Шоколадный угар

Фото: https://pp.userapi.com/c630123/v630123472/2b025/fDho0NYaQmM.jpg https://pp.userapi.com/c633828/v633828256/2b8c1/TqipR5YgBjE.jpg https://pp.userapi.com/c630931/v630931256/22d41/kwmF9PXdGXk.jpg https://pp.userapi.com/c633828/v633828256/2b8d2/DhzIODXjNTQ.jpg https://pp.userapi.com/c630823/v630823472/299b3/2eAdx8Qp6bY.jpg https://pp.userapi.com/c629124/v629124256/3bcb8/Zmg8S2irBzU.jpg https://pp.userapi.com/c630931/v630931256/2255b/aBOZ5w67wdk.jpg Аудио: Макс Барских – Сделай громче я остаюсь верен себе, пусть иногда бываю грубым. я не боюсь быть в тишине, быть незаметным и ненужным. а я, я, я сегодня сам по себе, а я, я, я не жду совета. я иду на своей волне, на своей волне. времена идут, а я не тороплюсь, коротаю дни у подножья ночи. если кто-то вдруг твой выключил звук, посмотри в глаза, сделай громче! сделай громче, пусть запомнят звук. сделай громче, сделай громче! сделай громче и никого вокруг. горю в себе, в моих честных словах рождается сила, не поможет мне, все люди бывают невыносимы. я иду на свет, я всегда понимаю, что мне надо. я не слышу всех, кто тянет меня развернуться обратно.

      «Любовь – это больно».       «Любовь – это красиво».       «Любовь – это сила», -       всё это ты когда-либо мне говорила, забыв упомянуть, что любовь – это то, что между нами с тобою было. Я знаю точно, ты же ищешь имя моё в своём извечном списке, в который я не вписываюсь вовсе. Обновляю свой, не такой уж важный, - ты который час уже в онлайне. Молчишь. Я писать не буду тоже – боюсь, побеспокою. Может, кто-то тебе что-то строчит, может, пальцы твои скользят по экрану в поисках нужного слова. Четыре утра, ты не спишь, и я разучилась.       Вокруг шум. Я в стадии боязни тишины. Они все мне сели на уши, кого-то – я знаю, кто-то – меня. Теперь меня будто знают все. Я не в восторге. Ты же знаешь, мне глубоко по..., если мы станем забыты эпохой. Пачка пуста, но мне и дадут, и прикурят. Им всем всё интересно. Слушают меня, раскрыв рты, но я молчу. Как и ты. Молчишь и не пишешь. Не звонишь, да и вряд ли ждёшь. Как ты, скажи, так со мной можешь? Мне хочется вопить, буквально лезть от тоски на стенку, но я молчу, пытаюсь не двигаться вообще. Мир замер, а календарь всё меняет даты. У меня в заметках на каждый день, будто завтра концерт, чтобы остановиться, себя обмануть. Но сама же вводила «а теперь правда концерт». Вот до этого дня можно, даже нужно. Если не подольют, справлюсь сама. Знаю, знаешь, сколько нужно, чтобы просто уснуть. Я спать не хочу – хочу отключиться. Музыка не затихнет до позднего утра. Не хочу танцевать – хочу упасть, не проснуться. Музыка нас с тобою связала – меня почти удушила. Танцую, мечтаю хотя бы одним треком забыться. - Какой-то ты смурной, - заметила Катя, потрепав парня за плечо. - Поехали домой, - зевнул Гайк. - Нет, давай тусить! - Какой тусить? – указал он ей на часы. – Ты сколько уже ночей тусишь? - Раз, два, - начала она считать по пальцам. – Четыре! Считай, мелочи. - А сколько не мелочи? – поинтересовался друг. - Год! – решила Катя. – Вот уйду из группы, буду тусить год. Кончатся деньги – вернусь, скажу, что ноги вылечила. - Какие ноги? – не понял он. - Ай! – махнула она на парня рукой. – Ты не в теме. - Только пришла, уже собралась уходить? - Серьёзные люди строят долгосрочные планы, а я человек серьёзный! - Пойдём, человек серьёзный, - потянул он её к выходу, но на весь лофт заиграло «Импульсы города накроют опять…». - НЕТ! – остановилась Кищук. – ВЫКЛЮЧИ ЭТО ДЕРЬМО! - С чего это ему выключить? – поднялся незнакомый ей парень. - С того это! - Что, - усмехнулся он, - ненависть к Темниковой в договоре прописана? - Под