Шоколадный угар

Фото: https://pp.vk.me/c836623/v836623775/db35/K0U45e5yq4M.jpg https://pp.vk.me/c636223/v636223775/3813a/SZwIKf7uskM.jpg https://pp.vk.me/c836735/v836735775/f45a/PKNJ0IOQ7T4.jpg https://pp.vk.me/c836735/v836735775/f46c/EsA_8AjA-ms.jpg https://pp.vk.me/c638723/v638723775/10fe2/Bejfa5wRdIY.jpg https://pp.vk.me/c638723/v638723775/10fec/FFOskBtWWYM.jpg https://pp.vk.me/c638723/v638723775/10ff6/oRcr8rLp3ms.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/d672/4IVRTAiTwEA.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/c5b0/_j-2ZY8LBTw.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/cc78/Tl95vuDwn_U.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/d810/ojPrOkGJ2RQ.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/d377/0pCVjgo6Q1E.jpg Аудио: Иван Дорн – Бигуди на тебя смотрит каждый, а ты улыбаешься, молчишь, никому ни слова. как? а, впрочем, неважно, ты слушаешь джаз, как минимум дважды. ты вечно живёшь чудесами и нравишься всем своими волосами. перестань улыбаться, мы на грани риска! ведь я далеко, а ты очень близко. как о твоей причёске все мечтают, когда кружишься в танце. и волосы твои летают, как на обложке глянца. SEREBRO – Отпусти меня Виктория Дайнеко – Сотри его из memory я из памяти стираю, я обнулю его, и больше никого после него! понимаю, забываю, и это просто так… он там, где пустота, совсем растаял… а нас просто не было! всё, как во сне, было до поры… только зачем? просто молчи, сердце, о ком ты плачешь и кричишь? ведь он тебя не приручил, совсем не приручил! Массква – Наши телефонные трубки один телефонный звонок, и ты уже не одинок. мой телефон стоит 1000 евро, но я не хочу звонить тебе первой. зачем, всё так нормально, сходить с ума - уже не актуально. но мне, знаешь, мне слишком важно. сойди с ума, поцелуй отважно, скажи, мы так влюблены, что звонки между нами запрещены. Ирина Дубцова – Ешь, молись, люби ты первый, кто меня столкнул с моих небес на скалы. видишь, что со мною стало, - выжила, но пуста. ты — гений, что ж в твоей игре так много лжи и фальши?! ты — бог мой! что же ты с моей любовью сделал?! я же сердце, разум, душу, тело — всё тебе отдала! да, я сумасшедшая, но тебя простила... я буду любить тебя! я буду любить до конца, а ты лги, изменяй, бросай, убивай меня, но помни это: я буду любить тебя! я буду прощать тебя, подлеца, а ты ешь, молись, люби, живи, дыши, но близко где-то...

      Группа, состоящая из десяти молодых парней и девушек, зашла в ночной клуб; администратор указал на заказанный ими заранее столик, и они, уже пританцовывая, направились к нему. Самый бойкий юноша отказался от меню, что им предложил подошедший официант, и сразу же сделал заказ. Пока ребята несколько минут осматривались, перед ними поставили десять шотов. Лидер в их коллективе поднялся, взяв стопку, и произнёс, когда и остальные встали в кружок: - Хорошего нам вечера! – он подмигнул девушке напротив него, добавив: - Дашуль, с приездом! Мы-то тебя поднимем, больше хворать не будешь.       Блондинка усмехнулась мысли, что, кажется, уже всё потеряно, и она неизлечима больна. А, как известно, когда больше нечего терять, ограничения стираются. Становится вдруг можно всё, абсолютно всё. И поэтому она, не раздумывая, осушила стопку, почувствовав жар в горле. В любой другой день Даша бы обязательно поинтересовалась, что это, но сегодня ей не хотелось. Сегодня ей вообще ничего не хотелось.       Когда она появилась на пороге маминой квартиры в пять утра и незамедлительно заплакала, как только та открыла дверь, Шашина действительно думала, что жизнь закончена. Потому что свет вдруг погас, а она даже не успела ни с кем попрощаться. Но Даша всего лишь упала в обморок; организм не выдержал той физической боли в колене, что она игнорировала целые сутки. А затем девушка услышала мамин голос, и раскрыла очи. Её первой мыслью было: зачем?       