Глава 24
8 ноября 2017 г. в 22:38
– Чем ты вообще занимаешься?
Когда Голдбаг начинал говорить таким тоном, монолог мог перерасти в срыв. Праул уже выработал тактику: он просто не позволял ему произносить монологов. Дай Голдбагу погрузиться слишком глубоко, и он отыщет подвох там, где его нет. Сотню подвохов.
– Я напал на след Шоквейва, – лучшее орудие против Голдбага – правда. Не вся правда, а ровно та ее часть, что позволяет ему собраться и сосредоточиться на проблеме.
– Вот оно что! – недобро протянул лидер, разводя руками. Трость задела колено Праула, но тот не шевельнулся. – Его ищут две команды, но без тебя, конечно, никакое дело обойтись не может.
– В этом суть, – Праул сложил руки перед собой.
– Шутить будешь? – мрачно перебил Голдбаг. – Из тебя паршивый шутник. Ты видел рейтинги? Пока ты бегаешь за одноглазым, эта летучая кодла нас обходит! Нельзя отдавать Кибертрон конам или, того хуже, гвоздям! А что ты делаешь, чтобы этого не случилось?
– Террорист все еще на свободе. Его поимка сыграет тебе на руку… но ты прав, – прежде чем Голдбаг взорвался очередными оскорблениями, он поднял ладонь. – Акцент на благотворительную помощь – успешный ход со стороны Старскрима. И требует ответа.
Металхок уловил выгоду и начал подыгрывать, а Голдбаг спохватился поздно, хотя Праул и говорил ему обратить внимание на общественные настроения. Бескорыстность подкупала многих, у кого ничего не осталось. Нейтралам же нравилось ощущать власть, пусть пока и иллюзорную, только поэтому они принимали участие во всех этих «проектах». Грант на поиск вакцины – Праул отдавал Старскриму должное, эта затея одновременно отвечала всем канонам десептиконского движения и прибавляла ему голосов.
Но беспокоиться не о чем. Главное Голдбаг сделал – как Праул и рекомендовал, он приставил к этому проекту правительственных кураторов.
– Эта возня в Холлоу в каждый выпуск новостей попадает, – продолжил ворчать Голдбаг, отходя. – Как будто они могли бы нянчиться с ними, если бы я не держал все провода в этих руках! – он бросил трость на стол и ударил ладонями, толкая ее в сторону стопки датападов. Те покачнулись. – Я не помогаю Холлоу, видите ли! Ничего не предпринял для тех, кто заразился! Фраг, да не умирают же они! Потерпят! Мы восстанавливаем стену, отстреливаем тварей, которые лезут в город. Электричество, энергон, патрули, содержание госпиталя, прущие в Аякон дармоеды, которым я даю жилье, а они благодарят за это Металхока… Все это ничего не стоит, конечно! Только топливные баки сотни ублюдков имеют значение! Уилджек провел им сеть, у них открытый доступ к подзарядке на восемь часов в цикл, но это, конечно, смешно! Кто-нибудь считал, сколько у нас генераторов? Батарей? Электростанций? Стоимость затрат на поддержание мехов, которые даже не работают? Фраг, эта тупость выводит меня! – закончил он, пнув ножку стола.
– Холлоу – только повод, за который Старскрим зацепился, чтобы не рухнуть в бездну, – Праул пожал плечами. – Не принимай так близко. Это мешает сосредоточиться.
– Я хочу, чтобы он рухнул, – зашипел Голдбаг, косясь на него исподлобья. Такую – нездорово мерцающую – оптику Праул уже привык видеть. – И я сосредоточен!
Голдбаг согласился на честные выборы тогда, когда мог послать Металхока со Старскримом куда подальше, когда мог даже убрать их или засадить в тюрьму, чтобы заткнуть. Кибертрон переживал безумные времена тогда, но Голдбаг, как и многие, устал от безумия.
Он не умел быть заботливым или «хорошим», в том понимании, в каком это слово применяют к себе коны. Но он старался соответствовать своей роли. Делал по-настоящему важные вещи и продолжал сжимать кулак, не позволяя деструктивным позывам бывших товарищей по знаку нарушить мир. Он возмущался не несправедливости – слепоте.
Вот Праул был рад тому, что жители Кибертрона так же слепы, как миллионы лет назад. Пока это так, ими можно манипулировать.
Голдбаг выступает за честные выборы, но настоящую борьбу за него ведет Праул, и никто не может проконтролировать его. Экс-сикер на самом деле тоже прекрасно знает, что «честность» – только фикция. Ему важно, чтобы в эту фикцию верили, и у него даже сформировался подходящий имидж. Имидж меха, который делает реальные дела.
