурты», — продумываю я план мести этому засранцу. — Нет, не кит. — Кит, — настаивает Том, а уши его радостно зашевелились на макушке. — Скажи, что ты кит, и я тебя, так и быть, отпущу, — предлагает он, говоря эти слова возле моего уха, потому что на "так и быть" я попыталсь вырваться и устроить ему хорошую трёпку, однако он оказался быстрее, а так же сильнее: придавил меня к дивану в весьма неудобной позе так, что теперь я даже пошевелиться не могла. — Никогда. — Тогда продолжу держать тебя, — промурлыкал он, потеревшись своей наглой человеческой мордой о мои волосы. — Мне совершенно не сложно, хозяйка, — хмыкает он со смешком, а я зажмуриваюсь, сдерживая все ругательства внутри себя, отчаянно заливаюсь новой порцией смущения. Дыхание возле моего лица крайне раздражало, даже не знаю почему. Но голову в сторону, на всякий случай, повернула, чтобы не смотреть на него. — Неужели я победил? — Никто не победил, — говорю, а сама не поворачиваю головы, чтобы не смотреть ему в глаза, которые настойчиво пытались поймать мой взгляд. — Что? Переспрашивает, будто бы не услышал. Ага, как же. Он всегда переспрашивает. — Никто не победил. А я всегда повторяю. Покосилась на него, посмотрела, чего ещё он там задумал. Он рассматривает меня пару секунд, а потом закатывает глаза и отпускает мои руки, порядком занемевшие. Хватка у него железная, ничего не скажешь. Отпустил, а потом как бы невзначай поставил школадку на тумбочку, дальше от меня и ближе к себе. Нарочно — понятное дело. — Так ты толстая или нет? — спрашивает Том серьёзно, встряхнув головой, отчего его длинные волосы заскользили чёрными змейками по шее. Уже не первый раз ловлю себя на мысли, что хочется их поправить. Или собрать в хвостик, чтобы ему не мешало – хоть ему не мешало, мешало мне. — А ты как думаешь? Я толстая? Вот тут он пусть задумается и не повторяет ошибок многих парней, говорящих, что лучше девушки в жизни не встречал, паля враньём направо и налево. Грабли тоже не вечные. Будешь прыгать на них – сломаются, да и шишку набьёшь большую-пребольшую. А девушку всё равно разозлишь: она ведь знает, что идеальных людей не существует. — Думаю, что если что-то задумала, то нужно сразу за это браться, хозяйка, а не откладывать на дальнюю полку. Посмотрела на него и тихонько хмыкнула. И не поспоришь ведь. *** Вздохнула, присела, поднялась, выдохнула. Вздох. Присест. Вверх. Выдох. — Почему, — задыхаюсь, — ты меня, — выдох сквозь сжатые зубы, — поднял? — спрашиваю, а потом снова приседаю, ощущая как майка прилипает к мокрой от пота спине. — Потому что ты хотела сбросить лишний вес. А я прочитал, что самое лучшее время для тренировок – это утро, когда организм ещё не полностью проснулся. Утренняя зарядка, пробежка, силовые упражнения… — Ладно, — выдыхаю я, продолжая делать дыхательные упражнения, раскидывая руки в строну, а потом, набирая полные лёгкие воздуха, поднимая их над головой. — Задам вопрос по-другому: зачем ты поднял меня сегодня? — Потому что тебе нужен контроль. Ничего себе заявленьеце. Не много ли ты на себя берёшь, дорогой мой? Сидит на диване, увлечённо щёлкая мышкой, углубившись в просторы интернета, изредка отрываясь от монитора и давая мне советы на счёт того, чтобы я пятки от пола не отрывала, когда приседаю, или ноги шире ставила во время поворотов вправо-влево. Давал крайне ненужные комментарии, в общем. — Сегодня не понедельник, а я хотела с понедельника начать. — Ну, не бросать же всё, раз уже начала, — пожимает плечами Том. — Ноги вместе, а с хлопком быстро расставляешь их. Вот так, как на картинке, — говорит он, поворачивая ко мне ноутбук. — Я знаю, как это делать, — раздражённо фыркаю я. Не выспалась. Теперь целый день буду всем язвить. А ему больше всего, потому что и вижу его чаще всех. — Мне в институт пора собираться, — сообщаю между делом, когда выполняю упражнение "мельницу". Том едва бросил на меня взгляд из-под чёлки: — Тебе на третью пару. Вот чёрт мохнатый. Уже и расписание моё успел выучить. — Так нам расписание поменяли, там с преподом одним проблемы… — начала я, но Том начал только тихо посмеиваться, качая головой. — Преподавателем, — исправляет он меня. — И не умеешь ты врать, хозяйка. Это одно из многих качеств, которые мне в тебе нравятся, — говорит Том фактом, а я почему-то застываю. — Не пойму только, как