***
Узумаки чувствовал себя полностью вымотанным после выплаканной ночи. Глаза опухли, а щеки пылали от стыда. Он всю ночь проревел в объятиях Сасори. Он видел его в таком состоянии. Как стыдно! Красноволосый лежал рядом, мило посапывая, его рука лежала на талии блондина. Парень выглядел так мило, что Наруто не удержался от желания поцеловать его. Лишь коснувшись чужих губ, он почувствовал крепкие руки, обвившие его, что прижали юношу к горячему телу жениха. — Доброе утро. — Акасуна напоминал лениво кота, греющегося на солнышке. Сорвав с губ Наруто еще один поцелуй, он довольно улыбнулся. — Как спалось? — Я… — блондин виновато потупился, вспоминая подробности прошедшей ночи. — Прости. — За что ты извиняешься? — Сасори теребил светлые пряди, нежно смотря на любимого. — Я вчера сорвался, накричал на тебя. Но ведь здесь нет твоей вины. — Наруто… — А? — кукольник приподнял опущенное лицо, встречая взгляд синих глаз. — Спасибо. — Ты чего? — Я рад, что ты со мной. Ты поделился со мной своими чувствами, и я так счастлив. Люблю тебя. — Ты… — Наруто, — в дверь легонько постучали. — К тебе пришли гости. Не мог бы ты спуститься? — голос Курамы был странным. Что произошло? — Конечно, я быстро. Сасори… — Я с тобой. Снова… Этот пылающий уверенностью взгляд, что пробуждал в нем неизвестные доселе чувства. От этого горящего взгляда, от бушующих в карамельных глазах чувств, Наруто таял. Было так тепло, так уютно. И больше ничего не нужно. — Спасибо, — прижаться к, ставшему таким родным, человеку, слушать как бьется в груди его сердце и чувствовать счастье, окутывающее мягким коконом. Акасуна лишь улыбнулся. Боль все еще не стерлась из синевы прекрасных глаз, но она перестала застилать взгляд плотной пеленой. Хотя бы так… Даже этого достаточно, чтобы удержать его рядом с этим несносным блондином. — Идем.***
Внизу их ждали родители Саске. Увидев Наруто они тут же бросились на колени, низко склонив голову. Рядом с ними стоял Мадара, который в наглую всех игнорировал, устремив взгляд на местную рыжую бестию. Курама лишь недовольно фыркал, делая вид, что не замечает направленного на него внимания. Склоненные в поклоне фигуры отозвались в сердце Узумаки болью. Видеть их такими… Он не желал этого. Хоть Саске и был их сыном, в его действиях не было ни капли их вины. — Микото-сан, Фугаку-сан… — Мы искренне сожалеем. Мадара все нам рассказал. Мы готовы принять любое наказание, — голос Фугаку не содержал ни единой эмоции. — Встаньте. — Это наша вина. Мы должны были… — женщина подняла глаза, сияющие от непролитых слез. Ее сын совершил подобное… Как он мог! — Встаньте! — резкий тон был для Учих неожиданностью. — От этого мне легче не станет. Подобное… Это лишь заставляет меня чувствовать себя еще никчемней! — Мы виноваты. Если бы мы… — Микото не могла унять то бешенное чувство вины, что когтями скреблось в ее душе. — Это не ваша вина! — блондин злился. Как они не понимают?! — Мы не смогли вырастить его достойным человеком. — Отец Учих всегда был строг ко всем, особенно, к своим собственным детям. — Может, поэтому он такой? — Учихи все-таки поднялись с колен под требовательным взглядом парня. — Вы никогда не хвалите детей, не интересуетесь их мнением и желаниями. — Это путь каждого рожденного в нашем клане. Подобное… Лишь развращает человеческую суть. — Мадара лишь усмехнулся словам брата. Он не меняется. Те же упрямство, безразличие и строгость. Ни капли тепла и понимания. — Разве? Хотя… Меня это не касается. Но сейчас, вы пришли сюда, полностью уверенные в своей ошибке. А может это моя вина? — Узумаки давно размышлял об этом. — Вдруг я сам того не замечая обидел его, предал, заставил пойти по этому пути? — Наруто, это не так… — женщина была взволнована. Она хотела подойти