Космические байки и истории о настоящей любви

Никаких подтекстов, все как есть. Поцелуй, наложенный на веки, Облегчает утомлённость глаз. Так ли трудно полюбить навеки, Как и умереть в последний раз? © А.Белянин

Тому, кто видит капитана только на мостике или во время планетарных миссий и не знаком с ним достаточно близко, на первый взгляд может показаться, что Кирк чинно и неспешно идет по коридору. Но он сам готов поклясться, что крадется, как какой-нибудь мелкий воришка, обчистив пару карманов. Его влечет то самое чувство, что сгубило ни одно поколение кошек, а именно любопытство. Конечно, спроси его кто: «Что Вы делаете, сэр?», Джим непременно рассказал бы историю о том, как более 20 минут назад его старший помощник пошел в лазарет по одному ему известному вопросу и до сих пор не вернулся. И капитан теперь искренне переживает, не поубивали ли друг друга в этот раз его верные, но весьма конфликтующие, друзья. Мы, конечно, знаем, что это так — отговорка, а не причина, и всему виной чья-то неуемная жажда знаний, но промолчим. Впрочем, о сложных взаимоотношениях между Споком и доктором наслышан весь Энтерпрайз. Да и Кирк готов признать, что, несмотря на то, что каждый из них готов отдать жизнь за благополучие команды, их личные взаимоотношения находятся в состоянии холодной войны, сопровождаемой редкими залпами из бортовых орудий. В ответ на изогнутую бровь Спока — МакКой цедит что-то ядовитое, и нет ни конца, ни края этому противостоянию, как бы ни старался капитан их примирить. Комнаты лазарета встречают Кирка мертвой тишиной. Даже неотъемлемая от этих помещений сестра Чапэл где-то отсутствует. Впрочем, следов борьбы нет, значит, можно надеяться на счастливый финал. И спустя несколько мгновений в подтверждение этому он слышит знакомые голоса. Интуиция подсказывает ему, что пока лучше просто постоять где-нибудь в стороне. — Ваши знания могут превосходить мои в сфере медицины, а так же во всем, что непосредствено связанно с земной культурой, — констатирует Спок тоном, более всего выводящим, как помнит Джим, доктора из себя. — В остальном я более эрудирован. — То, что вы прочли на пару книг больше меня, еще не значит, что вы можете говорить о моем скудоумии, — протестует МакКой. — Я не говорил о скудоумии, доктор. Просто обработав, несомненно, большее чем вы, количество разнообразной информации, я нахожу себя способным ответить на ряд вопросов, которые вызовут у Вас непонимание. Кирк с улыбкой и необъяснимой нежностью слушает перепалку, которая может длиться бесконечно. Но с каждым аргументом вулканца недовольство в голосе Боунса сменяется чем-то иным. Капитан знает своего друга ни один год и готов поспорить, что тот готовит контрудар. — Вы не оставляете мне выбора, Спок, — наконец заявляет Леонард. — Я определенно намереваюсь утереть ваш зеленый нос. — Надеюсь, это образное выражение, так как на данный момент я не подвержен никакому простудному заболеванию, чтобы давало повод произвести заявленные Вами манипуляции. Джим поудобнее опирается на стену, оценив, что все самое интересное еще впереди. И как всегда в таких случаях остается прав. Все дальнейшие объяснения и острые словесные уколы, в конечном итоге, приводят к весьма занимательному пари, которое вулканец, уже к удивлению Кирка, принимает. Если обратиться к его сути, то за ближайшие 12 часов Спок обязуется изучить некую науку с не выговариваемым названием «филематология». Лично Джим ни про какую «филематологию» отродясь не слышал. Кроме того, МакКой настаивает, что по завершению срока старпом должен предоставить результаты собственных практических исследований по этой теме. — Доктор, я вынужден поинтересоваться, разбираетесь ли Вы сами в основных понятиях предложенной дисциплины, дабы исключить заведомо безвыигрышный вариант. — Мне ни к чему устраивать для Вас, Спок, очередной «Кобаяши Мару». Это честный спор. В любом случае я лично готов продемонстрировать свои практические наработки в случае необходимости. Хотя сомневаюсь, что Вам окажется по силам это задание. — На данный момент я готов признать, что содержание выбранной Вами науки мне неизвестно. Однако, это еще не может служить аргументом в пользу Вашего заявления. Капитану кажется, что с каждым вопросом и уточнением вокруг этих двоих затягивается какая-то петля. Но вот смогут ли они из нее высвободиться в конце концов, он не уверен. И еще удивляет неоправданно высокая цена, которую Боунс соглашается заплатить в случае поражения. Зная настойчивость и обстоятельность своего первого помощника, Кирк может только догадываться, какие козыри в рукаве доктора. — Я зайду на мостик через 12 часов, Спок. — Буду ждать. *** — Лейтенант Ухура… Ниота… не согласились бы Вы помочь мне в проведении ряда филематологических экспериментов? — интересуется Спок во время перерыва на обед. — Простите, коммандер, но я не сильна в науках. И если это не Ваш прямой приказ, то предпочла бы отказаться. — Конечно, лейтенант. *** — Капитан Кирк. — Джим, — поправляет тот. — Я же просил назвать меня Джим, когда мы вне службы. Сейчас именно такой момент. — Джим, могли бы вы побыть моим ассистентом в ходе эксперимента, который я намериваюсь провести? О да, он готов. Кирк бы сам вызвался, терзаемый опять же любопытством, став свидетелем их с Боунсом пари. Но через 7 минут высшее командование ждет его непосредственный отчет за последнюю неделю, и он вынужден отказаться. — Попроси Скотти, Спок. С последнего ремонта прошло не так