тебя в журналисты взяли, но это уже другая история… — Я даже рот от его заявления открыла, но времени придумать достойный ответ мне тоже не дали: — Ложись. — Чё? — офигела я. — Что, — снова поправляет Том. — Ложись, сейчас пресс качать будешь. Учитель физкультуры в школе всегда говорил, что лучший способ научиться чему-нибудь в спорте и не бросить на полпути — иметь под рукой такого человека, который, не смотря ни на какие уговоры, постоянно будет наблюдать за тем, чтобы ты не останавливался. Несмотря на крепатуру, лень, нежелание вставать рано утром на пробежку. Если сначала надавят и не спустят оборотов, то через двадцать один день привыкнешь и сама войдёшь в колею. Смотрю на Тома и понимаю, что нашла такого человека, который проследит за выполнением всех упражнений, вплоть до самого победного конца. Ах, да, проблемка - он ведь не совсем человек. — Чтобы получить лучший результат за минимальное количество времени, нужно сначала делать упражнения часто, но не долго. Ты же хочешь вес сбросить, а не накачаться до размера дивана, — поучает меня вредный Чешир, пока я ложусь на пол, наблюдая за тем, как он берёт со стола ещё одну баночку йогурта и чайную ложку. — А это значит: бег, приседания, пресс, дыхательные упражнения. И желательно душ. Как утром, так и после пробежки. Контрасный, а не кипяток, как ты привыкла, — фыркает он, а я сжимаю зубы, чтобы не брякнуть что-то вроде: «Да, тренер Чешир. Да, мой Тёмный лорд». Получилось бы весьма комично, если бы я выбрала правильный тон, однако, с другой стороны, это звучит немного двусмысленно, если говорить на полном серьёзе. Так что я решила промолчать. — Сначала, говорят, будет сложно, но потом за уши тебя от спорта не оттяну. — Успокаивающе, ничего не скажешь, — говорю я, когда он садится на мои ноги. Приподнимаюсь на локтях, смотря на то, как он открывает крышку от персикового йогурта и погружает в него ложку. — Не бурчи, — говорит он. — Не бурчу. — Бурчишь. Кривлюсь, сдерживаясь от того, чтобы язык ему не показать, хоть это по-детски и вовсе не в моём стиле. Просто он так раздражает, когда прав и когда знает о том, что он прав. Практически всегда раздражает, если ближе к сути. — Видишь, даже не отрицаешь этого, — самодовольно добавляет оборотень, расплываясь в улыбке от уха до уха. — Давай, начинай, а я считать буду. — Считать и жрать мой йогурт? — Есть, хозяйка. Да и эти йогурты не ты покупала, а дядя, который решил тебя навестить. Навестить, а так же накормить понравившегося котёнка свежими сливками, хоть изначально они принадлежали мне. — Но купил он их мне, а не тебе. — А я, как ещё один житель квартиры, имею полное право есть продукты, которые подарили на… — задумался он, подзабыв слово. — Новосилие. — Новоселье, — исправляю теперь я, хмыкнув. — Не заговаривай мне клыки, качай живот. — Пресс. — У тебя пресса нет пока, так что живот. Гад. Гадгадгад. Но всё равно, не взирая на то, что он так раздражал меня сейчас, я легла на спину и закинула руки за голову. — Один, — изрёк Том, тыкнув в мою сторону ложкой, йогурт с которой был вылизан до идеальной чистоты. — Давай, не останавливайся. И не до конца ложись на пол, а то эффекта от всего этого будет мало: что занималась, что пирожки кушала. — Сказал он, засовывая в рот ещё одну ложку с йогуртом, — передразнила я, и даже свои же слова не показались мне смешными, скорее печальными. — Считай лучше. — Два. Подтягиваюсь, смотря на то, как он изредка зачерпывает ложку сливочного йогурта с моим любимым персиковым вкусом; как обхватывает ложку губами и как дёргается его кадык, когда он сглатывает угощение, в это же время слизывая остатки лакомства с верхней губы кончиком языка. Не знаю, что именно было следствием моего сбившегося дыхания: упражнения, сексуальное поглощение йогурта или сам йогурт, но точно знаю – что-то во всём этом было такое… — Десять. Попробуй до пятнадцати, потом перерыв, — обрывает мои мысли Том. — И нагибайся ближе ко мне, когда наклоняешься вперёд. Следую совету, чувствуя, что уже дважды пропитанная потом футболка в третий раз становится мокрой. Опять же – не знаю, по какой именно причине: упражнения или кот, который, сам того не подозревая, заставляет мои разбушевавшиеся гормоны пуститься в дикий пляс. — Вот так, отлично, — хвалит Том, улыбаясь. — Передохни, хозяйка. Хочешь