кожей. - Ты вот собралась уходить – уходи, - бросил парень. - Темниковой своей любимой так скажи! - А она и ушла, к чёрту вы ей не сдались. - Чувак, - нахмурила брови Катя, - очнись. Никто её не ждёт и никто по ней не скучает. - Это ты очнись. Ты тут никто, чтобы говорить, что выключать, понятно тебе? Ваше дерьмо здесь даже не играет, это ты тоже уяснила? - Ты себя в руки возьми, - попросил его Гайк, но Катя уже взяла инициативу в собственные - и со всей силы зарядила ему кулаком по лицу. - Ай! – тут же завопила она. – У тебя железная башка! - Хоть не пустая, как у тебя! – ответил он. - Я сделаю это во второй раз, если ты не завалишь уже! – пообещала Кищук. - Давай, - кивнул парень, - вторую руку ещё повреди, ума-то палата… - Закройся. - Это ты закройся и уходи! Какого ты тут командуешь, что кому делать? Корона выросла? Так её быстро собьют, прям ногами по твоей красивой головке. - Ничего не попутал? - Я – нет. А вот ты – да. Ты кто, чтобы что-то вякать про Темникову? Вашу группу, никому не нужную, никто бы так и не узнал, если бы не она. - Слишком много ты берёшь за другого человека. Когда речь идёт о группе, изначально о ком-то одном не говорят. Когда даже речь идёт об одном исполнителе, так не говорят. Всегда есть команда, огромная команда, которая совершает поистине гигантскую работу. И это ты никто, чтобы что-то вякать про Серебро. - Ребят, остановитесь, - встал между ними Гайк. - Как ты честь группы-то отстаиваешь! – рассмеялся тот и похлопал Кате. – Не забывай, что группа – это масса, и ты в ней уже потерялась. Думаешь, твоё имя кто-нибудь помнит? Ты просто очередная блондинка по правую сторону от Серябкиной. Некоторые даже не догадываются, что произошла замена. Так что ты та, предыдущая. Вы все – просто тени Оли и Лены. - О, - усмехнулась Кищук, - уже и Оля вес имеет, я-то думала, мы все от Лены, которой с нами нет, пляшем. - Я просто решил тебе помочь защищать свою подружку, а то ты не справляешься. - Какую подружку? – не понимала Катя. - Серябкину. - Она мне не подружка, но если будет надо – буду защищать от таких дебилов, как ты. - Всё, пошли, - наконец, вытащил её на улицу Гайк. Катя вдохнула порцию свежего воздуха и почувствовала, что ноющая боль в руке прекратилась. Кищук открыла глаза, пощупала кулак и спросила: - Это сейчас, правда, было? - Что? – не понял он, открывая перед ней дверцу машины. - Я сейчас врезала парню? - Чего? – рассмеялся друг. – Ты спишь уже что ли на ходу? Давай садись, поедем домой.       Ты мне не говорила, что любовь – это сумасшествие. А я, видимо, до тебя никогда никого не любила. - Сделай громче, - попросила она. - Тебе не нравится эта песня, - заметил он. - Неважно, - махнула она рукой.       Катя всё равно ничего не слышала, глазея на пробегающие мимо улицы и находясь в оцепенении. Она достала телефон, напротив имени Оли всё ещё горел зелёный кружок. Катя не знала, что из происходящего реально, и поэтому, открыв их диалог, набрала: «Я схожу с ума, мне мало-мало тебя». Зелёный кружок пропал. Оля не ответила. Это было ни сном, ни игрой расстроенного разума.       Кищук поднялась к себе на этаж и, зайдя в квартиру, упала в кровать к сестре. - Господи, Катя! – перепугалась проснувшаяся Оля. - Есть сигареты? - Ты меня ради этого разбудила?! – возмутилась та. – Я тебя сейчас убью! - Давай. - Идиот, - проворчала сестра. – В сумке посмотри. И хватит уже целыми ночами пропадать неизвестно где. - Тебе страшно спать одной? - Мне страшно от того, что с тобой происходит. - Ничего со мной не происходит, - пожала плечами Катя и вышла из комнаты.       Ты говорила, что любовь – это сила. Наверное, поэтому я всё ещё на ногах.