к юноше, но не решалась. Право на это было разрушено ее дитем. — Откуда вам знать? Вы же уверены в своей вине, хоть у вас и нет доказательств. Так почему я этого не могу?! — Мы не справились со своими обязанностями. Нам очень жаль, — Наруто перекосило от этих слов. Этот мужчина всегда мог довести его всего парой слов. — Мне не нужны ни ваша жалость, ни ваши сожаления! Подобные чувства мне противны! — Наруто, — Сасори решил вмешаться, успокаивающе сжав ладонь своего любимого. — Успокойся. — Хорошо, — блондин уже начал успокаиваться, как заметив полный омерзения взгляд черных глаз. Фугаку был приверженцем традиций, не воспринимая подобного ни в едином варианте. — Теперь я уверен, что нам не о чем разговаривать. Я принимаю ваши извинения. Можете быть свободны, раз уж вам так противно быть рядом с нами. — Мы уходим, — мужчина взял себя в руки, снова смотря на мир ледяным взглядом. — Мы будем ждать твоего решения. Микото. — Наруто… Надеюсь, мы еще увидимся, — женщина слабо улыбнулась и последовала за своим мужем. Все смогли спокойно вздохнуть, лишь когда они покинули помещение. Не каждый мог выдержать ауру этого Учихи. Даже Мадара не любил находиться рядом с братом, с детства будучи нарушителем правопорядка. — А теперь… — оставшийся Учиха серьезно взглянул на присутствующих. — Пора решить судьбу моего племянника. — Я понял. Они обосновались на кухне. Кукольник сел на стул, притянув жениха к себе на колени. Брюнет лишь проводил их действия заинтересованным взглядом, усаживаясь напротив. Курама стал за спинами детишек, прислонившись к кухонной мебели. Старший Узумаки недовольно поглядывал на темноволосого гостья. — Итак… Есть варианты? — брюнет слегка напрягся, ожидая приговора. Наруто отрицательно помотал головой. — В таком случае я сам озвучу несколько решений. Во-первых, ты пишешь заявление и Саске попадает в тюрьму. — Нет. Неплохой вариант, учитывая поступок бывшего друга. Но это оставит клеймо не только на нем, но и на всей его семье. Наруто не желал Учихам зла, особенно, Итачи, что стал ему старшим братом. К тому же… Поздновато для подобного. Если бы он и правда хотел так поступить, то Саске бы не гулял на свободе. Мадара посмотрел парню в глаза и прочитав в них ответы на свои вопросы, довольно кивнул. Ему тоже не хотелось подобного исхода. — Во-вторых, мы можем отправить его за границу под строгий контроль Изуны. — Думаю, это плохая идея, — блондин отлично знал брата старших Учих. Он был веселым и добрым, в большинстве случаев, но иногда был куда более надзирательным, даже чем Фугаку. — Неплохое наказание, но скучное. Так он ничего не поймет. Да и Изуна… От него можно ожидать всего. Спокойный, рассудительный младший брат нравился всем. Но… Из-за подобного внимания он сильно изменился. Женщины, мужчины, подростки, люди постарше, он никем не брезговал, беря от жизни все. И если Мадара, как второй сын, тоже был подвластен желанием, то Фугаку подобного не принимал. За что и изгнал брата из клана, считая младшего позором семьи. Врядли старший брат позволит сыну поехать туда. Этот выбор лишь принесет в их семью новые ссоры. — Да и Фугаку-сан не одобрит. — Согласен. Остался лишь один вариант, — Мадара сделал паузу, заставляя всех испытывать нетерпение. — На два года отправить его в академию Орочимару, под личное руководство директора. Все были ошарашены. Добровольно предложить племянника этому извращенцу? Такого этот мир еще не видал. — Ты уверен? — Курама, впервые с момента их встречи, забыл про обиду на брюнета. — Да. Лишь очутившись в твоей шкуре, он полностью осознает тяжесть своего поступка. — С ним поступят, как со мной? — Наруто колебался. Опускаться до подобного? — Нет. Орочимару умеет склонять людей к подобному, — Учиха слегка улыбнулся. — Ты