Шоколадный угар

Фото: https://pp.userapi.com/c637616/v637616479/5f999/Vbjq0h0Y6-Q.jpg https://pp.userapi.com/c626420/v626420256/f6e5/UFOwcATW4ec.jpg https://pp.userapi.com/c626227/v626227256/127a0/SyEqgRapCII.jpg https://pp.userapi.com/c633926/v633926472/2dbe3/ixMYHtHxeas.jpg https://pp.userapi.com/c637616/v637616479/5f990/KYXoGdcHAgQ.jpg https://pp.userapi.com/c633926/v633926472/2dbc8/tPHZgyD6jd0.jpg https://pp.userapi.com/c637616/v637616479/5f9a2/xbi5A5KuYSU.jpg Аудио: nebo7 – холоднее, чем в Арктике от твоих фраз мне останется только порваться на сотни мелких частей, чтобы быть везде. ты на зелёный не сменишь привычный уже красный. слова не важны, все действия тоже. сделать вид, что в тебе ничего кроме фантика, а в сердце лёд и мороз, холоднее, чем в Арктике. другой уведёт тебя, - ладно, терпел, и ещё потерплю. он не любить тебя будет, а лапать! сделает вид, что любит, но сам бросит, как старую книгу, пролистав лишь картинки, не вдумавшись в смысл, он поставит тебя как на полку. потерпи. скоро будет. вам с ним осталось недолго. а толку? ты только на день задумаешься, что со мной тебе было бы лучше. что раз любовь, это солнце, то для меня - ты единственный лучик. не нашёл в тебе счастья, и ладно. ты мне такая нужна, с изъянами, любую приму, хоть впервые, хоть после других десятым буду. тебя у меня нет. я у тебя был всегда. или наоборот, не знаю. только подай сигнал. Rozhden – Пустяк что ты хочешь? будто в мире нет ни дня, ни ночи. впрочем, всё это время, его всегда будет мало, поцелуи, скандалы. мы как бы да, но не очень. знаем как, но не можем. ты - моя слабость, последняя слабость, сладость. почему люди злые? ведь мы все что-то любим. и мы пишем, и пишем; поём и играем, но ничего не знаем. пустяк, если мы никак не сможем быть вместе. пусть так, надеюсь к лучшему, ведь есть эта песня.

      «День у нас сегодня сложный», - спокойно рассказывает Оля журналисту о съёмках клипа и предстоящем выступлении, а Катя, глядя на неё, думает, когда же она тоже научится не подавать вида на людях, что помимо работы, существует жизнь без камер, и в ней творится такой сумбур, что радиус дыры в груди увеличивается с каждой секундой, и скоро брешь поглотит всё, включая и саму Катю. Скоро. «Скоро премьера клипа, скоро новые песни», - как обычно говорит Серябкина, добавляя о своей безграничной и взаимной любви к поклонникам, а Кищук размышляет, что было бы неплохо находиться по ту сторону баррикад, а не плечом к плечу с Олей, тогда бы всё было спокойно и даже, наверное, нормально. Нормально. Нормально стало врать, поэтому Катя под упорный взгляд Полины отвечает репортёру, что времени на общение с коллегами практически нет. И Поля перестаёт смотреть на неё, то ли успокоившись, что Кищук не сболтнула лишнего, то ли действительно поверив. Но Катя вдруг понимает, что не обманула, ведь Оля – не коллега, Оля – это… да нет таких слов вовсе.       Вспышки камер, поставленные кадры, где Кате хочется быть к ней чуть ближе, чем позволено. И вновь эта дурацкая улыбка, что никак не стирается с её лица, когда Оля… просто дышит, серьёзно, чёрт возьми, просто делает вдох и выдох! - а Кищук это действие всё ещё кажется совершенством, чудом, ведь так никто, точно никто больше не умеет. Только Оля может так озорно смеяться и восторженно пускать воздушные пузыри, болтать со всеми подряд и заряжать их позитивом. А ещё Оля может не обращать никакого внимания, что она, собственно, и делает в сторону Кати. Кати для неё больше нет, ведь Катя сама это выбрала. «Уходи, уезжай», - молила она Серябкину полночи, а с утра вдруг удивилась, что та действительно пропала, как только Кищук дала слабину и уснула. Теперь затянувшийся сон подошёл к концу, пора окунуться в реальность, из которой сразу же вновь захотелось сбежать, поэтому, пару часов назад глядя на прозрачную воду в бассейне, Катя предлагает прыгнуть, ведь это просто весело, но на самом деле ей хочется уйти с головой на дно: и либо остаться там, либо вынырнуть, уже очистив и тело, и мысли. Оля соглашается без задней мысли, ведь это просто весело.       