Шоколадный угар

Фото: https://pp.userapi.com/c616117/v616117874/123c1/hBhXZRzwYrU.jpg https://pp.userapi.com/c624331/v624331797/38793/Fs6IvdDoU58.jpg https://pp.userapi.com/c626927/v626927479/c745/lgTi-kJPnu0.jpg Аудио: Дмитрий Колдун – Ничего мы в разные края, жизнь пойдёт с нуля каждому - своя. так решили ты и я. ничего, значит, заживёт. ничего, всё само пройдёт. разошлись, больше ничего, только на глазах слёзы от чего? Сергей Лазарев – Зачем придумали любовь ты была не той, была совсем другой, право выбора оставив за собой. зачем у Бога о любви просить, чтоб потом её бездарно так разбить? без страховки падать страшно, и я это знал и доверил сердце, но не тем рукам. я границы нарушал, просто рисковал и, возможно, не по правилам играл. зачем придумали любовь? она нам отравляет кровь, как по замкнутому кругу вновь. кто придумал любовь?

- Прости, я так устала, - произнесла Темникова, поцеловав Серябкину в лоб.       Оля стояла, как вкопанная, и наблюдала, как Лена ушла, тихо прикрыв дверь. Когда Темникова ещё была здесь, Серябкиной сначала хотелось удержать её руками, но она не сумела шевельнуть и пальцем; затем хотелось попробовать удержать ту словами, но язык не повернулся проговорить ни одного слова. А что говорить человеку, который после всего случившегося между вами, спокойно оповещает тебя «знаешь, это конец»? И зачем тогда тянуться к нему своими ладонями, что он обожжёт своим отказом? Поэтому Оля не двинулась. Поэтому Оля молчала.       Она оглянулась, обернувшись вокруг себя, и поняла, что Темникова не забрала свои вещи. Но этот факт не имел никакого веса. Лена оповестила её, что нашла того, с кем хочет остаться теперь уже до конца. Оля присела, осмысливая данную формулировку, что означала лишь одно: Серябкина была неким временным событием в Лениной жизни. Временным событием на протяжении девяти лет. Девяти лет, наполненных смехом, теплом, радостью, счастьем, эйфорией и диким восторгом за счёт их сумасшедшей и обволакивающей любви. Любви, что спряталась и дрожала от холода после многочисленных ссор и предательств, приносящих боль при каждом последующем вдохе. А теперь Оля не знала, как вообще дышать, да и слёзы выступили на глазах слишком неожиданно. Хотя какие тут неожиданности? Просто Серябкиной по неведомой причине показалось, что плакать она не будет, ведь даже для этого нужны силы, которых не осталось. А, может, она и вовсе решила, что не осталось любви, что стоила её слёз. Любовь действительно не осталась, - она ушла очень тихо, бросив Олю одну. Серябкина ощутила, насколько же огромна их квартира, в которой стало так пусто, тихо и холодно без Лены. Оля замерла от мысли, что проникла ей в голову: больше ничего не будет. Не только с Леной, а, в принципе, в её жизни. Всё остановилось. Она не сделает больше ни шагу, потому что в этом нет смысла.       Серябкина упала на кровать, притянув к себе ещё хранившую на себе запах Темниковой подушку, что Оля утопила в своих рыданиях. Она начала разговаривать с Леной в своей голове, прося её вернуться и остаться. Серябкина не понимала, как можно было уйти, если несколько часов до этого Темникова клялась в своей бесконечной любви. Зачем уходить, раз любишь? Зачем уходить, раз тебя любят в ответ? Вывод был один: даже если Лена и любила её, то своим уходом давала понять, что впредь она не хочет и не планирует хранить и делиться своими чувствами.       В состоянии дремоты она услышала показавшийся ей робким звонок, на который решила ответить, не смотря на номер: - Слушаю, - произнесла Оля. - Ты что делаешь? – радостно спросила Ирма. – У меня гениальная идея, тебе понравится! Тебя же ничем там Темникова не напрягла? - Нет, не напрягла, - ответила Серябкина. – Она ушла. - В смысле ушла? – не поняла подруга. – Куда? - К другому. - К кому? - Не знаю, она мне почему-то не дала папку с его личным делом. - Это «он»? – обратила своё внимание Польских. - Да. - Ты где? - Дома. - Сейчас приеду, - сказала Ирма и отключилась.       Серябкина перевернулась на спину, вперив свой взгляд в потолок. Наступило опустошение: не стало ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Вообще ничего, кроме зияющей и невидимой дыры в груди. Пока она ждала Ирму, задалась вопросом, как долго её будет носить по эмоциональным горкам. Может, её выбросит из кабинки на одном из подъёмов? Нужно ведь всего лишь не пристегнуться…       В дверь позвонили, и Оля с трудом поднялась, чтобы запустить Ирму. Зайдя в гостиную, Серябкина опустилась на диван. Польских села рядом, сжав её ладони в своих руках. - Как себя чувствуешь? – спросила она. - Никак. - Больно или грустно? - Больно от грусти, грустно от боли, - объяснила Оля. - А зря, нужно радоваться. - Радоваться?! – опешила Серябкина. – Чему здесь радоваться?! - Она ушла, Оля, ушла. Это лучшее, что она могла теперь сделать. - Лучшее, что она могла сделать, - это остаться, - спорила шатенка. - Нет, - покачала головой Польских. – Хватит, достаточно наигрались в боль. У тебя уже давно всё «никак». Она убила в тебе всё. Я смотрю на тебя и не вижу тебя совсем, только твою тень. А я хочу видеть именно тебя и твою непосредственность, твою чувствительность и открытость. И все мы этого хотим, потому что ты прекрасна. - Нет, - захныкала Серябкина, - не прекрасна. Если бы было так, она бы осталась. - Господи, - закатила глаза Ирма, - иди ко мне.       Серябкина положила свою голову ей на колени, и Польских, поглаживая её по волосам, продолжала: - Я понимаю, как тебе плохо. Обидно, что отдала так много, а осталась ни с чем, потому что всё забрали. Но это же видимость. Всё твоё – в тебе. А в тебе огромная масса хорошего. В тебе очень много любви. Не к Лене. Просто любви. И эта любовь спасёт тебя. Не мгновенно, конечно, но постепенно. Нужно пережить и переждать. - Я больше не хочу ничего, - призналась Серябкина. - Это нормально, но и это тоже временно. - Я больше не буду ни с кем. - Будешь, конечно. - Зачем? Я не полюблю так. - А не надо любить «так», - говорила Ирма. – Разных людей и любят по-разному. Просто не закрывайся. Тебя ждёт новая история, погрузившись в которую, ты поймёшь, зачем нужна была старая. - Но вдруг старая ещё не закончилась? - Закончилась. Уже давно. - Не хочу, - насупилась Серябкина. - Да кто тебя спросит? – усмехнулась Польских. – Человек просто придёт и заявит: «Привет, а вот и я, не ждала?». - Не ждала, - пробурчала Оля. – Я просто убегу, если мне вдруг кто-то начнёт нравиться. - А кто тебе сказал, что человек тебе сразу начнёт нравиться? - Лена мне сразу понравилась. - Ты была молодая и глупая, - засмеялась Ирма. - Выросла – ничего не изменилось. - Да ладно тебе. Ты скоро будешь прыгать от счастья, что этой сумасшедшей не стало в твоей жизни. - Она не сумасшедшая! - Ага, - усмехнулась Польских. – Просто дай себе времени…