слишком добрый. — А то я не знаю, — блондин ярко улыбнулся. — Значит, пусть будет академия этого змея. — Я сообщу остальным. — Спасибо. — Мне пора, но… Курама, — взгляд ониксовых глаз вцепился в рыжего мужчину. — Ты остаешься? — Да, — мужчина колебался, но о своем решении он решил не сожалеть. С него достаточно подобных отношений. — Мне пора. Удачи вам. Мадара ушел, так ни разу и не взглянув на своего уже бывшего любовника. Это значило лишь одно — они уже не вернутся к прежним отношениям. — Дядя, — блондин обеспокоенно вглядывался в своего родственника, пытаясь разглядеть его чувства. — Не беспокойся. Все хорошо. Старший Узумаки и вправду чувствовал себя нормально. Он чувствовал себя свободным от обязанностей и ненужных чувств. Вот только… Свобода ложилась на его плечи чужим плащом, душившего его своим одиночеством. Но ему уже не вернутся назад.***
В школе тоже все вернулось в норму. Ребятам надоело изображать обиженных, и они снова приветливо встречали своего друга. Так же многие ученики стали отмечать слишком радостное настроение директора. Наруто отлично знал почему. Орочимару издревле желал получить под свой личный контроль знойного брюнета Учиху. Ну и что, что это не Итачи? Младший брат понравился мужчине куда сильнее. Узумаки было даже немного жаль Саске, но зато этот сумасшедший отстал от старшего брата, и он мог свободно заглядывать к ним. А если быть точнее, то к Гааре. Их отношения шли в гору, чему блондин искренне радовался. Учиха, наверное, почти идеальный вариант, которому парень не боялся отдать лучшего друга, особенно, если не учитывать его любовь к шуточкам над блондином. Его популярность многократно увеличилась, после той статьи. Каждая была не прочь охомутать богатого наследника. Даже несколько парней предлагали ему встречаться. К счастью, у него были верные друзья, отгоняющие от него ненужных ухажоров. Близился конец учебного года, а значит выпускной не за горами. Как и экзамены. Все волновались, учителя пытались вдолбить в их глупые головы хоть капельку знаний. Вот и сейчас они обсуждали это со своей классной руководительницей. Это был последний урок, все уставшие, но Куренай-сенсей не знала пощады. Она внимательно изучала оценки, яростно комментируя особо низкие. Наруто стоило бы забеспокоиться, но его мысли занимало кое-что совершенно иное. И прояснить это ему сможет лишь один человек. Ему срочно нужен был Сасори. — Узумаки Наруто, — женщина впилась взглядом в своего худшего ученика. — Твои оценки просто ужасны. Что ты собираешься делать дальше, если не сдашь даже на минимальный бал? — Мне это все равно не нужно, — блондин все еще витал в своих мыслях, даже не думая, что он говорит. — У тебя, конечно, есть перспективы на будущее, но это не значит, что тебе не нужно ничего учить. Экзамены… — Я уже сдал их в прошлом году, — Гаара пытался остановить друга, но тот не замечал ничего вокруг себя. — И как? — Куренай медленно подошла к столу Намикадзе. — Все на высший бал, — лишь произнеся это, он понял, что натворил. Синие глаза наконец оторвались от созерцания поверхности стола, и Узумаки поднял взгляд на учительницу. Женщина грозно нависала над ним, излучая истинное недовольство. Оно и понятно. За два года, Наруто ни разу не проявил свои умственные способности. Да он первый дурак школы! — Ты! — Простите, я пошутил, — это вполне могло сойти за правду, но Юхи отлично увидела ложь в синеве чужих глаз. — Врешь. И почему ты так хорошо у нас не учился? Узумаки еще долго выслушивал нотации о потерянных возможностях. Куренай могла долго говорить, смакуя каждое слово. Так что домой блондин возвращался полностью усталым. Он даже забыл, что хотел спросить у своего жениха.***
