Шоколадный угар

Фото: https://cs541601.vk.me/c636620/v636620276/dbc1/dncSCh-4nJg.jpg https://cs541601.vk.me/c636620/v636620276/cfcf/Kfxx5rRUg_U.jpg https://cs541601.vk.me/c636620/v636620276/e255/t_dzoAqja8c.jpg https://cs541601.vk.me/c636620/v636620276/e159/Qg3VTjQyjBc.jpg https://cs541601.vk.me/c636620/v636620276/d2c3/RotNNHgDFpI.jpg https://cs541601.vk.me/c636620/v636620276/caec/kMsZKlQxwUc.jpg Аудио: Центр – Свадьба сжавшись в комок, сижу тихо под её дверью. трясёт всего, нет, не верю! ей богу вот не передать словами, что творится в голове и что стоит перед глазами. уже стемнело почти, он не собирается домой ли? у всех по-разному бывает, жизнь такая: кто-то счастлив, а кто-то пропадает. рано или поздно, каждый узнает, что впивается в сердце острыми шипами. Ани Лорак – Разве ты любил и чужим стал вдруг мир вокруг. нет, только не сейчас. только не сейчас... разве ты любил? как я тебя любила. разве ты не стал моей судьбой? разве ты любил? тебе так просто было знать, что я живу тобой...

      Серябкина остановила машину на безопасном расстоянии и с замершим дыханием наблюдала явное доказательство того, как Ленины слова и поступки шли в разрез. Дата на дисплее упорно твердила, что это лишь шутка, жестокий розыгрыш. Но жестокими оказались Лена, любовь, жизнь. «Нет, нет, нет», - шептала Серябкина, всё ещё не веря собственным глазам. Её вовсе не должно было быть здесь, нужно просто уехать. Но руки ослабли так, что Оля не могла провернуть ключ, она вообще ничего не могла, кроме как бездумно глазеть на тех, за кем она, кажется, проехала пол-Москвы.       Горькое чувство появления недоверия к Лене жгло изнутри, но с каждым днём оно лишь крепло. И трёх дней ни прошло, как Темникова со смешком набирала сообщения у Оли перед носом, а затем блокировала телефон, говоря первое попавшееся имя в качестве мнимого собеседника. А затем появились срочные дела, дружеские встречи, семейные неурядицы. Оля, целуя в щёку, говорила: «До вечера» и ждала её без лишних движений и мыслей. Темникова возвращалась в приподнятом настроении и вела себя, как обычно. А Серябкину мучил вопрос, как же она умудряется отключить свою совесть, раз чувство вины ни капли не гложет её? Но пока не задашь вопрос, никогда не получишь ответ. Оля боялась задавать его, зная, что всё мигом рухнет, даже тот воображаемый рай, который они изображали друг для друга. Она решила, что это временный кризис, что его просто нужно пережить, переждать. Вот только как не вскрыться во время него, Серябкина представляла себе с трудом.       Оля даже не сразу осознала, когда в первый раз спустилась вслед за Леной и поехала по её маршруту, увидев в конце лицо той девушки, чьё появление тогда на парковке буквально уничтожило Серябкину. Она узнала её имя, адрес, место работы, пытаясь предположить, как же судьба свела её с Леной. Наверное, обычная случайность. Оля была уверена, что та знала о Темниковой до знакомства. Мечтала ли она познакомиться с Леной? Думала ли она, что когда-нибудь эта девочка с телеэкрана станет по расписанию ронять своё тело на её простыни? И неужели она согласна на это? А что сказала сама Темникова? Что она свободна? У Лены действительно повернулся язык, чтобы выдать эту ложь? Или же она призналась, что находится в отношениях? Что случилось тогда? Отказа не последовало? То есть всех устроил этот вариант? Всех, кроме Оли. Олю никто не спрашивал.       Они уже поднялись наверх, и Серябкина медленно вышла из машины, ежесекундно думая по пути, заблокировала ли она двери. Оля, не торопясь, карабкалась на пятый этаж. Необходимо было наступать на каждую ступеньку двумя ногами, лишь бы оттянуть время. Серябкина знала, что через несколько минут ждёт их троих. В голове почему-то вдруг всплыло утро. - Оденься теплее, там прохладно, - сказала она Лене, когда та начала собираться. Темникова остановилась в этот момент, и Оля уже подумала, что сейчас она останется, но та лишь чмокнула её в щёку и шепнула: - Спасибо, малыш.       Малыш. Оля уже возненавидела это слово, которое Лена постоянно употребляла в её сторону. Оно уже не казалось ей милым, оно означало: «Ты самый наивный человек, которого я знаю, ты всё ещё веришь мне?». И Серябкина действительно верила. Верила её предыдущим словам о том, что всё наладится. Но ничего больше не наладится. Оля целыми днями сдерживалась, как могла, чтобы не закатить ей истерику, вопя, что та разлюбила её. А раз разлюбила, то ей будет без разницы на Олины страдания. Поэтому Серябкина, молча, в себе оплакивала их закончившуюся любовь, не понимая одного: почему Лена всё ещё не ушла?       Но сейчас всё закончится. Если Лена решила разрушить их отношения, то Оля добьёт их окончательно. Интересно, кто откроет ей дверь? Наверное, нужно закрыть глазок, устроить сюрприз, поздравить с праздником, что стал теперь личным для Серябкиной. Или всё-таки для Темниковой? Ведь это она так ловко одурачила Олю. Шатенка уже стояла напротив двери, пытаясь услышать нечто наподобие «Прости, это больше не может продолжаться». Но Оля не слышала вообще ничего и даже усомнилась, что подошла не к той квартире, но номер на двери говорил об обратном. Что, если ей откроет Лена? Как изменится её взгляд? Что она скажет? Успеет ли она придумать правдоподобную историю? Но вряд ли Темникова станет открывать двери чужой квартиры. Значит, это сделает хозяйка. Изменится ли её взгляд? Что она скажет? Удивится ли? Появится ли лицо Темниковой за ней? Что скажет та? Успеет ли она придумать правдоподобную историю, или же она уже приготовилась заранее? Серябкина потянулась к звонку, но не сумела нажать и отошла к противоположной стене, наматывая круг за кругом. Нет, она не может, не может! Не может взглянуть в Ленины глаза и не дать ей ещё одного шанса. Не хочет выслушивать ложь, не хочет знать правду. Нет! Темникова вернётся, она не может так поступить с ними. Они останутся вместе, ведь кто, кроме друг друга, им подходит? Никто. Не существует никого кроме. Серябкина присела на ступеньку, трясясь от волнения. Время тянулось медленно, но за окном неожиданно стало темно. Оля понимала, что пора уходить, ведь Лена скоро выйдет, но телефон в кармане завибрировал, и Серябкина прочла: «Малыш, я задерживаюсь, ложись без меня».       «Что?!» - хотелось крикнуть Серябкиной, но голос вдруг пропал, она лишь подскочила и растерянно оглядывалась по сторонам. А мысли набирали оборот: «Задерживаешься ты, значит? Твою же мать! Как ты можешь так делать? Как?!». Оля вылетела из подъезда и, заметив на асфальте палку, схватила её и с бешеным криком ударила ею по лобовому стеклу уже ненавистной ей машины. - Сука! – крикнула она, подняв голову к окнам, но не сумела рассчитать нужное, но это было, впрочем, уже неважно, можно было ронять слова в пустоту. – Задержись! Машину ей почини. А лучше - новую купи, зарплата позволяет. Негоже королеве ездить в старомодных каретах. Сука! Ненавижу тебя! И её тоже!