Шоколадный угар

Фото: https://sun1-2.userapi.com/c840721/v840721403/842d2/9wPYwyPfbrI.jpg https://pp.userapi.com/c623900/v623900403/1260f6/FY6aaxTKfHM.jpg https://pp.userapi.com/c846018/v846018894/4871d/JtumkKG8a4s.jpg Аудио: Normal’ный – Наш Париж я знаю, почему ты плачешь. ты, как и я, решила всё вспомнить, но уже поздно. сегодня я решил взорвать наш Париж. помню, твой шёпот проникал под мою кожу, и я сутками не мог уснуть от этих ожогов. помню, как ангелы только в нас и целились, а ты смеялась и кричала, что мы навсегда. помню, нырял в твои глаза и в них пытался утонуть, как ребёнок в глубоком бассейне, но ты тянула руку, чтобы спасти, я, выныривая, каждый раз искренне просил прощения. давай взорвём наш Париж и запретим нашу жизнь. минируй парки, аллеи, дома и мосты, где тобой я простыл. я пристрелю наш Париж, пока ты трепетно спишь. шальная пуля насквозь отношений с тобой - мы уже не любовь. Мари Краймбрери – Давай навсегда вылечи, выгони, вымани меня на огни ночной Москвы, сожги мои мосты и чувства. это безумство, но ты - моё искусство. уже сама стала, как сталь - просто не везло. кофе натощак. вспоминаю тебя в мелочах. с голубыми глазами, в белом; - идеален в целом. закрытая внутри. характер - беспредел. дрожь. зачем эта ложь? так близко, - не трожь. я привыкну, а ты, может, больше не придёшь. давай навсегда, ну, а вдруг повезёт в этот раз?

      «Какой бред», - думала Ольга, теребя в руках белоснежную салфетку. Тихая, умиротворяющая музыка оркестра на фоне совсем не успокаивала в конец расшатавшиеся нервы. Она бросала беглые взгляды на соседние столики, на сидящих за ними чинных, одетых как с иголочки гостей, на обслуживающий, чуть ли не в ноги кланяющийся персонал и вздохнула. Атмосфера угнетала, душила её. Девушка зажмурилась. - Что это? - брезгливо осмотрела место, куда её привела блондинка, Серябкина. - Что за забегаловка? - Тут лучшие хот-доги, лучшие. - Давай в другом месте возьмём? - Оля, тебе жалко купить мне один хот-дог? - Мне жалко, что ты умрёшь после этого. - Не умру я. Возьми мне хот-дог, - попросила Катя. - Ты что-нибудь выбрала? - вывел её из воспоминаний мужской голос. Она взглянула на парня потерянным взглядом и, закрыв меню, сказала: - Знаешь, я доверюсь твоему вкусу, - тот улыбнулся ей и кивнул, после чего сделал заказ. Она встала и, извинившись, последовала в дамскую. Взглянув в зеркало, Серябкина произнесла: - Надо идти дальше. Не напрямую, конечно, - кивнула Оля, - зигзагами, путая следы, но… идти! Пф, - она опустила голову вниз, опираясь руками о раковину. - Меня всё достало, - призналась Катя. - Меня тоже.       Катя не выходила из её головы ни на секунду, и это раздражало даже больше, чем Ольга могла раздражать даже саму себя. Серябкина всё прокручивала в голове своё внезапное решение в аэропорту, объяснение которому так и не нашлось после; тот бесконечный поток слёз, что, казалось, уже никогда не остановится; полёт в Москву, всё время которого она молилась о крушении самолёта лишь с одной жертвой – кареглазой шатенкой на месте 8А; об их ночном концерте при полном отсутствии какой-либо связи с Катей; дурацкие Олины вопросы в офисе и ответы на автомате от Кати под злые взгляды на Серябкину от Полины; бессонные ночи; спонтанные решения… Ольга вновь подняла взгляд на своё отражение и, ругнувшись, вышла.       