Он вспомнил о своем вопросе на следующий день. Страницы газет пестрели от всевозможных новостей, на исписанных нелицеприятными подробностями листах сверкали лица его обидчиков. Наруто не говорил их имен, но разве для Сасори это было проблемой? Подобное... Избитые, израненые, его обидчики пробыли в закрытом помещении под землей без света и даже воды. Осунувшиеся лица, потеряный от недостатка кислорода разум, покрытые садинами и ранами тела. Узумаки даже не узнал бы их, если бы не имена, столь безобразными они были. Блондин не понимал подобной жестокости, не мог понять. Он никогда бы не подумал, что Акасуна способен на такое. Это его вина? Из-за чувств к нему красноволосый стал таким? Совершил такой грех? Парень снова опустил взгляд на страницы газет. Искривленые черты лица, высохшая кровь, смешаная с грязью, пятнами покрывала чужие тела. Жестоко. И хоть они это заслужили, он не чувствовал ни радости, ни облегчения. Лишь всепоглпщающую пустоту внутри. Сасори ведь не мог так поступить? Мог. Он видел ответ в горящих глазах своего парня. Кукольник хотел этого, хотел до дрожи в руках. К тому же, у него огромные возможности, как у наследника великого клана. Особенно сейчас, когда он вернулся в семью. Они тогда здорово удивились, увидев у себя на пороге госпожу Чие. Женщина радостно обняла их и вела себя довольно непринужденно. Словно ничего и не было. Она поведала им свою историю и почему ей пришлось так поступить. Акасуна долго молчал, не в силах ответить хоть что-нибудь. Он и предположить подобного не мог. Но… — Спасибо. Его любили таким, как он есть, желали помочь и поддержать. От него больше не требовали подчинения и полного изменения личности. Сасори был искренне рад и благодарен за встречу с Наруто. Ярким солнцем, что изменил его самого и открыл для кукольника новое будущее. Правда от возвращения в особняк, парень отказался. В доме Намикадзе было намного уютней, да и кукольник не особо любил прислугу, предпочитая делать все сам. Бабушка спорить не стала, но игриво смотрела на них с хохотом отправившись домой, обещая вернутся. Красноволосый был дома, печатая документы в их совместной комнате. Узумаки медленно зашел, тихо прошел к кровати, не желая тревожить жениха. Но тот все равно оторвался от работы и повернулся к блондину. Листы бумаги, сжатые загорелой рукой, не укрылись от внимания кукольника. Он отлично знал причину такого серьезного взгляда. — О чем ты хотел спросить? — Это ты сделал? — бушующее море смотрело прямо на Акасуну, ожидая ответа. — С чего ты взял? — Сасори! — Да, я. — Наруто не заметил в карих глазах ни малейшего проблеска сожаления или вины. — Почему? Он помнил боль и страдания, что он тогда испытал, помнил раскромсанную гордость, но даже так… Опуститься до их уровня было для него недопустимым. Почему парень сделал это? Разве он просил об этом? От этого ему ни на каплю не стало легче. — Я так захотел. — Не понимаю, — Сасори лишь усмехнулся. — Я хотел уничтожить их, стереть с лица земли, смотреть как их тела выгибаются от боли, видеть, как густая кровь покидает их тела, и они становятся бездушными куклами. Я желал этого, — блондин ошарашенно смотрел на жениха, не ожидая подобного. — Но вряд ли ты бы одобрил подобное. Пришлось ограничиться этим. — Это… — Можешь не говорить. До официального объявления нашей помолвки чуть больше месяца — обдумай все. Я буду ждать твоего решения. В этот день они легли порознь, а Наруто крепко задумался о будущем. Готов ли он принять столь сильные чувства? Выдержит ли их? И что он сам испытывает к кукольнику? Эти вопросы гулом отдавались в голове, вызывая лишь боль и сомнения.***