Но они вновь на суше, и Серябкина продолжает игнорировать её взгляд, от которого ей, если честно, уже жжёт левую часть лица, но ни в коем случае нельзя повернуться, в последующем углубившись в Катины ясные глаза. Оля просто понимает значения слова «нет», как и надобность воплощения его в жизнь. Поэтому делать вид, что всё в порядке она не планирует, пусть хотя бы Катя осознает, что такое, когда твоё желание сбывается.       Но у Кищук не осталось никаких желаний, да и не было их, кажется. Она лишь предполагает возможное количество их совместных снимков, что появятся в сети, заполнят карты памяти смартфонов их слушателей, выведутся в печать, распространятся и будут множиться, множиться, множиться… Бесконечный круг. Катя реально понимает, что это такое. Она видела собственными глазами, как уже ненужные фотографии хранятся годами и как можно найти абсолютно всё, только набравшись терпения. Она помнит, как в очередной раз вбивала в поисковую строку браузера «Ольга Серябкина и Елена Темникова». Перед глазами сотни, тысячи снимков… удачных и не очень, серьёзных и смешных, совместных до две тысячи четырнадцатого и раздельных впредь. Интересно, помнят ли они сами их последнее фото? А помнят ли первое? Но зачем им помнить? Зачем им вспоминать? Ведь настоящее не вспоминают, а живут им. Точнее живут в нём. В этом мире есть место только настоящему, поэтому Кате пора бы взять себя в руки и перестать пускать нюни, но… Оля бросает на неё свой взгляд и задерживает его, уже непосредственно перед выступлением и, говоря что-то по делу, будто действительно думает, что Кищук слышит её. А Катя лишь смотрит и слушает.       Они выходят на сцену уже под ободряющие крики, но Кищук не слышит их, а вслушивается в Олин текст. Ей интересно, для кого она сейчас поёт и кажется ли самой Оле, что слова стали вдруг фальшивыми? Ведь теперь она любит не пустоту, что осталась после Лениного ухода; теперь пустота заполнилась её возвращением, но нравится ли Серябкиной эта начинка внутри и готова ли она умереть за неё, как и раньше? На размышления не остаётся времени. Нужно открыть рот и начать петь. Но волнение нахлынуло на девушку мощной волной. Хочется оторваться от микрофона, не пичкать их ложью, якобы она просила остаться вчера, ведь она молила уйти… Но нужно следовать сценарию, ведь кто она такая, чтобы даже попробовать хоть что-то изменить? Никто. И Оля вновь даёт ей понять это, уйдя в противоположную сторону, чтобы порадовать фанатов, а не поддержать Катю, хоть и знает, как ей сейчас необходима Олина помощь. На Полининых словах Серябкина, конечно, вернётся, как ни в чём ни бывало, поглядит на Кищук и отвернётся. Наверное, Катя, правда, перепутала…       Звучит следующая минусовка, и блондинке хочется рассмеяться в голос от мысли «А теперь споём для второй бывшей пассии, почему бы и нет?». И они поют, а зрители всё так же вопят, да ещё и танцуют. Кате же совершенно наплевать, она потеряла темп этой грёбанной песни, что она уже ненавидит, хотя, по существу, это её первая песня… Но нужно петь, да ещё и танцевать, подыграть Оле, которая забыла обо всём под звуки собственной любимой музыки.       «Это песня для тех, кто знает, что такое дружба, любовь и всё остальное», - проговаривает Оля, и Кищук вновь начинает беспокоиться, предвидя неладное, ведь исполнение «Я тебя не отдам» никогда не может произойти по-обычному. Кате наверняка мерещится, но Оля будто начинает петь именно эту песню по-особенному, с неким трепетом. Кищук наслаждается её пением и взирает на девушку с нежностью, понимая, что все, абсолютно все разделяют трепет и любовь к этой невероятно мягкой, но самой сильной их песне. Поля, тоже проникнувшись магической атмосферой, подходит впритык к Оле и поёт только ей. А затем взрыв, буквально взрыв. Ведь все знают слова, да там и знать нечего. Все кричат, и Катя рвёт себе глотку, обещая Серябкиной, что не отдаст её, но… сложно перекричать голос Темниковой на фоне.       Сердце колотится неимоверно часто, а ведь ещё второй куплет, и… Что началось вообще? Катя не понимает совершенно, но делает всё так, как велит её сердце. А велит оно уже наконец дотронуться до Оли, всего лишь дотронуться, но по традиции всё идёт не по плану, и Серябкина, действительно, будто по просьбе обнимает девушку, плюс приближает своё лицо так, что Катя чуть ли не по привычке тянется завершить дело поцелуем. Серябкина вовремя уходит, а… зря. Но Кищук счастлива, счастлива донельзя. Ведь много ли нужно для ощущения такого детского и наивного счастья?       Мало. Нужна сущая мелочь, чтобы проломить защиту, созданную собственными силами. Стена мнимого равнодушия рушится на Олиных глазах, когда она вдыхает в себя аромат Катиных духов. Она уходит, чтобы не зайти дальше, ведь и так знает, что сделано лишнее и за это «лишнее» придётся расплачиваться уже сегодня вечером, как только её нога, наконец, ступит за порог своей же квартиры, в которой её будет ждать Темникова. И она обязательно поедет туда, но после того, как скажет Кате «Я тебя довезу», без вопросов и раздумий. - Я тебя довезу, - говорит Серябкина, как только они спускаются со сцены. - Хорошо, - как данность принимает Кищук, садясь на пассажирское сиденье.       Оля смотрит на неё, отвернувшуюся к окошку, долго и настойчиво, вздыхает и пристёгивает на ней ремень безопасности, после чего Катя понимает, что «я тебя довезу» означает «мне нужно знать, что с тобой ничего не случится». И с Катей взаправду ничего не случается. Они едут в тишине. Серябкина останавливается возле её подъезда, помогает теперь отстегнуть ремень и, притянув Катю к себе, с жадностью целует в губы, намертво вцепившись пальцами в её волосы. Кищук вскрикивает от укусов, но не стремится закончить. Оля ощущает солёный привкус и немедленно прекращает, вглядываясь в Катино лицо: кровь медленно стекает с нижней губы, а слеза – с правого глаза. - Больно? – спрашивает Серябкина, едва коснувшись её губы. - Не там, - отвечает Катя, и Оля прижимает её к себе, гладя по волосам. - Она тебя любит? – произносит блондинка, открыв дверцу. Оля упорно молчит, а затем говорит: - Отдохни. У нас был сложный день.       Катя аккуратно закрывает дверцу и поднимается к себе, не зная, что Оля вместо долгожданного отдыха увидит перед собой разъярённое лицо Лены, которая с телефоном в руках покажет ей тот самый момент и спросит «Это что вообще такое?». - Это что вообще такое? – стараясь держать себя в руках интересуется Темникова. - Сама знаешь, - бросает ей Оля, разуваясь. - Нет, милая моя, не знаю! – срывается на крик Лена. - Знаешь, конечно, - ухмыляется Серябкина. – Что есть. - То есть? - Что есть, - повторяет Оля, - что в жизни, то и на сцене.