Но он слишком непубличная личность. И он… попросту загоняется.
– Положись на меня, – просто сказал Праул. – Старскрим не победит, даже если лично начнет делать прочистку баков всем жителям Холлоу. Я позабочусь об этом.
Голдбаг фыркнул, но не возразил. Он побарабанил пальцами по столу и произнес после молчания, которое ничем не нарушалось:
– Иногда я скучаю по тем временам, когда можно было пойти и выстрелить твоему врагу в голову.
– Они больше не враги, – напомнил Праул так же негромко.
– Я знаю, – скривился Голдбаг. – Значит, ты не собираешься подстрелить их, если накануне выборов их дела не пойдут хуже?
Праул покачал головой:
– Это не поможет твоей кампании.
– То, что ты шаришься по подвалам, мне тоже не помогает. Я хочу, чтобы твои дроны были здесь и занимались делом, – судя по голосу, он успокоился. Сцепиться с Праулом ему и правда помогало: тот не особенно переубеждал его, и уж тем более не утешал самого злобного маленького бота в их армии, но успешно настраивал на верный лад.
– А мне нужно, чтобы ты не пренебрегал заявлениями прессе, – заявил он жестко и услышал возмущенное рычание двигателя. Голдбаг терпеть не мог, когда ему приказывали, но иногда не было другого способа напомнить ему, как важно не только делать, но и говорить об этом, если избираешься на место правителя целой планеты. – Помоги мне.
Неожиданно Голдбаг не рассердился, а рассмеялся, коротко, хрипловато.
– Что, устаешь, Праул? Тебе никогда не кажется, что ты взял на себя слишком много?
– Нет, – не стал он вестись на поддевку.
Он по-прежнему сохранял уверенность, что сделал правильный выбор. Голдбаг продолжал отчасти даже восхищать его: он умудрялся и регулировать жизнь целого города, и приглядывать за оппонентами, и, главное, следить за своим первым помощником. Праул мастерски скрывался, и то, что Голдбаг в курсе, где проводит время большинство дронов, пусть и едва ли понимал, зачем, вызывало уважение.
И напоминало: нельзя расслабляться. Нужно соблюдать осторожность.
– Точно, ты же можешь сделать еще десять штук копий. Но, скажу, выглядишь ты паршиво. Как будто свалишься сейчас. Иди-ка отсюда, – Голдбаг махнул рукой. – Давай, давай, пока я добрый и не припряг тебя к чему-нибудь.
Праул кивнул ему и вышел. Сегодня – без драк, без параноидальных всплесков и без требования доказать, что в честплейте по-прежнему горит искра. Он отлично справился.
Голдбаг верно уловил: держать себя в тонусе становилось все сложнее. Как будто процессор не подводил Праула всю войну, но теперь, крайне невовремя, начал сдавать. Сначала усиливающиеся мигрени, затем проблемы с хронометром, а теперь – разрывы в связи. Никогда раньше он не терял дронов; каждый, кого он больше не мог поддерживать, поскольку тот был выведен из строя, оказывался в безвыходной ситуации или становился бесполезен, взрывался. А за последние месяцы бесследно исчезли двое, оставив только тишину на частоте.
Один, скорее всего, уничтожен. Обломков «Лост Лайта» на орбите не осталось, но взрыв был мощный, и клон мог его не пережить, даже если прыжок состоялся. Праул не получал от него новостей – и по-своему это было неплохо. Если команда Родимуса и в порядке, они тоже не торопятся выходить на связь с Кибертроном и глумиться над Голдбагом, а значит, тот больше занят благополучием города. Стоит Родимусу заявить о себе, Голдбаг примется махать кулаками после драки – и под удар может попасть кто угодно.
Второй исчез недавно, где-то на подземных уровнях. Один из тех, в кого была интегрирована камера искры, но слишком поврежденный, чтобы сыграть роль настоящего Праула. Может быть, его удалось отыскать Голдбагу, и поэтому сегодня зашел разговор об этом? Тогда он тоже… мертв. Арси так говорила о клонах: «мертв» и «жив», «дезактив» и «актив», как будто они когда-либо были настоящими и могли умереть. Если бы Голдбаг обнаружил отключенного дрона, подающего признаки функционирования, вернее, кто-то из его доносчиков бы его обнаружил, то первое, что он бы приказал, это вскрыть болванку и убедиться, что искры внутри нет. И сверкни из камеры хоть слабый отблеск, сегодняшний разговор прошел бы совсем иначе.
Однако ситуация все равно была опасной.