Зачем она ещё здесь? Ничего больше не имеет смысла, всё кончено. Она больше ничего не хочет, ей хватит. Даша осознавала лишь одно: она не сумеет жить дальше с этой нестерпимой болью внутри. А избавиться от неё, казалось уже, чем-то невероятным. И слёзы вдруг испарились, наверное, передались воздушно-капельным путём к её матери, которая, обняв её, рыдала. Даша же в это время спокойно сидела и не двигалась, она даже не могла открыть рот, чтобы попросить её успокоиться. А мать всё плакала и плакала, целуя её в виски и лоб. У Шашиной вдруг сжалось сердце, и она подумала: «Нет, не плачь, я не хочу, чтобы тебе тоже было больно». Даша только собралась, чтобы сказать это, но неожиданно для себя выдала: - Прости, я у тебя не удалась.       Как только фраза была сказана, в комнате повисла тишина. Женщина резко успокоилась и взглянула недоумённым взглядом на дочь. - Что? – как ни в чём не бывало, заморгала Даша. - Что ты такое говоришь? – нахмурилась мама. - Что первый ребёнок у вас с папой не вышел, - объяснила блондинка, пожав плечами, якобы показывая тем самым «а что здесь непонятного-то?». - Дашенька… - Да это ничего, - рассмеялась девушка, - второй - зато всё сделал правильно и делает до сих пор! - Дашуля, - со скорбью на лице проговорила женщина, гладя её щёки. И тут в блондинку вдруг снова вдохнули жизнь, и она обняла мать и сквозь всхлипывания вопрошала её: - Почему я не могу, как она? Почему мне вечно нужно куда-то бежать? Мама! Почему? Почему я всё никак не могу успокоиться? Ведь мне даже уже нельзя бегать… - Любовь моя, - произнесла мать, - ты же знаешь, что жизнь – как рояль: то чёрная, то белая клавиши… Всё скоро наладится. - Мама, - всё ещё плакала Даша, - я не люблю его… - Не люблю эту музыку, - услышала Шашина и пришла в себя. - Да, не очень, - согласилась она, даже не прислушиваясь. - Танцевать пойдём? – подмигнула ей подруга. - Мне нужно ещё выпить, - решила Даша, и они повторили свой заказ ещё два раза. Только после этого Шашина поднялась, и они почти что всей своей компанией оккупировали танцпол.       В Дашу вернулся смех, радость и счастье. Мимолётное счастье, показавшееся ей бесконечностью. Та самая подруга сказала, что диджей, наконец, проснулся. Шашина снова кивнула, ощущая, как её сжимают в дружеских объятиях. Они прыгали и визжали. Ночь была в их власти и ни коем образом не наоборот. Даша делилась своей временной эйфорией со всеми подряд, и те все на несколько секунд замирали, всё ещё наблюдая за девушкой с ослепительной улыбкой, которая подарила им толику надежды на нечто лучшее, чем было в их жизни до этого момента. И люди вокруг начали улыбаться друг другу, думая, как же хорошо, что все они просто-напросто существуют. Существуют в одно и то же время. И что они сейчас здесь, и она… Она тоже здесь.       А Даша наоборот замерла. Сменилась музыка, и она впервые вслушалась. Вслушалась в мотив и слова. Песня обездвижила её, а друзья же радостно глядели на неё и напевали: «Отпусти меня. Не твоя, не твоя, не твоя, не твоя я». Даша огляделась по сторонам, пытаясь найти того, кто поставил этот трек. Она, извиняясь, вышла из толпы, всё ещё ища виновного. Не твоя. Звенело в ушах. Не твоя. Туманился взгляд. Не твоя. Раскалывалась голова. Не твоя! Даша обошла всё кругом. Она уже и забыла, кого искала, но всё ещё продолжала поиски. И вдруг поняла: она ищет Олю. Вот только её здесь нет, и это Шашина тоже прекрасно понимала. И поэтому она направилась к гардеробной. Девушка поинтересовалась, всё ли ей понравилось в их заведении. Даша, конечно, вежливо кивнула и натянула на лицо подобие улыбки.       