Парень напротив всё говорил и говорил. Видимо, пытался её чем-то поразить. Но Ольга, попивая вино из бокала, совершенно не вслушивалась в его болтовню, видя перед собой Катины глаза. - Ты какие-то странные вещи называешь прекрасными… Я злилась. - Ты слишком мило злишься, - засмеялась Оля. - Нет, я страшна в гневе, - проговорила Катя, и Серябкина закатилась смехом. - Возможно, - всё же согласилась она, - но в этот раз было мило. - Мило? - переспросила Кищук. - Оля, приём! Я злюсь. Злюсь на тебя. - Я поняла. - И чего ты смеёшься? Тебе смешно, что я злюсь? - Приятного аппетита, - пожелал парень. - Приятного, - бросила Ольга. Еда на вкус показалась ей безвкусной. - Почему это так вкусно?! - недоумевала Оля, поедая хот-дог, что заказала блондинке. Катя пожала плечами, надеясь, что хотя бы во второй раз сумеет насладиться едой, а не Олиными радостными восклицаниями о том, какое же объедение тот хот-дог, что она забрала у Кищук.       «Господи, Оля, - думала девушка, - зачем ты только на это согласилась?». Телефон на столе несколько раз завибрировал. Серябкина приподняла его экраном наверх и чуть ли ни подпрыгнула, благодаря Полю. - Извини, - сказала она, - это по работе, - и открыла чат. - Девчули, - писала Фаворская в их беседе, - чем заняты? - Вещи собираю, - ответила Катя. - В мешки. От мусора. - Оригинально, - оценила Полина. - Есть номера грузоперевозок каких-нибудь или что-нибудь подобное? - спросила Кищук. - Я приеду, - быстро напечатала Серябкина. - Окей, - увидела она от Кати. - Извини, - сделала вид, что ей очень жаль, Ольга, - мне нужно бежать…       Отказавшись от его помощи, она вызвала такси и, приехав домой, быстро переоделась, сменив платье на рубашку и джинсы. - Я выезжаю, - сообщила она Кате. - Ага, - ответила та, когда Серябкина стояла уже во второй пробке. - Думаю о том, как мы перешли от драк в офисе до этих объятий, - улыбнулась Оля. - И как же? - Не знаю, чудом, наверное. - Чудом? - улыбнулась Катя. - Угу, - кивнула Серябкина и прошептала ей на ухо: - Ты – чудо.       Оля постукивала пальцами по панели, медленно выдыхая и пытаясь не молить всех богов, чтобы на автомобили, стоящие перед ней, упал метеорит. Серябкина вообще не понимала, какого чёрта всем куда-то нужно именно сейчас. Ведь ехать нужно было только ей одной и плевать, что она в городе-миллионнике и здесь постоянно пробки. Это же совсем неважно. Важно то, что её ждёт Катя, а она застряла в пробке. Хотя… Кто сказал, что Катя её ждёт? - Ты не лучше их, - осипшим голосом проговорила Катя над её ухом. - Что? - переспросила Серябкина, выпрямившись. - Ты не лучше их, - повторила блондинка. - Я раньше думала, что ты просто встретила не тех людей, но ты не лучше их.       Оля закусила губу и взяла телефон. Катя больше ничего не написала. Серябкина набрала «Не могу без тебя», но тут же стёрла и отбросила его на пассажирское сиденье. - Помнишь, когда ты поцеловала меня в щёку на первой фотосессии, чтобы оставить след от помады? - спросила Кищук и, дождавшись кивка, продолжила: - Вот тогда мне, наверное, впервые и пришла мысль, кем я хочу тебя видеть в своей жизни. Мысль, которую я бешено пыталась выгнать из своей головы. Но пока я её гнала из себя, оказалось, что ты сама уже находишься у меня здесь, - дотронулась Катя до грудной клетки. - А отсюда выгнать невозможно.       Решив не смотреть на время и не знать, сколько она потратила на дорогу, Ольга припарковалась возле Катиного подъезда. В лифте она всё вспоминала, обсуждали ли они с блондинкой, через сколько Оля подъедет. Наверное, нет. Катя отменила функцию «обсуждение» в их отношениях. На самом деле Катя отменила все функции. А, собственно, почему Серябкина обвиняет её в этом? Ведь это она отменила сами отношения. Крепко задумавшись над этим, Оля не сразу осознала, что двери на нужном этаже уже открылись. Серябкина вышла из лифта и надавила на звонок. На пороге показалась Катя. Ольга сделала глубокий вздох и хотела сказать что-то важное; возможное, очень нежное; возможно, глубокое; возможно, то, чего никогда не говорила Кате. Но вместо этого всего Серябкина проговорила: - Что, решила, наконец, стать самостоятельной?