ложечку? — спрашивает он, когда я пытаюсь восстановить дыхание до нормы, так и находясь на полу, с ним, сидящем на моих коленях. Подносит ложку к моему рту, ожидая, когда я его открою. А я только смотрю то на ложку, то на него самого. Это тоже самое, что взять в рот чупа-чупс, который побывал во рту другого человека. С одной стороны противно, а с другой – очень заманчиво. Особенно, когда этот самый человек влечёт чисто физически. Но! Не люблю это "но", однако оно тут уместно: он не человек. А это прям гигантское "НО" в данном случае. Ох, держите меня семеро… — Будешь? — улыбается он, а глаза его искрятся весёлым огоньком. — Ты заслужила на похвалу. Всё ещё с сомнением приоткрываю рот (это же лишние калории, чёрт возьми!) и обхватываю губами чайную ложку. Тёплое железо и холодный йогурт – сочетание которых заставляет меня на секунду прикрыть глаза, забыв за вредную сторону сладостей, – вызывают у меня волну мелких мурашек, побежавших по спине. — У тебя тут… — начинает говорить Том, а потом просто вытирает уголок моих губ большим пальцем. В воздухе повисает что-то неловкое – по крайней мере для меня, – и нарушать эту тишину никто из нас не осмеливается. Дилемму решает дверной звонок, от звучания которого я на секунду дёргаюсь, а потом снова застываю. Какое сегодня число? — Чёрт. Ты не помнишь, какое сегодня число? — почти жалобно мычу я, а потом поспешно добавляю, слыша, как в дверном замке шумит ключ: — Слезь, Чешир. Слезай давай, кому говорю? — шиплю, пытаясь спихнуть его с себя. — Да что случилось? — непонимающе спрашивает Том, так и не соизволив сдвинуться с места. — Слезь, это… — Ох, да что ж это твориться, люди добрые?! Средь бела дня! Ни стыда ни совести у нынешней молодёжи. Вот в наше время… — Здрасте, Вера Павловна, давно вас не видела, — краснея, спихнула-таки Тома с себя. — Как поживаете? *** — …а ещё этот пояс, который сейчас покупают все девушки, — жалуется Вера Павловна, качая головой. Я с Томом плетёмся следом за ней, пытаясь не отставать и слушать хоть часть из всего этого потока сплетен, чтобы хоть вовремя кивать и поддакивать, делая вид, что полностью с ней согласны. — У тебя я таких поясов не видела никогда. Ещё одна причина, из-за которой решила, что ты годишься в качестве съёмщика моей квартиры, дорогуша. Вечно она меня этой "дорогушей" кличет, словно имени моего запомнить не может. А если подумать, то, может, и правда не может. У неё ведь только в этой высокоэтажке около трёх квартир сдаётся, что уж про весь город говорить. Старушка у нас бизнесмен знатный, только вот носит не костюмы, а платья в жёлто-зелёно-бурый цветочек. И очки на шее болтаются. На золотой цепочке, н-да. — Штаны носишь, учишься постоянно, никогда ничего плохого за тобой не наблюдала, — начала она перечислять мои достоинства, а потом на секунду замолчала и заговорила совсем о другом: — А Яна с шестого этажа всё никак не прекратит водить парней домой. Липнут они к ней, как мухи на мёд. И что в ней парни находят: ни кожи, ни рожи. Том попытался скрыть смех за кашлем, а я захотела спрятать лицо в ладонях и провалиться сквозь землю. — Вера Павловна, это меня Яной зовут. И я на шестом этаже живу. Она окинула меня взглядом, почесала нос своим огромным ногтем фиолетового цвета и махнула рукой. — Да не, не ты. Это я имя запамятовала, наверное. Ну, та девчушка, что в институте местном на историческом учится. Она ещё в очках таких круглых ходит иногда, которые на пол лица. — И это вы тоже обо мне, — брякнула я, не зная, куда себя деть. Чешир старался как можно тише ржать в сторонке. Поддерживает меня, прям чую пятой точкой, поддерживает. — Ммм, — задумалась бабулька снова, окинув меня оценивающим взглядом, чуть прищурив глаза. — Нет, точно не ты. Ты ещё ничего такая, красивая. Губы, правда, как заячьи, но в остальном… Из-за вот таких вот людей и развиваются комплексы… — И давно у тебя парень есть? — заговорческим тоном спросила Вера Павловна, поправив на голове пышную гриву седых волос, будто бы прихорашиваясь перед этим самым парнем. — Парень?.. — сначала не поняла я, а потом кинула беглый взгляд на сияющего Тома. — Оу. Нет, что вы, Вера Павловна, он не мой парень. — Да ладно, ладно. Я понимаю, нынешняя молодёжь использует другие фразочки: бойфренд, любовник. Старенькая я, дорогуша, но в таких делах, как вы