Выпускной наступил незаметно. Это был день великих свершений. Их крики, пляски и пение, скорее всего, слышали по всему городу. Где они только не были… Устроили в местном клубе стриптиз, из-за чего их выгнали, но они не стали отчаиваться, решив искупаться голышом в фонтане. Выпивка текла рекой, затуманивая и так не знающие ограничений и рамок умы. Переодетые в платья парни, девушки, охотящиеся за голубями, и падающие с высоты своих каблуков. А как они убегали от компании местных гопников, когда Сакура попала тонкой шпилькой туфли прямо в голову их главного. Устроенный в центре города костер (где только дрова достали?), веселые пляски вокруг него, заводные песни и прыжки через языки пламени. Никто даже не удивился появившимся стражам порядка, как и закрывающейся перед их носом решетки. Остатки этой ночи им пришлось проводить взаперти, под надзором недовольных стражей правосудия. За ними пришли ближе к обеду. Сасори устало подпирал стенку, ожидая, когда же освободят его ненаглядное чудо. И как он успел натворить такое за каких-то пол дня?! Уму непостижимо. Все радостно приветствовали своего спасителя. Заметив изнеможенность на родном лице, блондин почувствовал укол вины. — Поехали домой? — Узумаки ожидал нотаций, осуждения, но никак не теплой улыбки на чужих устах. — Конечно. Они ехали в молчании. Акасуна пытался начать разговор, но Наруто молчал, не отрывая взгляда от расплывчатых пейзажей за окном. С того разговора прошло немало времени, но парень так и не сумел принять решение. До крайнего срока оставалось всего две недели. Красноволосый не давил на него, ничего не требовал, даже не касался его, если парень был против. Узумаки не понимал себя. Беспощадный вихрь его души уносил все, смешивая прошлое, настоящие и его чувства в непонятную субстанцию. Блондин уже не понимал сам себя.***
От ночных приключений, Наруто смог отойти лишь к вечеру. С кукольником он больше не пересекался. Он уже собирался лечь спать, как в дверь постучали. — Войдите. Это был Сасори. С тех пор они больше не спали вместе, согревая друг друга. Красноволосый показался парню странным. Взволнованным. — Наруто, — Акасуна сел на краю кровати, — не хочу давить, но завтра мне нужен твой ответ. — Что? — блондина словно окунули в ледяную воду. — Это… — кукольник вручил ему маленькую коробочку. — Надеть или вернуть, выбор за тобой. — Сасори… Акасуна лишь покачал головой и легко поцеловал парня в висок. — Я люблю тебя, — это стало их маленькой традицией. — Сладких снов. Кукольник вышел, оставив Наруто в смятении. Он все еще не знал, как поступить. Он так хотел поверить, но не мог. Воспоминания душили его, заставляя отступать. Узумаки совсем не понимал своего жениха и его поступки. Это пугало. Слишком сильные чувства, слишком глубокая привязанность, слишком беспощадное желание защитить. Сможет ли он выбраться из этого глубокого омута чужих эмоций и остаться самим собой? В коробочке оказалось кольцо. Тонкая полоска золота с выбитыми рисунками синего цвета. Цвета ясного неба, спокойного моря и его собственных глаз. Оно было таким легким, но несло в себе тяжесть обязанностей и выбора. Эта любовь... Не сгорят ли они в ее пламени? Останутся ли они людьми, не потеряв себя в водовороте чувств? Или обратятся в лед, сжигая всех противников и врагов в своих ледяных оковах? Не станет ли Сасори безжалостным демоном по его вине? Наруто не хотел этого. Не хотел, чтобы узы между ними стали цепями, удерживающими человеческую суть. Акасуна слишком зависел от него, его чувств и боли. Но не жертвует ли он своими эмоциями, своими ценностями ради него и его счастья. Подобные отношения ни к чему не приведут. Лишь кровавые борозды ран в их уставших душах, станут им наградой. Но блондин так хотел остаться с ним. Вновь почувствовать тепло родного тела, его жадные губы, услышать как сладкий голос шепчет слова любви. И делится своими чувствами в ответ. Какой же ответ окажется правильным?