Она вышла на свежий воздух и глубоко вдохнула его в себя. Только после этого девушка смогла двигаться дальше. Куда она, собственно, шла, ей было непонятно. Даша решила, что нужно просто идти. Точно так же, как просыпаться, умываться, кушать, пить воду и реагировать на окружающих. Просто нужно, и на этом точка.       Через минут пятнадцать она зашла в один из дворов и села на качели, достав из сумочки телефон и включив его. Сразу же пришла куча уведомлений о непрочитанных сообщениях и неприятных звонках. Сейчас всем этим абонентам придёт оповещение, что Даша, наконец, в сети. А вот Оле не придёт, потому что та не звонила. Да и зачем ей больше звонить Даше? Ведь Даша – просто обычная девочка…       Шашина сжимала телефон в своих руках, умоляя себя не звонить Серябкиной. Но вдруг тишину нарушила мелодия. С бешено бьющимся сердцем Даша взглянула на экран и увидела лицо своей сестры. Она дождалась, когда вызов прекратится, и снова отключила телефон. А ведь так хотелось снова услышать Олин голос. Услышать не в записи, и, если не вживую, то хотя бы в трубке. Даже если он разорвёт её слуховые перепонки, уже без разницы. Лишь бы услышать его ещё раз.       Даша глядела в пустоту и задавалась одним вопросом: «Неужели у тебя не осталось ни капли нежности ко мне?». Неужели, правда? Неужели её и не было никогда? Девушка ощутила, как слёзы снова предательски готовы вырваться наружу. А уже так надоело плакать, ведь это ничего не решало и легче от них тоже не становилось. Но она снова заплакала. Зарыдала, крича от боли среди тёмного двора, в котором не было ни души. Да ни одна бы душа и не смогла понять её. «Почему ты ушла, если снова вернулась?» - спросили бы они нечто в этом духе. Она бы пожала плечами. Они бы покачали головой, подумав: «Дура, да и только». Но Даша бы просто не смогла описать, каково это. Когда тебя обнимают руки, которые точно так же обнимают чужое тело. Когда тебя целуют губы, которые точно так же целуют чужое тело. Когда человек говорит: «Да, я люблю тебя», но ты знаешь, что завтра или через неделю он скажет это другому. Она просто не смогла бы описать, как тяжко ощущать себя актрисой второго плана, в то время как режиссёр готов переделывать сценарий из-за взбалмошной главной героини, что возомнила себя звездой их фильма в жанре арт-хаус.       Всё её тело тряслось, она убеждала себя, что это всего лишь от холода. Но было тепло, невероятно тепло. Крики уже превратились в вой. Даша не могла себя остановить, точно так же, как и не могла остановить мысль, что носила в себе уже почти полгода. Измена – это не самое худшее и больное, что может случиться в её отношениях. А самое – то чувство, когда ты чётко осознаёшь, что простила предательство. Простила, хоть всю свою сознательную жизнь твердила, что не сможешь. Но смогла. А вот себя – нет. Даша бы просто не смогла описать, каково это. Когда ты на колени готова встать перед тем, кто провинился перед тобой. Или же Олиной вины не было? Но ведь была! Вот только для Шашиной её вины уже не существовало.       Она опустилась на асфальт, от которого веяло прохладой. В горле першило, хотелось избавиться от этого неприятного ощущения. Даша закашляла, показалось, что все внутренности сместились в одну точку – её гортань, и сейчас они выпадут на дорогу, и уже утром их переедет чья-нибудь машина. Возможно, той же марки, что и у Оли. Кашель прекратился, Шашина пыталась наладить дыхание. Затем улыбнулась и подумала: «Тебя хотели вырвать, удавить, но бунт внутри подавлен – ты осталась во мне».       Даша нащупала телефон в кармане, снова включила его, набрала мамин номер и сказала: - Прости, мне нужно уехать… Да, далеко… Я не знаю, на сколько…