Праул старался уделять больше внимания клонам, в честплейтах которых дотлевали искры. Арси много работала над тем, чтобы наладить связь с ними, и Праул готов был дать ей время. Обычно ее исследования были успешны: хронометр, например, больше не сбоил, как бы сильно Праул не перенапрягался. Но поиски Шоквейва превратились в подлинное испытание, и он беспокоился, что не может полностью контролировать своих двойников, даже если таких дронов – единицы.
Арси словно чуяла его эмоции: ей нравилось, что он бывает слаб, что он способен нервничать, что не только у его корпуса есть уязвимые точки. Она кружила рядом, готовая помочь, но жадно наслаждающаяся запахом раскаленных плат. Она заглядывала ему в оптику – пустую, желтую, тусклую, – чтобы убедиться, что он устал.
– Твой маленький лидер сегодня очень добр, – Арси положила ладонь ему на шею, и пальцы показались преступно холодными, хотя, скорее всего, были нормальной температуры. Другой рукой она тряхнула баллончик с охлаждающим спреем. Клик спустя затылок обдало ледяной влагой, не проводящей ток, а потому безопасной, но болезненно кусающей открытую часть головы. Со слабым шипением она стремительно испарялась. – Надо обработать, а то башка потрескается, и твой умный мозговой модуль вывалится из нее, – предупредила она. – Ты что-то сам не свой.
– Связь все еще обрывается, – он довел выехавшего от Голдбага клона до безопасного места, где удалось припарковаться, и с облегчением перевел еще один канал в пассивный режим.
– Я знаю. У меня есть гипотеза, основанная на разнице излучений. Искра меняет фон, напряжение тока в корпусе, электромагнитное поле, – Арси погладила один из штекеров и потянула на себя. Она, в отличие от Праула, всегда делала это медленно. – Все, что происходит с ней, касается и мозгового модуля тоже.
Ей нравится, когда он испытывает дискомфорт. Он ведь мех с искрой рядом с ней – она всегда помнит об этом.
– Мы не меняем частоту, – продолжала она, – как если бы не существовало никаких… помех внутри корпуса для нее. Но они есть, – еще одна горячая игла покинула гнездо. Праул не шевельнулся, позволяя Арси разбираться. Он сделал бы все быстрее, но должен ценить ее заботу. Это занятие – все, что у нее есть. Он и его дроны – все, кто у нее есть. – Ты можешь возразить, что в таком случае все страдали бы от помех на личной связи, но это не так, – Праул вообще-то не собирался возражать, но Арси видимо немного потерялась и забыла о разнице между ним и его клонами. Это с ними она вела беседы, будто они отвечали ей на каждое безумное утверждение. – Это ведь не просто канал для передачи информации, который можно взломать, к которому можно подключиться. Мы используем импульсы мозгового модуля, а это крайне сложная структура, и на нее влияет что угодно. Уж поверь.
Третий штекер медленно пополз наружу. Она собирается запытать его до дезактива.
И при этом Арси права. Она – живой пример того, как изменения искры влияют на работу процессора, на перестройку нейросети, на поведение и образ мыслей, на самоидентификацию, в конце концов. Эксперименты, которые ставит она, гуманнее тех, что проводил Джиаксус, разве что тем, что ее жертвы умирают.
Она, правда, в это не верит. Клоны с искрами для нее – живые, Праул не в силах ее переубедить, да и не пытается. Пусть думает, что хочет. Она поймет, что их не надо бояться, как и Праула, что они так же не хотят причинить ей вред, как и он. Она убила немало его копий, прежде чем поверила, что он готов принять ее и дать ей все для изолированной жизни в этом убежище. Пусть убьет еще несколько, чтобы успокоить нервы.
Он сможет восполнить резерв.
– И что ты предлагаешь?
– Верни любимую игрушку Голдбага к нам, – она положила пальцы на следующий провод, но не стала тянуть. – Мне придется покопаться в вас обоих.
Праул хотел бы отдохнуть, а не подвергнуться очередным мучительным помехам из-за нежелательной близости дрона, но не стал делиться этим с Арси. Он вывел клона из режима ожидания и отправил его на нужный съезд.
– Здорово! – сказала она, наклоняясь и задевая висок, который до сих пор не защищал шлем. От боли Праул непроизвольно вздрогнул. – Будете как братья, – пообещала она воодушевленно.
Прозвучало скорее зловеще.
Когда Праул был в оффлайне, он мало чем отличался от своих клонов.
Нет, Арси сразу бы узнала его, даже если краску на броне обновить. Она знала каждую царапину на его корпусе, поскольку нанесла ее сама – Праул больше ни с кем не спарринговал уже давно, а до этого высовывался из убежища, только чтобы перебраться в другое место вместе со всем оборудованием, и делал это максимально тихо и незаметно.