говорите, шарю. Настойчивое желание хлопнуть себя по лбу стало ещё более настойчивым. — Том мой друг. — Друг, друг… Я всех своих мужей друзьями называла, всех пятерых. Эх, молодость! — вздохнула она печально. — Как ты, говоришь, его зовут? Том? Молодец, дорогуша, иностранца отхватила. Имена у них, правда, запомнить с первого раза невозможно, но хоть при деньгах. Продолжать спорить – бесполезно, наверное. — Хотите чаю? — перевожу я тему и стараюсь казаться очень гостеприимной. И каким образом я прогавила первые числа месяца, когда надо было платить за жильё? — Я поставлю, — вызывается Том в помощники, когда я уже думаю встать со стула. — Джентельмен он у тебя, посмотри-ка! Правильно, молодой человек, за своей девушкой нужно ухаживать. А ты, дорогуша, не френдзонь его, где ж ты ещё такого найдешь, — риторически спрашивает бабуля, нацепив на нос очки, оглядывая Тома с ног до… — Друг, — обратилась она к нему, когда он уже поставил чайник на огонь и хотел отойти к балкону, где и стоял до этого. — Это что у тебя на голове? Уши? Я заёрзала на месте, не зная, как это и объяснить, но Вера Павловна вдруг рассмеялась, сама найдя решение моей проблемы: — Ролевые игры устроили? Одобряю, одобряю. Я со своим четвёртым тоже любила пошалить: он был статным хозяином дома, а я горничной. У меня ещё такой наряд был – загляденье! Жаль, что однажды его сердечный приступ схватил, прям на середине игры в ковбоев… Если бы я что-то ела, то подавилась. — Спрячь уши, Том, — шепчу я, когда бабушка снова поворачивается ко мне. — Не красней ты так, Анечка, всё же нормально. Что естественно, то не безобразно. Но вы аккуратнее: если соседи на крик будут жаловаться, то после третьего раза я вас защитить не смогу, прийдёться выселять. Я промычала что-то вроде "угу", не в силах выдавать из себя что-то более разумное. И даже имя поправлять не стала, фиг с ним. К "хозяйке" привыкла, к Ане тоже привыкну, если это меня от выселения из квартиры спасёт. — Вот, например, я уже готова жаловаться на Филлипа и Ольгу, устроили тут бардель средь бела дня. Так часто к ней захаживает. — Он её портрет рисует, — вставляю я свои пять копеек, пытаясь защитить своих знакомых соседей, которые мне всегда нравились. — Ох, дорогуша, не будь такой наивной! Рисует он её, как же. Знаем мы, как такие художники потом детей заводят. А у неё же муж есть, который сейчас в другой город уехал по работе. А она, развратница… На моё слово эта женщина может выдать целую тираду, так что я решила промолчать. Сегодняшний девиз: «Молчание – золото». — Ещё эти рисунки по всему подъезду! Нет, ещё раз, и точно вызову полицию, пусть разбираются сами. Граффити нравится всему подъезду, кроме бабы Веры и её подруги Нины, на пару с которой они себе квартиру сняли, чтобы дешевле вышло. Лучше цветные, красивые пейзажи, которые Филипп по всем этажам нарисовал за собственные деньги, чем голые, бетонные стены. По крайней мере, это моё личное мнение. — Ладно, дорогуша, чай я попью у Янки, мне ещё к ней за деньгами идти надо, а то вы такие забывчивые, девчонки, только бабушке Вере всё помнить надо, — бурчит Павловна, которая никак не может запомнить, что Яна, которая снимает у неё квартиру, одна. И это я. Она уже почти выходит в коридор, как приостанавливается и лоб её прорезают задумчивые морщины. — Ты себе кота завела? Мы не говорили о домашних питомцах, дорогуша, они у меня под запретом. — Нет, что вы, никакого питомца у меня нет, — нервно хихикаю я. — Вы можете сами всю квартиру осмотреть, если хотите. Она подозрительно посмотрела сначала на меня, а потом на Тома. — Ну смотрите мне, смотрите. Узнаю, что кот есть – выгоню, а если он что-то испортит, то с тебя деньги сниму за вред имущества, понятно? — спросила Вера Павловна, снимая очки. — Деньги ко мне сегодня занесёшь, а выход я и сама найду, не надо вставать. Я выдохнула только тогда, когда услышала хлопок входной двери. — Ну, что, отдохнула, хозяйка? — спросил Том, усмехнувшись. — Теперь приседания, а потом в душ. Зыркнула в его сторону испепеляющим взглядом. Исчадие Ада. — В душ, а потом кушать. И убираешься в квартире ты, свинья мохнатая, я устала за тобой все коробки из-под йогурта подбирать. Теперь решил промолчать он, подумав, что это лучшее, что он сейчас может сделать. Правильно, Том, правильно. Молчание – золото.