много времени, и он наверняка не знает, чем себя занять. — Спасибо за совет, капитан, но мистер Скотт ясно дал понять, что предпочитает придерживаться нейтралитета в любых вопросах, возникающих между мной и доктором МакКоем, пока они не касаются непосредственно Энтерпрайз. В данном случае моя просьба носит личный характер. «Я знаю» хочет кивнуть Кирк, но вовремя одергивает себя. 5 минут до начала конференции — слишком мало, чтобы оправдаться в подслушанном разговоре. *** — Мистер Чехов, могу я попросить Вашей помощи…- начинает Спок, но неожиданно обрывает недосказанную фразу, будто одергивает себя. — Нет. Прошу прощения, — коммандер готов уйти, но Павел останавливает его. — Вы уверены, что я не могу Вам помочь? — на лице энсина привычная улыбка и почти отчаянное желание быть хоть чем-то полезным. Спок, явно не ожидающий такой инициативности, кажется загнанным в угол. Он еще раз оценивающе смотрит на Чехова и приходит к выводу, что использовать его в своих целях не стоит. — Скажите, а где мистер Сулу? — Он заболел, и доктор МакКой выписал ему постельный режим до конца смены. *** — Я изучил основную необходимую информацию по обозначенному Вами вопросу, — заявляет Спок, как только Боунс появляется на мостике. — Но вынужден признать, что мои теоретические познания так и не были подкреплены какими-либо исследованиями в связи с условием обязательного наличия ассистента. Вследствие чего я вынужден признать свое поражение по истечении отведенных Вами 12 часов. На мостике воцаряется почти священная тишина. Кажется, реальность норовит не то изогнуться в спираль, не то распасться паззлом. Спок, признающий свой проигрыш МакКою, — нечто совершенно новое в этом и без того безумном мире. — Нужно было обратиться к сестре Чапэл, — смеется Леонард, — она бы помогла с удовольствием. Но в остальном, Вы правы — уже поздно. Впрочем, если Вам еще интересно ознакомиться с исследовательской базой данной науки, я готов оказать всестороннюю поддержку. Например, в роли ассистента. Выражение лица Спока, на первый взгляд, не отражает ни малейшей степени заинтересованности. Но, кому как не Кирку, другу и непосредственному начальнику, что проводит с ним сутки напролет, знать, что чем волнительней предложение, тем сильнее тот себя контролирует. — Нелогично пропадать такому количеству обработанного Вами материала, — продолжает Боунс, — и стремлению познать еще одну сторону человеческого существования. — Вы заблуждаетесь, доктор, если считаете, что у вулканцев нет своего мнения в этой области. — Хотите сказать, что собираетесь меня с ним ознакомить? — искренне удивляется МакКой. — Если захотите. — Тогда жду Вас в лазарете, как будете свободны. Кажется, все загадки разгаданы, вопросы обсуждены, а пари завершилось, пусть и не как предполагал Кирк, но от того не менее занимательно. Однако, капитана не оставляет ощущение, что он что-то упустил за этими пикировками и реверансами. Что-то очень важное и, безусловно, интересное. *** Оказавшись поздно вечером в стенах своей каюты, Джим сразу же садится за компьютер. Ему все еще интересно, что же это за удивительная наука, с которой не справился его первый помощник, в то время как доктор в ней весьма подкован. «Филатология»? Или «филемологоя»? Кажется, «филематология», но Кирк уже не уверен. Открывшаяся по его запросу статья вызывает скептическую ухмылку. «Спрошу завтра», — решается он и отправляется в душ наслаждаться безводными процедурами. На мониторе, можно увидеть разве только название открытого файла: «Филематология — наука о поцелуях». *** Движения МакКоя плавные и отточенные, будто он всю жизнь, только тем и занимался, что учил желающих этой, без сомнения, приятной науке. Он подталкивает Спока немного вперед, пока тот не упирается лопатками в стену. И только тогда позволяет себе прикоснуться к его шее, скуле, подбородку, наклоняя голову вулканца немного влево, осторожно, будто боясь спугнуть или сделать больно. — Думал, вначале Вы оцените уровень моей теоретической подготовки, — приподнимает брови в знак удивления Спок. Если бы перед Леонардом был кто-нибудь иной, а не безэмоциональный зеленокожий гоблин, он бы сказал, что это не что иное, как откровенная провокация. — Я уверен в глубине Ваших познаний. Впрочем, если вы настаиваете, — его ладонь перемещается на затылок новоявленного ученика, в то время как губы осторожно касаются чужих губ. Это не поцелуй, нет, просто попытка поймать облачко чужого дыхания, почти незаметное, почти случайное. Однако нетерпение Спока электрической волной пробегает по кончикам пальцев МакКоя, там, где они касаются горячей кожи, и оседает чем-то тягучим и томительным в паху. На мгновения упущенная инициатива перехватывается пока неумелыми, но весьма настойчивыми губами, накрывая его рот. Поцелуй душный, как воздух перед дождем. Но Боунс готов поклясться, что у него подгибаются колени и сосет под ложечкой. Что он чувствует себя не то подростком, переполненным гормонами, не то диким животным, задыхающимся в сетях чужого возбуждения. Оно пульсирует в нем в такт сердцебиению, гоня по венам и артериям уже не кровь, а чистое желание. — Это называется «по-французски», — невпопад комментирует Спок, разрывая поцелуй, но не выпуская доктора из объятий. — Можно сказать, что Вы усвоили урок, — почти разочарованно выдыхает Леонард, ощущая, как жгучее томление медленно растворяется в окружающей реальности. — Я бы предпочел закрепить. Возражать бессмысленно и наверняка бесполезно.