Еще у него была высока степень усталости металла. Шлем прятал самые заметные изменения, но легкие деформации затронули и лицевую, и шейные тяжи: они шероховаты, словно покрыты мелкой-мелкой сеткой трещин, не блестят.
А вот изгиб губ у копий такой же, как у него, и, даже отключенные, они немного поджимают их, когда все прочие лицевые наносерво расслаблены. Арси потрепала Праула за щеку, и голова наклонилась, все еще аномально теплая.
– Ты замечательный босс, знаешь, – сказала она, возвращая голову обратно в вертикальное положение. – Тебе никто этого никогда не говорит, но это так. Ты лучший босс. Ты меня вдохновляешь, правда. Вдохновляешь делать такое, что бы мне и в голову раньше не пришло, – она проверила подключенное к его модулю оборудование и выпрямилась. – Не скучайте тут вдвоем. Хотя… ты же вообще никогда не скучаешь, да?
Синхронизация займет некоторое время. Хронометр подчинится параметрам, выставленным Арси, и Праул не сможет очнуться раньше, а значит, не помешает ей.
Она с подозрением покосилась на дрона, сидящего напротив. Зря они начали этот эксперимент. Сначала идея казалась любопытной, но эти штуки выходят из-под контроля – и не остановятся, потому что искра важнее всей начинки, набитой в любого меха, даже искусственно созданного. Искры, которые она переносит в клонов, жаждут мести за агонию, на которую она их обрекла. Они хотят убить их так же сильно, как она мечтает добраться до Джиаксуса.
– Не вздумай ему ни о чем рассказывать, – предупредила она, покачав пальцем перед темно-серой оптикой дрона. – Или закончишь как Сульфо.
От ее лаборатории до тактического центра Праула – всего несколько шагов по коридору. От волнения искра заходилась в камере. Это была совсем иная нервозность, чем та, что захватывала ее, когда она думала о других мехах рядом, о настоящих мехах, которых нельзя подпускать на расстояние вытянутой руки. Арси ведь попала на Гаррус-9 за массовые убийства, за которыми не было никакой иной подоплеки, кроме ужаса и ненависти.
Праул открыл ей мир, который не мог причинить ей вреда потому, что находился далеко. Этот мир одновременно манил ее и отпугивал, но, к счастью, она точно знала, что до него все-таки можно дотянуться. Ей лишь нужны чужие руки. Нужно, чтобы обыкновенные игрушки стали марионетками.
Арси взглянула на мониторы: мир с точки зрения камер каждого клона, включая того, что в соседнем помещении. Праул сидел напротив него, спокойный, расслабленный, потерявший контроль. Удивительное зрелище, которым вправе любоваться только она.
Она улыбнулась, обходя рабочее кресло Праула и сгребая в ладонь все нужные кабели, чтобы забросить их на спинку, пока будет возиться со шлемом.
Она еще не пробовала подключаться, но достаточно долго готовилась, чтобы больше не откладывать тестовый прогон. Она не планировала провести здесь дольше нескольких кликов. Атака такого количества сигналов на мозговой модуль должна быть невыносимо мощной, оглушающей… У Праула, в отличие от нее, был огромный опыт. Впрочем, наблюдая за ним, она выяснила, что легче со временем ему не стало, он лишь научился игнорировать боль и дискомфорт. С этим она как-нибудь справится.
Арси нашарила пальцами нужные разъемы. Подготовить себя к подсоединению к сети дронов было не так сложно, ведь она идеально знала, как все устроено. Как работают порты в голове Праула, какие части мозгового модуля он стимулирует, какие программы он запускает, пока видит мир их оптикой. Она разрабатывала новую прошивку дронов не только под Праула, но и под себя, а Праул позволял ей экспериментировать… гениальному тактику ни разу не пришло в голову, что она захочет похитить его жизнь, раз не может изменить свою.
У него незавидная жизнь, подчиненная только одной цели – упорядочить хаос и сохранить власть. Но ведь цель можно изменить, верно?
Через несколько мгновений клоны начнут отвечать ей, а не ему. Станут ей, а не им. Скорее всего, будет очень больно. Скорее всего, она не выдержит, выдерет кабели из головы и повезет, если не порвет, а потом, превозмогая боль, будет заметать следы своей диверсии. Но она хотя бы поймет, где ошиблась – и что нужно исправить, чтобы эксперимент завершился успешно.
Джиаксус ведь погубил не одну искру, прежде чем переделать ее.
Арси улыбалась криво и нервно, когда вслепую замыкала контакты один за другим, откинувшись в кресле, которое было ей как раз впору, и запрокинув руки за голову.
Если бы можно было рассказать Праулу, какую огромную работу она провела, он бы ей очень гордился.